|
ПОДЛИННАЯ БАРЕНЗИЯ
Автор: неизвестен
Часть I
Пятьсот лет тому назад в Морнхолде, городе самоцветов, жила слепая вдова со своим единственным сыном, статным юношей. Так же как и отец, он был шахтёром, простым чернорабочим в королевских копях, ибо магически был не очень одарён. Работа была честная, но платили за неё немного. Мать юноши пекла лепёшки с комуникой и продавала их на рынке, чтобы свести концы с концами. Она говорила, что живут они вполне неплохо. Им есть чем набить живот, двух костюмов за раз всё равно никто не носит, а крыша протекает только во время дождя. Симмахусу же хотелось большего. В копях он предвкушал, что найдёт жилу под киркой и сразу разбогатеет. А в свободные часы пропускал стаканчик-другой эля в таверне с друзьями и играл с ними в карты на деньги, притягивая взгляды и вызывая вздохи не у одной симпатичной тёмной эльфийки, хоть никто из них и не задерживался в его памяти надолго. В общем, Симмахус был типичным молодым тёмным эльфом, выделяясь только своими размерами. Ходили слухи, что в его жилах течёт толика нордской крови.
Когда Симмахусу шёл тридцатый год, в Морнхолде устроили грандиозное праздненство в честь девочки, родившейся у Лорда и Леди.
- Королева, – ликовали люди – родилась наша королева!
Для рядовых жителей Морнхолда рождение наследницы престола было верным знаком грядущего мира и процветания.
Когда пришло время Обряда Имяположения королевского чада, шахты были закрыты, и Симмахус примчался домой, чтобы помыться и переодеться в самую лучшую одежду.
Я сразу приду домой и всё тебе расскажу, - пообещал он матери, которая не могла там присутствовать. Она болела; кроме того, ожидалась великая давка, так как весь Морнхолд собирался на церемонию, а будучи слепой, она всё равно не могла ничего увидеть.
- Сын мой, - промолвила она. Пойди и приведи мне жреца или целителя, иначе я могу покинуть план смертных, прежде чем ты вернёшься.
Симмахус тотчас же кинулся к её кровати и с тревогой заметил, что у матери горячий лоб и поверхностное дыхание. Он обшарил нишу под шатающейся половицей, в которой хранились все их немногочисленные сбережения. Там отнюдь не было достаточно, чтобы заплатить жрецу за лечение. Ему надо было отдать всё, что они имели, а остальное доплачивать потом. Симмахус схватил свой плащ и поспешил из дома. Улицы были полны народа - люди спешили к священной роще, но гильдия магов и храмы были заперты на все засовы. “Закрыто на время церемонии” – гласили объявления. Симмахус протиснулся через толпу и сумел догнать монаха в коричневой мантии.
- После обряда, брат, – сказал монах – я с радостью навещу твою мать, если у тебя есть золото. Мой Лорд повелел всем священнослужителям присутствовать, и я не посмею ослушаться.
- Моя мать смертельно больна, – умолял Симмахус. – Я уверен, мой Лорд не заметит отсутствия скромного монаха.
- Архиканоник заметит, – нервно произнёс монах, вырывая свою мантию из хватки Симмахуса, и исчез в толпе.
Симмахус пытался обратиться и к другим монахам и магам, но не преуспел. По улице прошли вооружённые стражи, копьями они оттолкнули Симмахуса в сторону, и тот осознал, что приближается королевская процессия. Когда экипаж Лорда проезжал мимо, Симмахус вырвался из толпы и закричал:
- Мой Лорд, моя мать умирает!
- Я запрещаю ей так поступать в сию чудесную ночь, – прокричал повелитель, смеясь и кидая монеты в толпу. Симмахус находился достаточно близко, чтобы почувствовать аромат вина в королевском дыхании. На другой стороне экипажа жена короля прижала к груди ребёнка. Широко раскрыв глаза и надменно раздувая ноздри, она в изумлении уставилась на Симмахуса.
