Вход  ::   Регистрация  ::   Забыли пароль?  ::   Правила
 
ОтветитьСоздать новую темуСоздать новое голосование

> Хранимый Тьмой, Приват Трикстера + Дневник Мага

 
Antimony Fyr
  post 10.05.05 - 19:14   (Ответ #1)
Пользователь offline



Morag Tong Master
Группа: Лорд
Сообщений: 496
Репутация: 125
Трикстер

Велотис Хавен

Безымянная гробница близ города


Какой смертный не боится смерти? Наверное, только тот, чей разум слишком примитивен для такого сложного чувства, как страх. Смерти боятся все - и абсолютно заслуженно. Какой смертный не боится темноты? Во всяком случае, те, кто считает боязнь темноты детской слабостью, недостойной настоящего мужа, определенно подвержены этому страху в наибольшей степени. Смерть и тьма - те две первоосновы, что испокон веку составляет основу суеверного человеческого страха перед местами упокоения. То, что заставляет человека, будь он хоть кем - почтенным лордом или безродным пахарем, тороватым купцом или аскетичным монахом, грубым воином или надменным магом десятой дорогой обходить древние заброшенные кладбища, сплевывать через плечо при виде унылых сельских погостов, поневоле сбивчиво шептать молитвы, едва ощутив даже слабое дуновение ветра со стороны седого покосившегося мавзолея. То, что мучает слабую смертную плоть даже самого сильного духом человека, оказавшегося лицом к лицу с обычным восставшим мертвецом неукротимой дрожью страха перед непостижимым таинством вечной в своем бессмертии, неизбывной муки служения чужой, надмировой воле - или даже воле вполне представимого некроманта... То, отчего у спускающегося во мрак данмерской родовой гробницы искателя приключений учащается биение сердца, стучат зубы, трясутся поджилки, а пальцы до боли сдавливают якобы спасительный факел, чей неверный свет бесстыдно сулит обманчиво успокоительные обещания защиты и обороны, но однажды непременно иссякнет, жадно и без остатка высосанный тьмой, оставив своего подзащитного одного блуждать во мгле его собственных кошмарных иллюзий, воскресших из небытия тех самых "детских" страхов и пустых, безжизненных и оттого еще более зловещих галереях катакомб... То, что мягким бархатным плащом укроет, обнимет и прижмет к своему сердцу, как любящая мать свое беззащитное чадо. Что даст истинный отдых и беспечальный покой ему, существу без желаний и стремлений, без дома и собственного имени, лишенному всякой способности страдать или испытывать радость, тому, кому равно чужды слезы и смех, жестокость и милосердие, ненависть и любовь. Чем он живет? Тем, что не может иначе. Неспособный к мечтам, он не чувствует страха перед тьмой и не находит в смерти абсолютно никакого устрашающего величия, которое так любит воспеть иной бард, случайно забредший в один с Трикстером портовый кабак. И тем не менее цепляется за бессмысленную жизнь. Его главная битва давно проиграна, установленное, казалось бы, равновесие не сохранено, и то, что он наивно почитал возможным - сосуществование в границах одной единственной души двух полярных сущностей - человека и вора, оказалось лишь жалкой попыткой придать своим мотивам хоть какое-то благородство. Человек давно уже мертв, и теперь он, Трикстер - только вор. Вор, и не более того. Эгоистичный, черствый, безжалостный, при этом талантливый и дьявольски хитрый и ловкий. Только отобрать у себя это убогое подобие жизни он не позволит ничему и никому.

