Творчество, на темы, не связанные с TES

[____]

сообщение

Сообщение отредактировал ____ - 01.06.14 - 22:33

[Greenwood]

Здрасте, это я каторый пишет "ВСЕГО ЛИШЬ НАДЕЖДУ"
В процессе создания возник такой вопрос - В гильдии магов как вы думайте как должны называться... отделы магов?
Отделы (отдел Эксперементов заклинаний, отдел изучения сущьностей)
Штат (Штат Эксперементов заклинаний, Штат изучения сущьностей)
Или что-то другое? пожалуйста, подайте идею, а то эти "отделы" и "штаты" тормозят написание рассказа.

Млин, немогу ничего придумать!!!
Штаты и отделы подходят только какой-нибудь полиции, чем гильдии магов!!!!!!!! ((((((((

[DHead]

>>Greenwood
А по-моему, отдел очень даже ничего. Вот штат действительно не катит.

Сообщение отредактировал DHead - 26.03.07 - 01:08

[icoolman]

>> Greenwood:
Вообще-то, "отделение". Это звучит именно так.

[Azzi]

>> varjag:

Причём Стругацкие чувствуются далеко не только в предваряющей цитате, но в самом стиле рассказа.

Стругацкие? Хехе... Странно, но возможно. Я, правда, не заметил ничего специфически "их", но со стороны, наверное, виднее.

Конечно, обилие синонимов к слову "сказал" радует, но фишка, имхо, не удалась.

Жаль Это была именно "фишка". Благодарствуйте, буду внимательней впредь.

>> Greenwood:
"Корпус" можно...
"Отделение" (или "подразделение", или "отдел");
"Институт";
"Школа" можно было бы, если бы термин не был занят;
"Сектор".
А можно пойти своим путем и обозвать каждый отдел именем собственным, а не определением (как в Обле сделано: Chironasium - отдел чего-то там, Praxographical Chamber - помещение еще чего-то там...)
Скажем, отдел внутренней логики заклинаний - Мистериум или как-то так.

[Greenwood]

>>icoolman

Незнаю, "отделение" у меня както с почтой ассациируется и опять же с милицией, "А нука пройдемте, товарищЪ Архимаг в отделение...."

>>DHead

А "отдел"...  может ещё какое нибудь слово подходящее есть?

>>Azzi

"Корпус"... не не то.
"Институт" как-то по современному звучит...
"Школа" ещё может быть...
"Сектор"... более подходит военной базе и иследоватьскому институту
"Комната"? Как детский сад...
Эх, надо ещё подумать...

Сообщение отредактировал Greenwood - 26.03.07 - 11:35

[Azzi]

Позволю себе выложить сюда еще один рассказик. Опять же давний-предавний

Я люблю приходить сюда, в «Восемь Тарелок». Когда над славной Балморой нависают тучи, когда хлещет дождь, сверкают молнии – в общем, когда погода не располагает к прогулкам под открытым небом, я прихожу сюда. Перебрасываюсь парой слов с завсегдатаями, беру себе пару бутылочек флина, вяленой скрибятины или тарелку скаттла на закуску и усаживаюсь в уголке, где поспокойнее. Заведение Дульнеи Ралаал процветает; за последнее время в Балморе появилось много новых лиц, а город, наверное, будут достраивать до самого Плато Одай. Оно, в общем, и понятно: остров начал оправляться от последствий Мора, провинция оживает. Восточная Имперская Компания, похоже, всерьез вознамерилась подгрести под себя все залежи эбонита, открытые под Красной Горой. Меня иногда забавляет простота Факторов Компании: они решили потягаться с Домом Хлаалу на почве торговли. Наивные… В первые годы после Падения (вот ведь названьице придумали! Всего пятнадцать лет прошло, как Дагот Ура уничтожили, а спросишь какого данмера помоложе, что это Падение означает, так не ответит ведь!)… да, так вот, в первые годы после Падения Дом Хлаалу весьма ловко воспользовался тем (немаловажным, признаю) обстоятельством, что Нереварин был их Грандмастером. Прирожденные торговцы… Никто, естественно, вслух не заявит, что еще бОльшую роль сыграло то, что вскоре после Падения Нереварин куда-то таинственным образом исчез…
Чужой славой, может, пользоваться и посложнее, чем своей, но вот примазаться к ней всяко легче.
Я не удивляюсь. Я на своем веку повидал ловкачей и похлеще. Пусть их… «История должна идти своим чередом, в ней есть место всему – и великому, и смешному; и зачастую первое становится вторым» - так говорил Хасфат Антаболис, и я не нахожу причин не согласиться с ним. Старина Хасфат уже года два как уехал в Киродиил; недавно получил от него письмо – пишет, что устроился на работу в Имперскую Коллегию Изысканий (уж не знаю, что это такое, думаю, что просто Университет так переименовали) специалистом по истории Двемеров. Помню, как он радовался, когда впервые увидел книги «Божественная Метафизика, адаптированная для самых тупых» и «Яйцо времени» и способ соотнести язык Двемер с Альдмерисом… «Вот увидишь, Кантор, - сказал он тогда, - эти книги сделают нас знаменитыми на всю Империю!» Что ж, если его слова сбудутся хотя бы в отношении его самого – я буду рад.
Что касается меня – я не стремлюсь к славе, известности, почету и всякому такому прочему. Уроки Имперского Мастера-Шпиона вошли в мою плоть и кровь: «Мы - шпионы. Мы - глаза и уши Императора в провинциях. Мы наблюдаем за врагами Императора. Мы ищем возможности. Мы составляем отчеты. И когда Император приказывает, мы повинуемся…» За те два года, что я провел под его началом, необходимость скрываться от всех и всего стала моей второй натурой.
Бедняга Кай… После того, как я покончил с нашим маленьким делом, я первым делом отправился в Имперскую Провинцию. Отправился только для того, чтобы узнать – его семью казнили у него на глазах; его самого должны были казнить на следующий день, но он загадочным образом исчез из камеры, находящейся на третьем подземном этаже имперской тюрьмы… Я так и не нашел его, но, думаю, он еще жив. Я бы почувствовал… обязательно почувствовал, если бы Кай умер.
Да, я не стремлюсь к известности. В Балморе меня знают как немолодого уже целителя, мирского служителя Имперского Культа. Я исцеляю болезни, готовлю противоядия, снимаю проклятия… и запрашиваю за свои услуги меньше, чем Храм. Иногда я отправляюсь в Вивек на ежегодное празднование Воссоединения Храма. Дворец Вивека пустует уже более десяти лет, но жрецы и алтари Альмсиви не потеряли сил… Иногда я принимаю участие в каком-нибудь местном празднике – в Балморе, Пелагиаде, Альд’Руне; смертоносные огненные шары очень красиво взрываются в ночном небе, а местные маги удивленно смотрят на целителя, применяющего боевую магию, да еще в таких целях…
А когда мне хочется покоя и тишины, когда мне хочется просто понаблюдать за течением жизни, не вмешиваясь в нее – я прихожу сюда, в Восемь Тарелок. Я беру себе пару бутылочек флина, вяленой скрибятины или тарелку скаттла на закуску и сижу за своим столиком, накрыв его простеньким заклинанием, чтобы никто не подходил ближе чем на шаг. И мне хорошо.