- Стража! – завопила женщина. – Убрать этого деревенщину. Грубые руки схватили Симмахуса. Его избили и, ошеломлённого, оставили на обочине.
С гудящей головой Симмахус направился по следам толпы и с вершины холма наблюдал за Обрядом Имяположения. Он мог видеть священнослужителей в коричневых мантиях и магов в голубых; и те и другие далеко внизу собирались возле королевской семьи.
Барензия. Имя неясно донеслось до ушей Симмахуса, когда Верховный Жрец поднял голого младенца и показал его на каждой стороне горизонта двум лунам: всходившему Йоуну и садящейся Йоуд.
- Узрите же леди Барензию, рождённую править Морнхолдом! Даруйте же ей ваше благословение и совет, дабы правила она на благо Морнхолда.
- Благословите её, благословите… - шёпотом за Лордом и Леди повторяли люди, воздев руки к небу. Только Симмахус стоял молча, наклонив голову; сердцем он чувствовал – его дорогая матушка покинула этот мир. И в своём молчании поклялся он могущественной клятвой, что станет погибелью своего Лорда и возьмёт в жёны маленькую Барензию, отмщая за бессмысленную кончину своей матери, так что внуки её будут рождены править Морнхолдом.
После церемонии он бесстрастно наблюдал возвращение королевской процессии во дворец. Увидел он и монаха, к которому обращался в самом начале. На этот раз мужчина охотно согласился пойти с Симмахусом в обмен на всё золото, которое у того было, и на обещание в дальнейшем заплатить ещё.
Его мать они нашли мёртвой, как Симмахус и опасался. Монах вздохнул и убрал суму с золотом в складки мантии.
- Мне жаль, брат. В общем, можешь забыть о деньгах, которые остался мне должен, ибо никак помочь здесь я уже не смогу. Возможно…
- Отдай моё золото, - прорычал Симмахус. - Ты и пальцем не пошевелил, чтобы заслужить его. – Юноша угрожающе поднял правую руку. Жрец отскочил, начиная читать заклятие, но удар Симмаха настиг его, едва лишь пара слов слетела с губ. Мужчина с силой отлетел назад, резко ударившись головой об один из камней, которыми был обложен очаг. Умер он мгновенно.
Симмахус забрал себе золото и поспешил уйти из города, бормоча лишь имя “Барензия”.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Оригинал:
The Real Barenziah - Anonimous
Part 1
Five hundred years ago in Mournhold, city of gems, there lived a blind widow woman and her only child, a strapping young man. He was a miner, as was his father before him, a common laborer in the king's mines, for his magicka ability was but small. The work was honorable, but poorly paid. His mother made and sold small wildenberry cakes in the market to help make out their living. They did well enough, his mother said. They had enough to fill their bellies, no one could wear more than one suit of clothing at a time and the roof only leaked when it rained. Symmachus would have liked more. He hoped for a lucky strike in the mines, which would garner him a large bonus. In his free hours he enjoyed hoisting a glass of ale in the tavern with his friends, and gambling with them at cards, and he drew the eyes and sighs of more than one pretty elven girl, although none held his interest for long. In short, Symmachus was a typical young dark elf man, remarkable only for his size. It was rumored that he had a bit of Nord blood in him.
In Symmachus' thirtieth year there was great rejoicing in Mournhold for a girl child was born to their lord and his lady. A queen, the people sang, a queen is born to us! For among the people of Mournhold, the birth of a female heir is a sure sign of peace and prosperity to come.
When the time came for royal child's Rite of Naming, the mines were closed and Symmachus rushed home to bathe and dress in his best.
"I'll come straight home and tell you all about it," he promised his mother, who was not to attend. She had been ailing; besides, there would be a great crush of people as all Mournhold would be there, and being blind she would be unable to see anything anyway.
"My son," she said. "Go, fetch me a priest or healer, else I may pass from the mortal plane when you return."