Позади остался путь по ночному городу, позади блуждания по паутине затхлых подземных коридоров и казавшийся бесконечным спуск все глубже и глубже в черную утробу земли, освященной именем Альмсиви и теперь бережно хранящей тысячелетний сон истлевших костей и праха. Теперь вор сидел один среди безмолвных урн, пыли, грязи и паутины не замечая пронизывающего холода сырой могилы, не обращая внимания на так и буравящие его зловещие взгляды пустых глазниц. Черепов и костей тут хватало - это был нижний ярус склепа, где располагались самые обычные катакомбы. Здесь погребали чернь. Даже не погребали, это слишком громко сказано - сюда просто скидывали тела, не особо заботясь о том, чтобы хоть как-то проявить к усопшим почтение. Роскошные усыпальницы знати и "голубой крови" Великого Дома располагались на самом верху, ну а дальше шла градация по сословному признаку - чем глубже, тем более скромным было убранство залов. Но, разумеется, данмер-вор думал совсем не об этом. Руки фаворита ночи яростно теребили неподатливые застежки на ремнях только что украденной кожаной сумки, с губ то и дело срывались черные проклятия в адрес упрямых петель, вор весь трепетал в предвкушении того, как из этой грубой походной сумы на равнодушные ко всем и всяческим страстям плиты пола со своим извечным веселым звоном высыплются сверкающие дрейки имперской чеканки - единственное, что под этими двумя лунами имело для него ценность и значение. Сколько можно возиться с этим чертовым ремнем! Трикстер сперва еще надеялся приберечь сумку, авось понадобится, но терпение уже было безвозвратно потеряно - один штрих кинжалом, и... ничего?! Вор принялся остервенело трясти злосчастную сумку, и, будто в насмешку над его злобой, перед ним шлепнулся какой-то невзрачный перешнурованный свиток. Трикстер даже не стал рассматривать эту находку, он запустил в чрево сумки загребущие руки, перерывая все содержимое. Вскоре весь нехитрый скарб чародея-иноземца - камни душ, какие-то препараты, назначение которых только алхимик и определит, чернильница, перо да несколько мелких медяков - вот и все, что удалось выскребсти. Мало того, что в сумке не было ничего ценного, там даже не нашлось чего-то мало-мальски полезного или просто сьедобного. Разьяренный собственным бессилием, вор готов был возненавидеть и уничтожить все живое вокруг себя - но вокруг него сейчас не было ничего живого, и, не имея возможности дать дорогу клокочущему гневу, он схватился за свиток. Символ несбыточной надежды был тотчас освобожден от шелковой шнуровки, ловкие пальцы развернули пергамент, Трикстер засветил небольшой переносной масляный фонарь и впился глазами в причудливые изгибы каллиграфически изящного почерка мага. На мгновение ему почудилось какое-то шевеление в пляшущих по каверне тенях, порожденных светом фонаря. Все чувства, повинуясь неведомому инстинкту, тотчас обострились... но, похоже, это просто еще одна злая шутка неконтролируемого сознания. Трикстер сосредоточился, взял себя в руки и с головой погрузился в чтение...

ДМ

Это был дневник, и первая страница рассказывала следующее:

12, Месяц Первоцвета

«Она занимает все мои мысли и чувства, я желаю избавиться от этой напасти и не могу, словно липкий кошмар, меня обволакивает по ночам мысль о существовании этой колдуньи. Чему учили меня все эти годы – мать и отец, дед и дядя, чем научился владеть я, пройдя в Гильдии Магов весь путь до звания, которое я ношу сейчас с честью – все это меркнет при одном лишь осознании, что бывают такие маги, как ОНА. Маги, способные изменить не одну судьбу, но судьбу целого континента. Зачем я отправился на ее поиски – уж не потому ли, что до сих пор не верю в НЕЕ, считаю все это пустой выдумкой какого-нибудь подвыпившего волшебника, решившего разыграть нашу Гильдию. Сколько потрачу я дней и ночей, сколько опасностей встречу на своем пути, а приближусь ли я хоть на шаг к истине? Скорее всего, нет… Передо мной встанут пепельно-моровые земли Страны Данмеров, и, может быть, я сгину в них, так и не напав на ЕЕ след, так и не узнав, правда или ложь это была. Как бы там ни было – это мой выбор и мой рок, и я буду до конца следовать этому, пусть и неверному пути, потому как в противном случае не видать мне покоя до конца моей земной жизни. И только ли земной.»

Вор хмыкнул, представив лицо столь впечатлительного мага и отложил первую страницу. Вторая была написана через два дня.