… Но иногда я все же начинаю скучать по тем местам, которые покинул без малого два десятка лет назад. Я вспоминаю мертвые радиоактивные пустоши, развалины древних городов и военных баз, вспоминаю, каково это – сидеть за рулем Хайвэймена и мчаться в ночь, выхватывая из темноты светом фар пучки высохшей травы и распугивая стайки гекко, вспоминаю приклад Гаусс-винтовки в руке и свистящий звук ее выстрела, и гриб атомного взрыва, выросший на месте нефтяной вышки Посейдон… Я вспоминаю, как вошел в портал Хранителя Вечности и оказался… здесь.
Иногда мне кажется, что тот день был счастливейшим в моей жизни. Иногда я проклинаю его. Но я знаю одно – если есть путь, ведущий СЮДА, значит, есть и путь, ведущий ОТСЮДА. И я никогда не перестану искать его.

…ибо однажды порталы откроются, и кто закроет их перед поднявшимся приливом?

[Vivian]

>> Azzi:
"Еще хачю!" (с) 
Концовка невообразимо неожиданна. Что вы, мутсэра, творите с читателем!

[Azzi]

>> Vivian:
"Клянусь, я не пользовался телепортацией, но я оказался там! Абсолютно один, абсолютно голый!"
Задумывался вообще-то цикл "Многоликий Избранный", но написалось всего два рассказа - в основном по причине отсутствия (точнее, не-вспоминания) подходящих харизматичных личностей Причем первый рассказик, как всегда, комом и написан в стиле "полуночный поток мыслей шизофреничного маньяка"; этот - второй.

[Laikalasse]

>> Azzi:
Какая синхронность.. Можно подумать, что ты начал играть в Морроувинд аккурат после Фоллаута. Именно так и было у меня. )

[____]

сообщение

Сообщение отредактировал ____ - 01.06.14 - 22:30

[DHead]

