Varjag
Извини за вторжение!
Вот часть моего рассказа (он довольно длинный), правда к Морре и вообще к фентези он отношения не имеет. Если не понравится - смело стирай!
За что извиняетесь? Что за странная боязнь? Во-первых, сам заголовок темы предполагает тематику, отличную от TES. Во-вторых, если модератор будет удалять посты, которые просто ему не понравились, но правил не нарушают, то такого модератора надо гнать взашей!
varjag. Если вы увлекаетесь хронологией или историей, вы наверняка могли видеть мои изображения на старых сайтах новостей под именем Чая Декстера -такого круглолицего парня с курносым носом и двумя рядами больших зубов. Обычно, я на снимке не один, рядом всегда пара-тройка замурзаных механиков или кто-то из моих коллег - в общем, в деловой атмосфере, так сказать.
Было время, когда мы значили для человечества не меньше, чем олимпийские боги для моих предков. Но сейчас уже мало кто помнит, кто такие слейеры.
Да... Время машин ушло и сейчас, выйдя на природу вы вряд ли увидите лениво скользящий над землей экипаж. Вы не заметите на лице человека, ведущего его, сосредоточенного, нервного выражения...не заметите. Когда-то миллионы людей ловили взгляд пилота, ведущего слейер, и их охватывала гордость, гордость за такого же человека, как они, рискнувшего бросить вызов скорости...И они ощущали себя сильными!
Я до сих пор вижу во сне восхищенные лица, слышу слабое гудение своего сине-белого слейера, рев толпы, звон фанфар. Несмотря на подтрунивание моей старшей внучки Зои (она археолог), я по старой привычке просыпаюсь на рассвете, бегаю трусцой в парке, разминаюсь по специальной технологии, разработанной когда-то для меня личным врачом. Но даже нелепая спортивная шапочка с помпоном постоянно напоминает мне о тех далеких временах, когда на моей, тогда еще не плешивой голове, серебрился легкий шлем с именем Чая Декстера.
Собственно говоря, Декстер было именем моей матери, и мне пришлось взять его, когда мой новый шеф заметил, что фамилию Дадекадинис не будут выкрикивать даже самые отчаянные мои почитатели. И они кричали -Декстер! Рвали себе глотки и махали греческими флагами...Спорт, а в частности гонки на слейерах, был для людей чем-то вроде наркотиков, и некоторые с ним боролись. Не мне судить правильно ли они делали - я не философ. Тем не менее, меня продолжает удивлять тот факт, что вся гигантская индустрия спорта умерла и разложилась всего за несколько лет. Почему так произошло? Люди потеряли к нему интерес, он перестал удивлять разнообразием, став монотонным, будничным и предсказуемым.
Как бы то ни было, львиная доля вины за это лежит на нас. На тех, кто позволил появиться на арене таким, как Торо.
Впрочем, не буду забегать вперед. Тот чудесный июньский вечер врезался в мою память на всю жизнь. Бой за чемпионство был в самом разгаре, и, несмотря на хорошее преимущество Накаджи в очках, многие предсказывали горячий конец сезона.
Как всегда после вольной практики, я, амбициозный 24-х летний слейер, сидел в ангаре на высоком табурете и попивал яблочный сок через соломинку, занюхивая его крепким запахом смазки. Почему там пахло именно смазкой, вам не смог бы объяснить никакой эксперт. На счастье все, кто был в тот вечер в ангаре, воспринимали его не более, чем жители островов воспринимают запах моря. Тем не менее, владелец нашей команды, несмотря на почтенный возраст называемый всеми "Энни" пребывал в весьма дурном расположении духа. Он стоял рядом с финансовым директором и, разглядывая какие-то графики, морщился как от сильной вони. И, в общем-то, тяжелый запах кризиса не мог быть приятным: дело в том, что его команда, еще молодая, но уже не подающая никаких надежд, была не грани банкротства.
- Это что? - спросил Энни у финансиста, указывая дрожащим пальцем на какую-то кривую.
Финансовый директор, мистер Риччи, старался быть дипломатичным:
- Ну, это...в общем, небольшой спад поступлений за 12.03...но ничего, мы выдержим, сэр. - Он разглядывал носки своих туфель, боясь поймать гневный взгляд шефа.
- Выдержим, говорите? А вот это не вам решать, Риччи! Понимаете? Пока вы чертите свои графики, мы тут...- он поперхнулся, и не в силах найти нужное слово, замахал руками. Его лицо налилось кровью и стало почти такого красного цвета, как поверхность Марса на плакате за моей спиной.
Возможно, гнев Энни улегся бы раньше, если б масла в огонь не подлил вынырнувший из небытия Фабрис Малери - мой несносный партнер по команде (отступая от темы, скажу, что в то время в любой из них могли одновременно содержаться не менее двух и не более четырех слейеров). Итак, этот Малери в цветастом костюме явно пляжного покроя и дурацких очках в виде солнышек влетел в ангар на своем новеньком кабриолете в компании двух раскрашенных девиц и спаниеля, да так, что едва не сбил с ног главного техника. Ничуть не смущаясь, словно так и положено, он выскочил из машины не открывая дверцы с омерзительной ухмылкой, выставляя на обозрение свои каннибальские зубы (по-моему, их было не 32, а все 38).В такие моменты у меня просто мороз продирал по коже - кажется, откроет рот чуть пошире - и заглотит чью-нибудь голову не хуже тигра. Но похоже, это было не только мое субъективное мнение.