14, Месяц Первоцвета

«ЕЙ достались по наследству несметные богатства, говорят стены ее пещеры украшают алмазы и сапфиры, но как они могут утверждать, если никогда там не бывали. Говорят, звали ее когда-то Веланда Андрети, она принадлежала к знатному роду и одному из Великих Домов Морровинда, но что-то произошло и молодую тогда еще волшебницу невзлюбили. Она могла бы построить себе прекрасный дом с кучей слуг, но избрала изгнание, тем не менее забрав с собой все сокровища, что достались ей от прадеда. Ходили слухи, что колдунья продолжила, поселившись в горах, занятия некромантией и другими не менее мерзкими искусствами. Она научилась в совершенстве повелевать волей давно ушедших, призывая их в этот план и…»

Трикстер невольно оторвал взгляд от пергамента – его фонарь стал сильно коптить, извергая вместо желтоватого света струи черного дыма. Вокруг вора медленно, но верно собирались призраки. Из углов и щелей, двигая невесомыми одеждами и безразлично глядя во тьме бесцветно-прозрачными глазницами, духи забытых и безвозвратно утерянных, окружали источник тепла и жизни – Трикстера.


Трикстер

Тревога раскаленной иглой вонзилась в сердце, заставляя вора вновь тщетно вглядываться в непролазный, густой мрак. Он замер, не смея ни шевелиться, ни даже дышать - и понял, что самое недопустимое в такой ситуации чувство - тот самый страх - уже начинает им овладевать, пробивается сквозь твердь трикстерова каменного бесчувствия и подчиняет себе его, Трикстера, мысли. Вор привык доверять своему чутью опасности, но доселе этому чутью удавалось за что-то зацепиться, получить какое-то материальное воплощение, давая Трикстеру шанс избежать угрозы. Теперь же перед ним была только враждебная, глумливая темнота, да присосавшийся, словно пиявка, пульсирующий беспричинный ужас.

Огонь потух, насмешливо отфыркнув в воздух тонкую струю смердящего дыма. Вор стоял ни жив, ни мертв - надо было что-то делать, как-то возвращать самообладание, но чувство присутствия во мраке рядом кого-то, или чего-то чужого было невыносимо, оно парализовало, сковало и спутало его, словно чудовищный паук, однако же не спешащий немедленно пожрать беспомощную жертву, вкушающий каждый миг ее бессмысленной борьбы, наивных попыток цепляться за жизнь, купить еще немного песка для часов... Внезапно, когда воздух перед ним завибрировал потусторонними белесыми сполохами, вора пронзила и обожгла ужасная догадка - призраки! Сквозь плоть грубого, отринувшего их некогда мира прогрызались с мучительной, непостижимой для смертного болью межпланового существования эти убогие пародии на жизнь, перед ошеломленным Трикстером вновь склеивались осколки давно прожитых судеб, воссоединялись лоскуты истертых воспоминаний, срасталась разорванная временем бесплотная кожа... Трикстер лихорадочно соображал, в голове проносилисьНо как, почему, откуда?! Вор знал - этого не могло произойти, это невозможно, он не верил! Здесь было тихо всегда, сколько он себя помнил. Даже как-то неприлично тихо, для такой огромной могилы. Переждать здесь день или остаток беспокойной ночи в этой гробнице всегда можно было совершенно безбоязненно - само это место многие века назад утратило память об умерших и превратилось лишь в каменный мешок, во вместилище бренных костей и безжизненного праха. Здесь не осталось никаких условий для возвращения этих уродливых теней или восстания мертвых, а в атмосфере этого склепа больше не осталось ничего пугающе величественного, давящего человеческую волю и вселяющего в душу благоговейный трепет перед распахнутыми вратами вечности...