//Балиииин! Всё, если позориться в прозе, так окончательно! Лучше не читайте... 
   Дождь и ветер. Пронзительный ветер. Люди натягивали капюшоны, кутались в шарфы. Никому не было дела до одинокой девушки, бредущей по улице с опущенной головой. Эмели… Так её звали. Только это никого не интересовало. Действительно, кому нужна обычная, серая, ничем не примечательная девушка, с усталой улыбкой на лице? Люди равнодушно проходили мимо неё. Они её тоже не интересовали. У неё была своя цель. Кстати, вот и она.
   Старый, полуразрушенный дом в конце переулка. Выбитые стёкла, серые стены, надписи: «Кто прочёл – лох!» Абсолютно банальный дом. Около него Эмели и остановилась. Сняв капюшон, она некоторое время стояла под дождём, чувствуя, как тяжелеют её длинные каштановые волосы. Затем, улыбнувшись чему-то своему, она уверенно вошла в дом. Поднявшись по лестнице, девушка, вздохнув поглубже, дёрнула почти сгнившую дверь и остановилась на пороге.
   Яркие белые крылья с сильными, чуть изогнутыми перьями, светящийся нимб, свободная белая одежда, глупая счастливая улыбка… Абсолютно нормальный ангел. Эмели даже не стала его рассматривать. Она привыкла. Сосредоточившись, она твёрдым голосом спросила: «Зачем ты звал меня?» Он лишь рассеяно улыбнулся. А ещё говорят, что ангелы не ошибаются. Этот ошибся.
   Эмели почувствовала ярость. Как они ей надоели. Эти высокомерные, надутые выскочки, считающие, что раз они свет, значит им можно всё. Она не выдержала. Подбежав к ангелу, она начала трясти его, при этом крича:
- Думаешь самый умный, да? Да что ты сделал за свою жизнь? Скольким людям помог? Неужели у тебя нет других дел, кроме как доставать и мучить меня? Да чего стоит ваш грёбанный Свет, если там работают такие козлы, как ты!
   Ангел только грустно покачал головой. Эмели стало стыдно. Ей не были свойственны злоба или ярость. Просто она очень устала. В её недолгой жизни было слишком много обид, разочарований и предательства. Именно поэтому она уже ни во что не верила и ничему не удивлялась. Она осела на пол и застонала. Ангел осторожно подошёл к ней и присев рядом, обнял девушку за плечи. «Я хочу помочь тебе», - сказал он мягким, слегка хрипловатым голосом. Эмели подняла голову и саркастически улыбнулась.
-Ты мне? Помочь? Я тебя умоляю. Это же вы планируете нашу жизнь! А потом строите из себя добрячков, «помогая» нам, втайне смеясь над нашей верой и наивностью! Разве не так?
  Ангел мрачно улыбнулся.
-Это стандартная ошибка всех смертных. Человек идёт по дороге жизни сам. Мы лишь расширяем эту дорогу, что бы вам было проще идти. Мы никогда напрямую не вмешиваемся в происходящее.
Эмели удивлённо вытаращилась на него.
- А… Тогда зачем ты вызвал меня?
Ангел встал и прошёлся по комнате. Затем, собравшись с мыслями, он сел перед ней. Мягко приобняв её, он посмотрел в её полные слёз глаза.
- Понимаешь, иногда судьбы людей переплетаются. И один человек приносит боль другому. Это стандартное положение вещей, и мы не нарушаем его. Но иногда человеку выпадает больше, чем он может вынести. Ты одна из таких людей, Эмели.
- Можно подумать, вас это действительно волнует, – фыркнула Эмели.
- Да, волнует. Понимаешь, ты должна стать одной из нас. Но… Ты на грани. Ты не выдержишь. Это лишь вопрос времени. Ты ведь уже думала об этом, не так ли?
Эмели вздрогнула. Он попал в цель.
-Мы не можем этого допустить. Если ты сделаешь это, ты будешь навсегда потеряна для нас.
-А зачем я вам? – спросила Эмели. Подозрения… Вся её жизнь состояла именно из них…
-Просто потому, что ты заслужила это. Эмели, тебе выпало то, что не выпадало раньше никому. Твоя судьба переплелась с судьбами людей, уделом которых были боль и смерть. И не потому что мы так хотели, а потому что они сами так построили свою судьбу.
Ангел встал и начал взволнованно ходить по комнате.
-Пойми, у тебя есть выбор. Либо закончить всё. Просто закончить. Либо порвать со своим прошлым. Начать жизнь сначала. Второе сложнее, но оно того стоит. Решай, Эмели.
   С этими словами ангел расправил крылья. Сделав два пробных взмаха, он бросился к окну и вытянувшись, спрыгнул вниз. Когда ему оставалось четыре метра до земли, он, с силой взмахнув крыльями, выписал в воздухе дугу и полетел вверх.
  Эмели нетвёрдым шагом  подошла к окну. Посмотрела вниз. Внутренний голос кричал: «Прыгай! Закончи всё это! Зачем тебе эта боль? Вечная боль…» Девушка начала было клонится вниз, но внезапно она схватилась за раму и, резко оттолкнувшись, отпрыгнула от окна.
-Нет! – что есть сил закричала Эмели.
Она выбежала на улицу без куртки. Ей было плевать, что дождь лил, как из ветра, плевать, что ветер гнул и ломал деревья. Вздохнув, она подняла глаза к небу и заорала:
-Что бы вы ни говорили, как бы вы не мучили меня, я не сделаю этого! Я верю в то, что всё изменится. Верю! И даже вы не отнимете у меня этого!
Внезапно она услышала голос. Мягкий, нежный, обволакивающий.
-Ты сделала правильный выбор. Живи же, Эмели! Живи и будь счастлива!
Постояв некоторое время, Эмели, не оглядываясь, побежала в сторону своего дома, хохоча и подмигивая прохожим. Её новая жизнь началась…

[Azzi]

>> DHead:

«Кто прочёл – лох!»

...чего стоит ваш грёбанный Свет, если там работают такие козлы, как ты!

Хмм? И уж если на то пошло, "гребаный" пишется с одной "м".

Хотелось бы вот еще заметить. Я вообще-то не лингвист, не текстолог... кто там занимается анализом литературного текста? (Виви!!! ), но...

обычная, серая, ничем не примечательная девушка, с усталой улыбкой на лице

улыбнувшись чему-то своему, она уверенно вошла в дом

Эмели почувствовала ярость

Эмели подняла голову и саркастически улыбнулась

Эмели удивлённо вытаращилась на него

побежала... хохоча и подмигивая прохожим.

Перепады в настроении главной героини слишком, на мой взгляд, сильны и... неожиданны, что ли? Необоснованны? Не обоснованы внутренней логикой текста, действие несколько скомкано. Впрочем, я по себе знаю, как это бывает, так что - просто небольшое замечание

PS. Да, и пара опечаток и ошибок ("тся-ться", "н-нн").