- Что за жеманство, Рис! - возмутился Энни, - Кто научил тебя таким манерам?
- Мои манеры тут не нужны. Вы читали мое прошение?
- Опять ты об этом! Ну, чего тебе еще не хватает?
- Машины, Энни, машины! На таком железе я далеко не уеду. Вы знаете, что пишут о нас в газетах? Так вот, они пишут, что нам приходится бегать за соперниками на своих двух, таская слейер на веревочке как лошадь телегу.
Малери упер руки в бока и гортанно засмеялся (такова была его манера выражаться, но никто ничего не мог ему сказать, потому, что он был единственным, кто чего-то стоил в нашей команде).
- Ну подожди немного. Когда встанем на ноги, будешь ты чемпионом, обещаю...Вон Чай сидит и ничего не требует (шеф одобрительно кивнул мне головой), так почему бы тебе...
- Чай? Да ведь он всю жизнь в конце плелся! Выше двадцатого и не поднимался. Чего ему можно желать, для него добраться до финиша - уже будет рекорд!
От негодования мне сковало горло, и сок полился через нос. В тот момент я как никогда почувствовал жгучее желание размозжить Рису голову табуретом, на котором сидел. Но его взгляд сквозь стекла солнцезащитных очков пригвоздил меня на месте. Пока шеф выпроваживал Малери, я прилагал не меньшие усилия, чтобы вернуть звук своему голосу. Ощущение собственного языка, застрявшего в гландах, не покидало меня долгое время после этого.
Энни с сожалением покачал головой, когда Рис исчез с горизонта:
- Прости, Чай, ты ведь знаешь, какой у него острый язык!
- Знаю, - прошипел я в ответ, вытирая подбородок салфеткой. Доля правды в словах моего напарника мешала мне требовать сатисфакции. В последнее время меня преследовали неудачи, и будь я таким занудой, как Малери, даже в этой команде я бы не задержался. Но мой шеф всегда относился ко мне как к сыну, которого у него никогда не было.
- Клянусь, как только подвернется случай, выкину Риса к чертовой матери!
Но наши злоключения только начались. Чего еще можно было ожидать в такой паршивый день? Примерно полчаса спустя, когда страсти уже улеглись, в наш ангар вошел вихляющей походкой низкорослый субъект в неоновой куртке. Из-под натянутой на глаза кепки выглядывал большой орлиный нос, вопросительно потягивавший воздух.
- Анатоль Виванс? - спросил вошедший, словно сам у себя.
- Это я!
И слегка заинтригованный Энни выступил вперед
- Меня зовут Куртис Ван Бастен. Я - полномочный представитель корпорации OSPDJ-3000 на этом континенте...и мы хотим с вами обсудить одно дело.
Слово "мы" незнакомец выговорил таким тоном, словно за ним следовал целый полк клерков. Но он был один и выглядел карликом по сравнению с моим шефом.
- Это строго конфиденциальный разговор...и я не хотел бы посвящать в него посторонних - Ван Бастен покосился на меня.
Не говоря ни слова, я встал и вышел. Будь я полюбопытнее, возможно все сейчас было бы по-иному, но моя честность и послушание сыграли со мной злую шутку. Я со спокойной душей удалился от места, где решалась судьба всего, что меня окружало.
Тогда я не подозревал ни о чем, и остатки моего дурного настроения развеялись как дым - я неожиданно для себя второй раз на этой неделе встретил хорошенькую темноглазую землячку по имени София. Девочка-Гаврош с косичками и с неизменным сине-белым полотнищем на плечах располагала к себе искренней простотой и к тому же была самой восторженной моей почитательницей. Вот вам еще один пример невероятной популярности спорта в те далекие годы - даже у меня, одного из самых больших неудачников был свой фан-клуб, насчитывавший (трудно поверить!) почти одиннадцать тысяч членов. Так что мое появление на трибунах не прошло незамеченным, и было встречено всеобщим оживлением. Личико юной почитательницы засветилось от счастья, какой-то парнишка, подскочив сзади, сунул мне в руки календарь с одним из гнуснейших моих снимков и ручку. Не глядя расписавшись, я сунул руку в карман и нащупал там никелированную стальную гайку, оставшуюся от одного из моих слейеров после аварии (хирургу пришлось тогда потрудиться, доставая ее из моей ноги...до того, как мне ее пришили обратно). Вернув парню фотографию, я протянул на ладони гайку: "На, на память от моей машины". Тот бросил быстрый взгляд на руку, схватил подарок и бросился улепетывать, словно боясь, что ее кто-нибудь отберет.
Не оглядываясь, я медленно поднялся на самый верх трибуны, туда, где тень перекрытия могла защитить зрителей от знойного вечернего солнца, и, устроившись поудобней, стал наблюдать за полигоном.