Так откуда здесь ЭТО? Хозева и создатели склепа и думать бросили о его содержании, не говоря уж о том, чтобы воззвать к предкам и подъять духов на бесконечную стражу нерушимого покоя могил. Тогда некромант? Чушь, если бы вблизи города завелся темный маг, достаточно сильный для пробуждения такого количества столь древних и могучих призраков - об этом уже знала бы каждая мышь Велотис Хавен, а Ординария устроила бы окрестным землям такую "инспекцию", что на многие лиги вокруг города вся живность сочла бы за лучшее поглубже забиться в норы и дупла, лишь бы не попасть под горячую руку одержимых борьбой с "грехом и скверной богомерзкого язычества" жрецов. Значит... Трикстер, сам не веря в возможность своего предположения, воскресил в памяти последние прочитанные строчки. "Она научилась повелевать волей давно ушедших, призывая их..." Неужели все эти - глаза вора затравленно заметались в поисках бреши в строю сжимающих кольцо призраков - работа той самой? Это обьясняло многочисленность восставших, но не предоставляло Трикстеру никакого пути к спасению. Он был отрезан от единственного известного ему выхода на поверхность, и ничего хорошего это не значило. Он уже мог слышать мягкий шепот приближающихся серых силуэтов. Их незримая аура некогда пережитых мук и эманаций теперешних, посмертных страданий неприкаянных душ, не удостоившихся обрести мир в беспечальном царстве Безмолвной Госпожи окатила Трикстера волной неестественного, яростного отчаяния - и наконец он решился. Вор, словно окрыленный страхом слияния с забвением, бросился бежать вглубь прогнивших катакомб, сжимая в руках злополучный пергамент...


ДМ

Но впереди него, из мягкой пушистой темноты, запутавшейся в паутине и старой, как само мироздание, так вот, впереди уже маячили такие же бесплотные силуэты. Они бесшумно перемещались вверх и вниз и по сторонам, смыкаясь в круг вокруг Трикстера, но не трогая его. Едва видимые белесые губы призраков не шептали проклятий, их привлекало что-то другое. В отличие от обладающих материальными телами скелетов, личей и прочей неупокоенной дряни, духи не стремились повредить телесную составляющую ночного посетителя гробницы. Они питались его страхом, что-то притягивало их сюда и, если бы вор не был настолько напуган, если бы не прорвалось в нем черное отчаяние, он бы сообразил, в чем причина.

Elder Scrolls Online: @Laura8711 Nalsie Rilvayn (NB), Telura Uvirith (Sorc), Lisabett Sandberg (Necr) lvl 50 cp 810
ПрофайлОтправить личное сообщениеВернуться к началу страницы
+Цитировать сообщение
 
Antimony Fyr
  post 10.05.05 - 19:14   (Ответ #2)
Пользователь offline



Morag Tong Master
Группа: Лорд
Сообщений: 496
Репутация: 125
Трикстер

"Не отвергни их, не оскорби их любовь страхом, не ответь им гневом на преданность... Тебе не страшен никто из живущих, но ты же прекрасно знаешь, что за судьба тебе уготована, останься ты среди смертных... А теперь плюешь в лицо своим братьям, что вечно делили с тобой ненависть и хлад невоздержанного мира, так же, как и ты, дышали ядовитыми миазмами человеческого зла и, не имея права на голос, обречены были существовать во тьме, способной хоть мало-мальски утишить их свербящую боль. Ты же знаешь, что это такое, каково это. Ты одной плоти с ними, ты давно уже являешься чем-то большим - или меньшим - чем просто данмер-карманник. Твое лицо истерлось, кровь затвердела, обратившись в металл, тебя оставили в покое низменные страсти смертного бытия, и все лишние чувства атрофировались, сменившись естественным для призраков мучительным голодом, которому ни в кои веки не суждено утолиться..." Вор никак не мог оторвать взгляд от серых безжизненных силуэтов, окруживших его, словно на мрачной траурной церемонии, а странный, удивительно нежный голос все струился и струился в сознании цепью туманных видений и смутных, неразличимых образов, то утихая, то вновь усиливая свои обертоны, раскалывая гранитные оковы страха и отрезвляя. Трикстер мог поклясться, что уже слышал когда-то эти напевные переливы звуков и видел подобный калейдоскоп картин - но вот вспомнить бы, где и когда... "Только не возвращайся!" - прозвучал беззвучный приказ, - "ТАМ для тебя ничего не осталось. Мертвым нечего делить с живыми... Не уходи..." Мертвым? Значит, вот вы какие, мои разлюбезные покровители, внезапно рассвирепев подумал вор. Уже и последнее ложе мне расстелили! Какая трогательная забота - слов нет... Право же, от вас я такого не ожидал! Найдите себе кого-нибудь другого, кто согласилися бы присоединиться к вам в вашем несомненно блаженном посмертии, ну а я, извините, откланиваюсь. Так что, кто бы вы ни были - прощевайте.