добавлено Azzi - 11.04.07 - 04:42
Грррм. Есть мнение, что графоманию народа надо беречь, она принадлежит народу.
Выкладывать, так уж все


Я прошел.
Я пробился.
Я проложил себе путь в недра Красной Горы.
Корпрусные твари пытались остановить меня. От них остались лишь горстки пепла.
Пепельные вампиры пытались остановить меня. Я не бросил даже мимолетного взгляда на их обугленные трупы.
Поднявшиеся спящие пытались встать на моем пути. Я прошел мимо, оставив их на поживу призванным мной Даэдра.
Когда я получал раны, я затягивал их магией.
Когда я уставал, я восстанавливал силы магией.
Когда я чувствовал, что запас магической энергии иссякает, я отпивал глоток приторно-сладкого зелья и шел дальше.
Проклятый Призрачный Страж на правой руке давно превратился в бесполезный кусок металла. Но я не мог его выбросить. Я помнил, что тогда сила Разделителя сожжет меня. Это было то немногое, что я еще помнил.
Моровые ветры дули мне в лицо. Моровые ветры несли тонны пыли. Но я знал, что Проклятие Пепла не причинит мне вреда.
Ведь я – избранный. Наставник. Нереварин. Корпрус и старик Фир неплохо поработали над моим телом. Забавно – я шел, чтобы уничтожить источник того, что дало мне бессмертие.
- Тебе смешно, Вивек?- прохрипел я, стоя у кратера вечно кипящей лавы. – Я знаю, ты наблюдаешь за мной. Каково это – знать, что скоро ты перестанешь быть богом?
Вой ветра был мне ответом.
Я вошел в цитадель Дагот Ур.
Я знал, что моя цель рядом. Сердце мертвого бога. Аэдра уничтожили его за то, что он создал мир смертных, и теперь смертный шел, чтобы уничтожить то, что осталось.
- Смейся, Вивек, - сказал я. – Вместе со мной.
Я спускался в недра цитадели. Я слышал голос Дагот Ура. Я не слышал его слов.
Создания Дагот Ура преграждали мне путь и становились пеплом.
Сердце бога должно быть уничтожено. Еще одна из немногих вещей, которые я помнил.
Дагот Ур преграждает путь к моей цели. Значит, он должен перестать существовать, вот и все.
Я сжег Дагот Ура перед дверью в Покои Акулахана. Но вместо того, чтобы стать пеплом, он исчез. Сердце возродило его.
Я знал это.
Но мне было все равно.
Акулахан был огромен. Но я не видел его.
Дагот Ур пытался причинить мне вред. Он хотел, чтобы я стал пеплом. Но я не замечал его.
Сердце Лорхана висело передо мной. Сердце Лорхана – печать на моей памяти. Я уничтожу его, и, может быть, вспомню…
Разделитель ударил в Сердце.
- Что ты делаешь?! – голос сзади. Дагот Ур.
Разрубатель ударил в Сердце. Еще раз. Еще. Еще раз.
Вспышка. Сердце бога уничтожено.
Я обернулся. Поднял руку. Дагот Ур стал пеплом.
Все было кончено.
И - я увидел.
Все – с самого начала.
«Я слежу за тобой».
Корабль. Пробуждение. «Почему ты дрожишь? Проснись!»
«Как тебя зовут?» - «Я… не помню…»
«Я провозглашаю тебя Наставником…»
Не то.
«Я нарекаю тебя Нереварином…»
Не то.
«Примешь ли ты Призрачный Страж?»
Я… не знаю…
«Добро пожаловать, Неревар Луна-и-Звезда, туда, где творится предназначение…»
ЧТО Я ДОЛЖЕН ВСПОМНИТЬ?!
Кажется, я сказал это вслух.
Кажется, куски уничтоженного Акулахана замерли в воздухе.
Кажется, он появился из ниоткуда.
Человек в нелепой одежде.
Нет, не так.
В хорошо знакомом мне костюме…
C хорошо знакомым мне кейсом в руке…
- Хорошая работа… - сказал он.
И я понял, ЧТО он скажет дальше.
Я вспомнил это.
ИМЯ.
- МИСТЕР ФРИМЕН!

...нужный человек в нужном месте может изменить мир, мистер Фримен. Вы вновь оправдали наши надежды, но ваша работа еще не окончена...

Сообщение отредактировал Azzi - 11.04.07 - 04:32

[DHead]

>>Azzi
Спасибо вам за анализ текста. Обязательно буду работать, видимо не всё ещё потеряно  А перепады настроения у моей героини потому, что, как должно быть видно из текста, ей многое пришлось пережить и, согласитесь, когда человек на грани отчаяния, он не может себя сдерживать. Видимо, я не очень ясно это выразила.
  На счёт вашего текста. Я не занимаюсь стилистикой профессионально, поэтому не могу указать вам на ошибки, но своё ощущение от прочтения описать могу. Вот оно: Бугага    5 баллов!

[varjag]

>> DHead:
Ну, попробую снова прикинуться мастером критики (хотя таковым, конечно, не являюсь - просто высказываю мнение внимательного читателя).

Самое начало неплохое, однако в конце первого абзаца появляется первый налёт шаблонности:

Люди равнодушно проходили мимо неё. Они её тоже не интересовали. У неё была своя цель. Кстати, вот и она.