Symmachus crossed to her bed at once and noted anxiously that her head was very hot and her breathing shallow. He pried up the loose floorboard where their small hoard of savings was kept. There wasn't nearly enough to pay a priest for healing. He would have to give what they had and owe the rest. Symmachus snatched up his cloak and rushed away. The streets were full of folk hurrying to the sacred grove, but the mage guild and the temples were locked and barred. "Closed for the ceremony" read the signs. Symmachus elbowed his way through the crowd and managed to overtake a brown-robed monk.
"After the rite, brother," the monk said, "if you have gold I shall gladly to attend your mother. My lord has bade all clerics to attend and I shall not offend him."
"My mother's desperately ill," Symmachus pled. "Surely, my lord will not miss just one lowly monk."
"The father abbot will," the monk said nervously, tearing his robe loose from Symmachus' grip and vanishing into the crowd.
Symmachus tried other monks and mages, too, but with no better result. Armored guards came through the street and pushed him aside with their lances and Symmachus realized that the royal procession was approaching. As the royal carriage drew abreast, Symmachus rushed out from the crowd and shouted, "My lord, my mother's dying--"
"I forbid her to do so on this glorious night!" the lord shouted, laughing and scattering coin into the throng. Symmachus was close enough to smell wine on the royal breath. On the other side of the carriage his lady clutched her babe to her breast, and stared wide-eyed at Symmachus, her nostrils flared in disdain.
"Guards!" she cried. "Remove this oaf." Rough hands seized Symmachus. He was beaten and left dazed by the side of the road.
Symmachus, head aching, followed in the wake of the crowd and watched the Rite of Naming from the top of the hill. He could see the brown robed clerics and blue robed mages gathered near the royal folk far below.
Barenziah. The name came dim to Symmachus ears as the High Priest lifted the naked babe and showed her to the twin moons on either side of the horizon: Jone rising, Jode setting. "Behold the Lady Barenziah, born to the rule of Mournhold! Grant her thy blessings and thy counsel ever that she rule to Mournhold's weal."
"Blessings, blessings..." all the people murmured with their lord and lady, hands upraised. Only Symmachus stood silent, head bowed, knowing in his heart that his dear mother was gone. And in his silence he swore a mighty oath, that he should be his lord's bane and in vengeance for his mother's needless death, the child Barenziah he would have as his own bride, that his mother's grandchildren should be born to rule Mournhold.
After the ceremony he watched impassively as the royal procession returned to the palace. He saw the monk to whom he'd spoken first. The man came gladly enough now in return for the gold Symmachus had and a promise of more later.
They found his mother dead, as he had feared. The monk sighed and tucked the bag away. "I'm sorry, brother. Well, you can forget the rest of the gold, as there's naught I can do here. Likely--"
"Give me back my gold!" Symmachus snarled. "You've done naught to earn it!" He lifted his right arm threateningly. The priest backed away, beginning a curse, but Symmachus struck him before more than three words had left his mouth. He went down heavily, striking his head sharply on one of the stones that formed the firepit. He died instantly.
Symmachus took the gold back and fled the city, muttering the name "Barenziah".
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Перевод достаточно вольный, иначе корявостей было бы на порядок больше. Жду ваших предложений.
Сообщение отредактировал Hrundi - 03.11.07 - 22:16
|
Подлинная Барензия, 1-ая часть
ElderScrolls.Net Conference 
19.03.06 - 21:44 (Ответ #1)
Когда я переводил "благословите", имелось ввиду, конечно, "благословите её", т.е. луны - Барензию. В оригинале читаем: "Blessings, blessings..." - что и означает вышесказанное. Короче, добавил "её", чтобы всё было ясно.
С этим окончанием имя выглядит латинизированным, ну а латинский же у нас вроде имперцами занят, а? Как же можно тёмного эльфа превращать в сиродиила? 
Исправлю. 