Призраки по-прежнему не двигались, их бесформенные тела, парящие над самым полом, лишь едва заметно подрагивали, будто колеблемые порывами некой не властной над живыми, но терзающей мертвых силой. Первоначальный страх Трикстера сменился чем-то другим, но как можно окрестить это малопонятное чувство, испытываемое им по отношению к бессловесным теням? О да, эти сущности могли бы вызвать жалость - в своем скорбном парении они являли собой само воплощение той самой, истинно "смертной" тоски... Да только не был вор способен на жалость. Ему никогда не приходилось жалеть кого-то или о чем-то. Впрочем, его самого никогда не жалели... Но нечто нашло в нем отклик, какая-то предательская слабость толкнулась в сердце, и он понял все. ЭТИ разупокоились не для того, чтобы убивать. И если он захочет уйти, ему не станут препятствовать. Однако услышанные слова, так удивительно напоминающие Трикстеру что-то, знакомое ему из далекого детства, эти слова все вертелись и вертелись в мозгу. Станет ли он счастливее оттого, что выберет жизнь, а не отдастся смерти, бросившись здесь же на собственный кинжал? Не станет. Но для шага во тьму вор был слишком слаб волей - и он снова, как когда-то давно, предпочел смерти жизнь. Жизнь бездушного ночного стервятника, раба собственной трусости, жизнь без надежд и без будущего, путь вора, свернуть с которого он не сможет уже никогда.
Развившееся за годы воровской жизни чувство времени подсказало Трикстеру близость уже занявшегося рассвета. Надо идти. Ночь не принесла добычи, и теперь заплатить за неудовлетворенность вора придется какому-нибудь очередному богатенькому буратинке...
    
Вор выбрался из гробницы, и вместе с рассветом на него навалилось сразу насколько чувств: он не любил быть на виду в чужом городе, он хотел есть, да и беспокойная бессонная ночь отняла у данмера много сил. Нужно было найти какое-нибудь неприметное местечко, где можно поесть и выспаться, чтобы к ночи быть полным сил и желаний, и, поддерживаемый Тьмой, он мог бы вершить свое Дело. Таверна, где вчера вечером лишился своей сумки маг не привлекала Трикстера, но она располагалась на окраине, недалеко от порта, там была довольно качественная еда и напитки, и мало любопытных горожан. Подумав и взвесив все за и против, вор отправился туда.

Трикстер

Дверь вместилища праха глухо хлопнула за спиной, и измученный ночными тревогами Трикстер канул в приятную прохладу туманного утра. Просидевший несколько часов в духоте и смраде гробницы, сейчас он буквально захлебывался так и рвущимся в легкие свежим воздухом. Сквозь сгустившийся туман он не видел ничего дальше собственной вытянутой руки, и только вырисовывающийся на небосклоне где-то впереди круглый лик дневной звезды говорил о том, что вор двигался в верном направлении - на восток. А за его спиной, словно напуганная внезапным появлением светила, торопливо складывала свои широкие тяжелые крылья уходящая ночь. Вор не мог идти быстро, жестокая битва с самим собой истощила его, а утренняя прохлада уже перерастала в злой пронизывающий холод. Трикстеру стоило немалых усилий не рухнуть прямо в раскисшую по осени дорожную грязь, каждый шаг давался со все большим трудом, но пока еще "рыцарь плаща и кинжала" держался. И сапоги его продолжали с чавканьем и хлюпаньем месить эту самую грязь, хотя при каждом вздохе из горла вырывался хриплый стон, а ноги заплетались. Но вот уже из серой мглы начали проступать расплывчатые очертания городских ворот. Стража возле них не стояла - служивые спраедливо полагали, что за бессмысленное дежурство на лютом морозе никто им сверх ставки не заплатит, а потому сгрудились в более-менее прогретой караулке. На проковылявшую за окном фигуру в сером от пыли грубом плаще никто и головы не повернул...