Комментировать, я думаю, даже необязательно. И так понятно.

Второй абзац тоже начинается с крупных мазков короткими предложениями, но середина и конец скатываются к перечислению действий (Эмели остановилась, она стояла - кстати, и по смыслу малость переливание из пустого в порожнее), сдобренных деепричастными оборотами, неизменно стоящими в начале. Сняв, стояла. Улыбнувшись, вошла. Поднявшись, вздохнув, дёрнула.

Кстати, обрати внимание на этот скелет второго абзаца (можешь полнее для себя этот скелет выписать, сразу корневая структура будет видна). Что из себя представляет остальное? Часть - мясо, часть - сало. Сало надо вычистить, мясо нарастить и сделать упругим и сильным. Это хоть и техника вроде, но требует и фантазии, и некоторого вдохновения.

Яркие белые крылья с сильными, чуть изогнутыми перьями

Сильные перья? Это как? Вроде перья - не мышцы... И чуть изогнутые... куда? зачем? Хотя ладно, изогнутость ещё терпима.

глупая счастливая улыбка… Абсолютно нормальный ангел.

Не знаю почему, но здесь я усмехнулся. Наверно, представлял ангелов более умными. А впрочем, если нет, то самый умный уже пал и стал диаволом-искусителем.

Эмели даже не стала его рассматривать. Она Привыкла.

Вот так. Или даже в одно предложение соединить и поставить тире.

Сосредоточившись, она твёрдым голосом спросила: «Зачем ты звал меня?»

Мозг почему-то сразу добавил: и топнув ножкой.

Он лишь рассеяно улыбнулся. А ещё говорят, что ангелы не ошибаются. Этот ошибся.

Молчание в ответ - это ошибка? Или речь о какой-то другой ошибке? А вообще, даже хочется прочитать так: "Он лишь рассеяно улыбнулся. А ещё говорят, что ангелы не улыбаются." Хотя это уже довольно неожиданно для ангела, зато противопоставление встаёт на место.

Впрочем, диалог написан нормально. Читая без поползновений к подробному разбору, даже немного втянулся и представил картинку в голове достаточно ясно. Концовка позитивная, и это радует.

[DHead]

>>varjag

Комментировать, я думаю, даже необязательно. И так понятно.

Это называется: "Даша использует повтор для усиления выразительности"    Меня такие глюки часто посещают.

Молчание в ответ - это ошибка?

А вы представьте, вас отдирают от дел, тащат к чёрту на рога, а на вопрос: "Какого?.." ухмыляются. Я б убила на месте. Но это опять же издержки моего характера.   

Впрочем, диалог написан нормально. Читая без поползновений к подробному разбору, даже немного втянулся и представил картинку в голове достаточно ясно. Концовка позитивная, и это радует.

Спасибо.  В общем, могу, когда хочу. Живём 

Сообщение отредактировал DHead - 11.04.07 - 14:29

[GJad]

484949

Сообщение отредактировал GJad - 21.10.12 - 16:44

[DHead]

>>GJad
Да, этот рассказ действительно был основан на личных переживаниях. Потом я оформила это как творчество. Если вам не понравился сам рассказ или язык, которым он написан, что ж, мне остаётся только извиниться 

[Vivian]

>> Azzi:
Ты специально по сказочно-мифологической форме конструкцию текста выстраивал? 
Текст из блоков в три повтора по всем сказочным канонам:
«Я прошел. Я пробился. Я проложил»
«Корпрусные твари – Пепельные вампиры – Поднявшиеся спящие»
«Когда я получал – Когда я уставал – Когда я чувствовал»
и т.д.
Вот так и создаются мифы.


>> DHead:
Подробно разбирать не буду, дам маленький совет.
Все эмоции прячь в подтекст, недосказанность, в мимику, жесты, в ритм – только не открытым текстом. Они выдают с головой твой юный возраст, которому характерны излишние впечатлительность и эмоциональность.

Сообщение отредактировал Vivian - 12.04.07 - 05:21

[Azzi]

>> Гибберлин-подстрекатель:

Вот так и создаются мифы.

О черт. Неужто наследственность деда-шамана проявляется нечувственно?!!

[DHead]

/Возможно, я буду жалеть о том, что выкладываю это.
Ива

Лишь бы нашлись силы изменить то, что я не могу стерпеть.
Лишь бы нашлась воля стерпеть то, что я не могу изменить.
И разум – чтобы понять, откуда берутся силы и воля.