Даже в это время некоторые пилоты продолжали наматывать круги, лихорадочно пытаясь настроить свои машины, как можно точнее подгоняя угол наклона закрылок под профиль трассы. Трибуна находилась на одном из виражей, и мне со своего места было прекрасно видно, как лихо входят в него слейеры. Один из них, яблочно-зеленый с номером 4, к моему удовольствию, прошел поворот особенно четко, на хорошей скорости. Перед моими глазами мелькнуло, на мгновение, желтоватое как у канарейки брюшко машины и чешуйки, изображавшие змею в прыжке. Ну и ловкач этот Накаджи! Состязаться с ним в скорости на прямой было привилегией немногих из нашей братии, а ведь нас по всему миру не набиралось и шести десятков. И надо же было случиться той злосчастной аварии! После нее я полгода валялся в постели, а затем еще год учился ходить заново. Кажется, весь мир проявил тогда ко мне горячее участие, друзья поддерживали меня, как могли, но все было напрасно. Оставшись без единого шрама, я все равно из первоклассного пилота превратился в такую посредственную дешевку, что даже этот шут Малери мог теперь насмехаться надо мной. Меня любили, да, но больше за честное лицо, чем за какие-то достижения. Как со слейером со мной уже давно было покончено, и в рейтингах я держался только по старой доброй памяти, которая укорачивалась день за днем.
Внезапно мои мысли были прерваны появлением на трассе бело-голубого слейера. Он летел по прямой с ошеломляющей скоростью, вошел в вираж даже не притормозив. Но не рискованность езды заставила мою челюсть отвиснуть. На боку безумно мчащейся машины я успел приметить 18-й номер - МОЙ номер!
Наверное, механики подумали, что я спятил, когда ворвался в наши "конюшни" и, распихивая всех, пронесся к временному кабинету шефа. Ни слова не говоря поднявшей глаза секретарше, я рванул на себя полированную дверь. В кабинете было пусто.
- Где он?
Сорвавшееся с моих губ рычание заставило Розу, с выпученными глазами, упасть на стул, как подкошенную. Добиться от нее вразумительного ответа было невозможно.
Повернувшись, я рванул вниз по лестнице. Если бы не поток свежего воздуха, который ударил меня в лицо, едва я выбрался наружу, возможно, я упал бы замертво. Пот струился по моему загривку, волосы на голове стали дыбом, и, наверное, искрились, как кошачья шерсть. Я не мог найти объяснение этому взрыву ярости, пытался взять себя в руки, но напрасно! Слишком надежным казался построенный мною воздушный замок. Конечно, он рано или поздно должен был рухнуть, но почему все-таки рано? Неожиданный и тем более сильный удар!
И был еще Энни. Тот, кого я считал своим другом, почти отцом. Он, который всегда говорил: "Мальчик мой!" первым предал меня.
Теперь Энни стоял с толстой сигарой у кабинки оператора, задумчиво облокотившись об ограду. Время от времени он бросал быстрый тревожный взгляд на миниатюрный монитор с вопросом и недоверием в глазах.
- Как это понимать, мистер Виванс?
Мой жесткий тон подействовал на него, как удар бича. В такие моменты он более всего походил на преступника, пойманного на горячем. Сейчас, когда гнев ушел, я могу испытывать только отстраненную жалость к этому, в сущности, несчастному человеку, но тогда я почти ненавидел его.
- Чай, сынок, я все тебе объясню...
- Я вам не сынок! Какого черта, кому вы разрешили притронуться к моей машине? Вы понимаете, что все мои настройки полетят?!
- Успокойся, парень, ничего не случится с твоей колымагой. Просто инженерам нужно было провести кой-какие тесты, вот они и потревожили твой слейер.
- Мой слейер! Да никакой инженер не смог бы вести его на такой невероятной скорости. И даже Малери это было не под силу, а значит...
Прямой вопрос, который я не смог сдержать, заставил Энни опустить глаза.
- Заменить тебя?... Ну, пока еще рано делать далеко идущие выводы, Чай...хотя такой исход дел не исключен...Но ты должен понять меня! Я под постоянным давлением - эти спонсоры, руководители, другие команды, в конце концов.
Да...Я понял его - в лучшем случае, мне дадут доездить сезон, в худшем - может быть гонку, последнюю гонку. И в моей душе родилась гнусная уверенность (назовите это предчувствием) в близком конце нашей команды, а возможно и соревнований вообще.
- Что же мне теперь делать, Энни? - у меня больше не было сил сопротивляться.
- Иди в свой номер, выпей теплого молока, ну развейся как-нибудь. Оставь свои проблемы мне, мальчик, ты же знаешь, что я сделаю все, что можно. Не хочу, чтобы ты вот так ушел из команды.
Я устало поплелся к выходу, но вдруг остановился и обернулся к нему:
- А этот парень - классный пилот, шеф. У вас прекрасный выбор.
На что мой начальник неуверенно протянул:
- Ну, да, наверное...
Сообщение отредактировал varjag - 04.04.06 - 13:53