"Дырка в черепе" в столь ранний час пустовала. Заведение встретило озябшего вора лишь богатырским храпом дремавшего за стойкой трактирщика да не до конца выветрившимся запахом эля... Вор прошествовал к местному заправиле с намерением растолкать и распорядиться о небольшой скромной трапезе для себя, но стоило его тени пасть на лицо мирно храпящего трактирщика, как тот вдруг подскочил, будто ужаленный, и с воплем откинулся назад, выставив перед собой руки, словно в попытке защититься. Трикстер, повинуясь инстинкту, молниеносно выхватил кинжал и обернулся, готовый увидеть у себя за спиной любое кошмарное исчадие ночи. Собственно, после пережитого он был готов ко всему... Но позади него был только зияющий непроглядной молочной белизной тумана дверной проем.
- Ох, э-это вы! В-всего лишь вы... И-извините, с-сэра, сперва я п-подумал, что... н-неважно. В-вы что-то хотели? Я в вашем распояжении... - Трактирщик, похоже, уже приходил в себя, однако голос его ощутимо дрожал, а зубы отбивали крупную дробь. Что могло так напугать добродушного толстяка, вор себе не представлял.
- Что-нибудь интересное было слышно за последнее время? - бесцветным голосом осведомился Трикстер, облокотившись на барную стойку.
- Ничего, что заслуживало бы вашего внимания, сэра. - уже более уверенно ответил трактирщик и протяжно зевнул спросонья.
- Мне нужна комната на день. И горло чем-нибудь промочить... - не то, чтобы вор не заметил фальши в словах толстяка, но выяснять отношения просто не было ни сил, ни желания. Распорядившись об обеде, вор принял у трактирщика ключ от своей комнаты, оставил ему плату за постой, поднялся в свои "апартаменты" и рухнул на жесткую постель в ожидании своего заказа...

Весь день он проспал тихим бестревожным сном, безо всяких видений и страхов, но стоило ночи вновь вступить в свои права, как в сознание вора вновь проникла Тьма, лишив вора покоя и высосав все лишние эмоции, кроме вечной и неутолимой, подобно вампирскому голоду, жажды золота. Усталость как рукой сняло, утоленный голод больше не напоминал о себе, и только пустота в карманах вносила в положение Трикстера нотку безысходности. Впрочем, у него давно уже был на примете дом одного знатного господина из числа крупных чиновников Имперской Канцелярии, так что ночь выдалась пусть и тяжелая, но урожайная. А весь следующий день, вплоть до позднего вечера, довольный собой и благодарный фортуне Трикстер прожигал честно награбленное в бесчисленных портовых кабаках Велотис Хавен...


ДМ

Дырка в Черепе стала для вора последним на сегодняшний день пристанищем. Трикстер был несказанно доволен собой, дурацкие свитки и духи уже более суток не беспокоили его продажную душу. Какой-то маг, записывавший свои эмоции – ну неужели это стоит, чтобы долго о таком задумываться. Свитки он, на всякий случай, сохранил, но не для того, чтобы перечитывать вздохи белокурого гильдийца. Мозг Трикстера сейчас находился в свободном от напряжения состоянии, тело его было налито блаженным теплом, а мысли витали далеко отсюда. Разумеется, пора убираться из этого городишки, но не сегодня. Этой ночью он отдыхал, и на втором этаже таверны его уже ждала чистая и свежая постель с мягкими подушками. Хозяин таверны настойчиво предлагал вору девочку на ночь и в данный момент отправился за одной из местных красоток, чтобы показать Триксу воочию, сколько тот потеряет, ежели не согласится на лестное предложение. Мрачноватый вид посетителя ничуть не смущал радушного хозяина, его вообще мало что смущало, если платили хорошо.