   Весь Вейрест знал о старой плакучей иве, стоящей на берегу озера. Каждый день толпы детей прибегали сюда для того, чтобы полюбоваться на это чудо. Они восхищённо дёргали ветки, с опаской дотрагивались до ствола, самозабвенно исследовали каждый листочек. Гигантское дерево вызывало у ребятишек трепет и восторг одновременно. Со временем дети придумали множество легенд, связанных с этой ивой. Кто-то таинственным голосом рассказывал о Добром Волшебнике, жившем здесь около тысячи лет назад, кто-то вещал о группе эльфов, которые приехали сюда, пытаясь спастись от армии злобных гномов. Взрослые снисходительно относились к забавам подобного рода. Как известно, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.
  Никто и не догадывался, что два человека знали секрет этой ивы. Если это можно было назвать секретом. Каждый день молодая девушка и маленький, пятилетний ребёнок приходили сюда, таинственно улыбались друг другу и, аккуратно раздвигая ветки, пробирались к той части дерева, которая находилась над самим озером. Именно здесь несколько лет назад двое влюблённых срубили несколько ветвей, образовав что-то наподобие природной беседки. Именно здесь они проводили большую часть своего времени, разговаривая о самых разных вещах. Именно здесь они поклялись друг другу в вечной любви. И именно здесь она, со слезами на глазах, сказала ему, что любит другого. Оба уехали из Вейреста. Слишком многое напоминало им о тех чувствах и о том времени. О них очень быстро забыли, в конце концов, не помнить же о каждой несчастной, распавшейся паре?
  Несколько месяцев назад мальчик, исследуя иву вместе с остальными ребятами, наткнулся на эту «беседку». К счастью, он никому ничего не сказал. На следующий день мальчонка привёл сюда девушку. Я не думаю, что стоит описывать, какой восторг вызвала эта находка у обоих. С тех пор они, как те влюблённые, каждый день приходили сюда. Пришли и сегодня.
  Малыш беззаботно болтал ногами в воде, изредка поглядывая на сидящую рядом девушку. Она отвечала ему очень ласковым взглядом и обнимала ещё крепче. Наверное, в тот момент он был бы самым счастливым ребёнком на свете, если бы не одно «но». Он грустно посмотрел на девушку и пробормотал:
-Она была бы рада видеть это.
Она вздрогнула и внимательно посмотрела на мальчика. Тем временем он продолжал:
-Эм, она не любила меня? Почему она меня оставила? Я очень плохо вёл себя, да?
Эм горько вздохнула. Она не могла, да и не хотела объяснять ребёнку, что в этом мире существует смерть, и что она очень часто забирает лучших людей.
-Понимаешь, - начала она, тщательно подбирая слова, - она не хотела тебя бросать. Просто… У неё есть неотложные дела в другом городе…
-А мы сможем приехать к ней? – наивно спросил мальчик.
«Какой же ты ребёнок…» - нежно и грустно подумала девушка.
-Нет. – взглянув на огорчённое лицо мальчика, она добавила, - позже. Ты обязательно увидишь её, только не сейчас.
Ребёнок счастливо улыбнулся и доверчиво прижался к Эм, прошептав: «Я люблю тебя».
-Я тоже люблю тебя, малыш…
Она боялась. Боялась, что мальчик увидит свою маму слишком рано.

Сообщение отредактировал DHead - 15.05.07 - 12:32

[Pegas216]

Небольшой рассказ, написал давно, так что не судите строго ...

Случайная трагедия

Птицы весело щебетали в зеленых густых кронах высоких деревьев. Можно было бесконечно сидеть в этой роще и чувствовать, что ты уже при жизни попал в рай. Казалось, будто сейчас тяжелая жизнь с тревогами, тяжелой работой, потом и кровью проходит мимо этого места, где время как будто остановилось.
Они лежали прижавшись друг к другу в мокрой от росы траве. Сиан ласково смотрел на девушку, чья голова отдыхала на его плече. Он осторожно провел пальцами по ее нежному лицу, коснулся мягких темных волос, пощекотал шею.
- Перестань,- шутливо прошептала Мита. - Щекотно.
Сиан заглянул в ее теплые карие глаза, в которых застыла бесконечная нежность. В ответ Мита рассмеялась и легонько оттолкнула его от себя.
- Да и вообще мне уже давно пора. Ты же знаешь, что мы с отцом сегодня уезжаем в Арасат.
- Ох уж этот Арасат, - вздохнул Сиан. - Я конечно понимаю, что ты там выросла, что у вас там дом, хозяйство. Но уж места-то больно неспокойные. Как-никак, граница. Переезжали бы вы к нам, сюда. У нас, конечно, тоже не все гладко, но северяне из пограничья как к себе домой не шастают. Я же себе места не нахожу, - он провел рукой по щеке Миты, - когда ты так далеко.
- Не волнуйся, Сиан, - Мита быстрым, грациозным движением вскочила с травы, - это всего лишь на несколько дней!
Ее синее как небо платье было мокрым от росы и облегало точеную фигурку. Она была похожа на лесное божество, о чем Сиан не замедлили ей сообщить.
Мита поморщила носик в шутливом раздражении:
- Ты всегда был мастер делать комплименты, Сиан.
Юноша вслед за Митой поднялся с земли и подошел к ней:
- Лестные слова говорить могут многие. Но я говорю правду. Ты действительно богиня. По крайней мере, для меня...
Фраза Сиана закончилась долгим поцелуем.
- Я вернусь очень скоро, - прошептала Мита. - Очень скоро.
Сказав это, она решительно повернулась и быстрым шагом ушла прочь, чтобы, не дай Бог, не обернуться еще раз, что заставило бы отца ждать еще как минимум час. Сиан остался позади со вкусом ее губ на своих губах.