Повеяло прохладой, распахнулась дверь, и в помещение ввалились трое стражников, порядком замерзших на ледяном ветру. Они были здесь завсегдатаями, а потому принялись бесцеремонно стучать по стойке кулаками и требовать по стакану горячительного. Вместе с ними в таверне возникла юная посетительница. Девушка куталась в темный плащ, растрепанные волосы спадали по плечам, а глаза горели каким-то нездоровым огнем. На шее у девушки был намотан платок, а лицо отсвечивало странной бледностью. Глаза данмерки выхватили сидящую в углу фигуру Трикстера, после чего она резко развернулась, странно прищурилась, проходя мимо лампы и вышла прочь на улицу. Сразу после этого перед вором возник пухлый хозяин таверны, державший за руку еще одно довольно юное темноэльфийское создание. Прелести девушки не оставляли никаких сомнений, светлые, как у северянки, волнистые волосы спадали по плечам, прикрывая грудь.
- Я так понял, ты любишь только данмерок, - хохотнул хозяин, толкнув девицу поближе к Трикстеру, - Ну так что? Ты только посмотри – это же просто мечта!

Трикстер

Вор пропустил слащавую похвальбу хозяина мимо ушей. Он даже не взглянул на "мечту", которую тот приволок ему для сугрева постели. Эта посетительница, только что выскользнувшая из трактира! Трикстер прекрасно запоминал лица, он был абсолютно уверен, что видел эту девушку здесь два дня назад, когда... Рука его под плащом смяла чертов свиток, все еще покоящийся в одном из бесчисленных карманов единственным напоминанием о том, что все произошедшее в гробнице не было ни мороком, ни сном, ни грезами наяву. Трикстер забеспокоился, насторожился. Что-то вот-вот должно произойти, что-то серьезное и едва ли приятное для него. Каким бы ни был сюрприз, он предпочел бы его не видеть. Его очаровательная порочная идиллия грозила вот-вот рухнуть. Такое не могло привидеться, эта странная девчонка действительно смотрела на него! От цепкого взгляда Трикстера не ускользнули и явные перемены в облике гостьи: неестественная бледность, пламенеющий взор... Тогда, два дня назад, он приметил ее лишь как еще одну воровку не без таланта, но теперь за этой невзрачной молодкой чувствовалась какая-то чужая, неведомая, но зловещая сила. Что-то, похожее на "внутренний голос" подсказывало, что следующая встреча Трикстера с этой силой станет для него роковой и настойчиво требовало уносить ноги как можно скорее. Но как? Следом за ней, через дверь? Нет уж, увольте - это было бы величайшей глупостью со стороны мастера-вора, собаку сьевшего на выкручивании из подобных переделок. Оставался единственный вариант - задняя дверь трактира...

Неожиданно для расплывшегося в улыбке и терпеливо ожидающего клиентского одобрения хозяина, Трикстер вдруг резко поднялся из-за стола, грубо оттолкнул смазливую потаскушку и быстро зашагал через зал к коридору, ведущему на кухню заведения. Где-то позади него что-то возмущенно проныла не оцененная по достоинству девица, что-то негодующе воскликнул трактирщик, но одноглазого данмера это уже никоим образом не волновало...

Elder Scrolls Online: @Laura8711 Nalsie Rilvayn (NB), Telura Uvirith (Sorc), Lisabett Sandberg (Necr) lvl 50 cp 810
ПрофайлОтправить личное сообщениеВернуться к началу страницы
+Цитировать сообщение
ОтветитьСоздать новую тему
 

Цитата не в тему: блогадаря вашиму саайту я никогда больше ни буду играть в елдерскролсы и сламаю все пять дисков с играми каторые у миня есть! (patrick)
Упрощённая версия / Версия для печати Сейчас: 29.03.24 - 04:34