Перестук копыт затих вдали и Сиан вернулся домой. Перед его глазами все еще стоял образ Миты.
- Ну что, - недовольно осведомился его седой отец, - уехала твоя Мита?
Не дожидаясь ответа сына, старик продолжил:
- И то хорошо, а то ты сам не свой, когда она рядом. Тебе сейчас не о ней думать надо. Дел невпроворот. Жатва же идет, сынок! Забудь хоть на время о своей ненаглядной, помоги отцу!
Сиан молча сидел, привалившись спиной к стене и, казалось, не обращал внимания на уже ставшее привычным ворчание отца.
Старик вконец махнул на него рукой и добавил, обращаясь скорее к себе, чем к сыну:
- Ох, Сиан, Сиан. Не будет тебе счастья с ней. Она же не из нашего сословия. Мы - люди простые. Мой дед землю пахал, отец землю пахал, я землю пашу. И ты будешь. И твои детишки тоже. Что, мало у нас в деревне девчонок хороших? А ты за этой погнался, за аристократкой... Не сможете вы вместе быть, только сердце твое зря страдает...
- Отец, - Сиан укоризненно посмотрел на старика. - Я много раз говорил тебе, что мы действительно любим друг друга, и ничто не сможет встать между нами. В конце концов, каждый волен изменить свою судьбу, и то, что я родился в семье крестьянина, не значит, что я обречен до конца жизни шагать за плугом!
Отец, выслушав тираду сына, вышел из дому. Из сеней донеслось:
- Слова... Только слова, сынок...

Топор методично поднимался и опускался - Сиан колол дрова. Августовские ночи прохладны, да и осень уже не за горами. Мысли его вертелись вокруг Миты. Она обещала вернуться через несколько дней. Прошло уже больше недели, а ее все не было. Что могло ее задержать? Сиан терялся в догадках, каждая следующая из которых была неприятнее всех предыдущих вместе взятых.
Краем уха он услышал стук копыт на окраине деревни. Еще через пару минут всадник на разгоряченном черном жеребце пронесся мимо его дома.
Перестук копыт затих где-то посреди деревни. "Как-никак, - подумал Сиан, - гонец скачет. сейчас небось у старосты сменных лошадей требовать будет!".
Отложив топор в сторону, Сиан умылся из стоявшей неподалеку бадьи с дождевой водой и, накинув на плечи рубаху, неспешно направился в центр деревни. Гонец - даже если он очень торопится - всегда большое событие. Это - вестник из внешнего, большого, мира для забытой богами деревеньки, затерянной среди лесов и полей. Как и думал Сиан, у дома старосты уже толпился скучающий народ.
Гонец, видимо, действительно торопился, потому что уже выводил из конюшни свежего коня. Недовольный этим староста плелся следом.
Народ, не обращая внимания на гонца, качнулся к старосте. "Какие новости?" - читалось в невнятном гуле толпы.
Сиан не стал продираться к раздраженному старосте, а подбежал к гонцу, который уже поставил ногу в стремя.
- Какие новости, почтенный? - спросил Сиан.
Гонец недовольно покосился на него и, запрыгнув в седло, выдавил из себя:
- Арасат варвары пожгли.
Сказав это, гонец хлестнул коня по крупу и вскоре скрылся в дорожной пыли, оставив Сиана позади и даже не подозревая, что эти слова ударили того сильнее, чем удар вражеского копья под сердце.
Вдоволь надышавшись пылью, Сиан побежал домой. Ноги сами несли его - туда, туда, где стоит сундук, уже успевший покрыться пылью. Да, вот она - славно справленная кольчуга, которую носил еще его дед, который, вопреки заверениям отца, не только всю жизнь пахал землю, но еще и успел вдоволь повоевать в той давней войне с северянами. Вот и меч в потертых кожаных ножнах - давно не пускали его в дело.
В голове Сиана вновь и вновь эхом отдавались слова гонца: "Арасат пожгли..."
- Ты что, на войну собрался? - с иронией осведомился возникший на пороге отец.
- Арасат пожгли, - отозвался Сиан.
- Да ты что, туда собрался, что ли, сынок? - засуетился отец. - Нечего тебе там делать, пусть солдаты разбираются. Не езди, сынок!
- Я должен. Там Мита, - Сиан вплотную подошел к отцу и заглянул тому в глаза. - Может, все, что я тебе говорил о любви - действительно пустые слова. Но я должен там быть. И я буду.
Не слушая больше причитаний отца, Сиан оседлал их немолодую уже кобылу, и непривычным старому животному галопом умчался на север, оставив за спиной поселок, родной дом и родного отца, на глаза которого навернулись слезы.

Пепелище Арасата Сиан увидел еще издали. Он бывал в этих местах всего пару раз, но, насколько он помнил, с холма, на котором он стоял, всегда открывался отличный вид на процветающий поселок. Сейчас же впереди не было ничего. Только выжженная земля и обгоревшие остовы домов. Сердце защемило, дыхание сдавило. Приглядевшись, он увидел снующих по пепелищу королевских солдат. Тяжело вздохнув, Сиан тронул поводья.
Спустившись в поселок, Сиан спешился и окликнул первого попавшегося солдата, который оказался местным сотником:
- Почтенный, многие ли выжили? - спросил дрогнувшим голосом Сиан.
- Сынок, не знаю. Погибших много, а если кто-то и успел убежать, то пока никто не возвращался. Да мы и сами здесь всего несколько часов. А ты что, ищешь кого-то?
- Моя девушка жила здесь, - отрезал Сиан. - Но ее не должно было здесь быть во время набега, - это юноша сказал скорее для себя, нежели для седого сотника.
Старый вояка отвернулся в сторону:
- Мы всех погибших сложили на главной площади. Если в силах - сходи, посмотри, и моли богов, чтобы твоей девушки там не было.
Сказав это, сотник ушел прочь. Сиан почти что с ненавистью посмотрел тому в спину, но, тем не менее, немного помедлив, пошел к центральной площади.
Сгоревшие дома смотрели на него пустыми провалами окон, и от этого зрелища почему-то становилось очень жутко.
Погибших было много. Очень много. Сиан быстрым шагом побрел вдоль рядов тел, с ужасом глядя на искалеченных, обожженных людей, боясь увидеть знакомое лицо.
И он увидел. Увидел издали - знакомое лицо, знакомые черты, знакомые волосы. И страшная рана посреди груди... У Сиана не хватило мужества подойти ближе. Он понял только одно: его любимой больше нет в живых.
Страшный крик отчаянья разнесся над Арасатом. Сиан упал на землю там же, где и стоял - среди мертвых, изуродованных тел. Солдаты, проходившие мимо, смотрели на него со странным спокойствием и какой-то отчужденностью, свойственной людям, которые видели подобные картины не раз, но до сих пор не смогли к ним привыкнуть...

Хальстаг Суровый недавно возвратился со своей дружиной в свое летнее стойбище из удачного похода. А поход действительно был удачным. Мечи детей севера испили достаточно крови недостойных жизни южан. Было вынесено много неплохой добычи, а главное Хальстаг заплатил за это небольшую цену. Двое погибших дружинников уже были похоронены со всеми достойными воинов почестями.
Лагерь северян расположился у подножия одного из холмов. Они чувствовали себя истинными хозяевами на своих землях и даже не удосужились выставить стражу, располагаясь на ночлег. Не мудрено, что никто не заметил измученного голодом и лишениями человека, который с обнаженным мечом соскользнул с холма к шатрам бивуака...

- Командир, - подбежал к офицеру один из солдат. - Тут были двое северян. Сначала мы едва не пустили им кровь, но, к счастью, лучники вовремя остановились. Они принесли тело воина, говорят, он из наших, южных, и рассказали интересную историю. Поздним вечером он неожиданно появился в их лагере и, ничего не объясняя, вступил в схватку. Пятеро северян пали от его руки. Даже смертельно раненый, он не выпустил из рук меч. Их вождь подивился его храбрости и безрассудности, и даже вернул нам его тело, чтобы мы могли похоронить его как подобает, по нашим обычаям.
Офицер нахмурился:
- И что же это за герой такой?
- Мы не знаем его имени, - пожал плечами солдат. - Но, думаю, все, что произошло, связано с набегом на Арасат на прошлой неделе. По крайней мере, эти варвары утверждают, что он пришел мстить им.
- Интересно, - хмыкнул офицер. - Как же они узнали это?
- Во время боя он несколько раз выкрикнул фразу: "За Миту". Думаю, он действительно мстил - за какую-то женщину... Хорошая смерть. Красивая.
Между тем на площади вокруг тела Сиана собиралась толпа. Арасат еще не оправился от набега, но выжившие возвращались на старые места, чтобы снова построить дома, снова восстановить хозяйство, и снова начать жить - до следующего набега. А среди этой пестрой толпы, глядя на мертвого юношу, одиноко и потерянно стояла красивая девушка...
Мита приехала в Арасат, чтобы оплакать свою сестру-близняшку, убитую варварами. Но теперь она понимала, что слез прольется гораздо больше...

Сообщение отредактировал Pegas216 - 31.05.07 - 16:56

[Lexy Lachance]

Полночная полуэмо графомания.
Начало...

Никто не хотел его слушать. Должно быть, какое-то проклятье нависло над ним, не позволяя людям прислушиваться к нему, словно выстраивая барьер между его словами и слухом окружающих.
Девлин всегда был печален. Они не слушали его и скоро погибнут один за другим. Почему они не хотят ему верить? Почему их не охватывает то призрачное скользящее волнение, что преследует Девлина  в каждый из таких моментов? Почему от его слов ужас не скользит у них по позвоночнику снизу вверх ледяными пальцами, в равной степени мучительный и возбуждающий? Вероятно, они слишком привыкли к своему простому и понятному мирку, чтобы совать нос во что-то доселе неизвестное. Девлин мог понять людей увлечённых, привязанных к семье, карьере, деньгам... людей в какой-то степени счастливых или, по крайней мере, удовлетворённых жизнью. Но как же люди несчастные? Нищие? Инвалиды? Находящиеся в отчаянии или на грани суицида? Он говорил и с ними. Но... по какой-то неведомой Девлину причине, они тоже не верили ему. Отворачивались, прогоняли, крутили пальцем у виска, убегали, в ужасе оглядываясь через плечо. И тогда Девлин сделал вывод, что несчастные люди счастливы в своём несчастье. Они привыкают к проблемам и не желают лучшего, потому что им нравится жаловаться. Они находят упоение в своей боли, мысленно убирая с её пути все преграды и расчищая все горизонты, в то время как... смерть уже близится. И не пощадит никого...

Неожиданно холодная осень, словно брызги из разбитого вдребезги бокала, разлетелась по городу. Девлин шагал по старому асфальту, сминая ботинками опавшие листья, хрустящие корочками инея в утренний заморозок, и, сутулясь, старался теплее завернуться в длинное чёрное шерстяное пальто. Но взгляд его казался более холодным, чем по-осеннему прозрачный и по-зимнему ледяной воздух. Всего несколько минут назад бесподобная Вик выставила его за дверь. Её мягкие губы, обычно краснеющие от поцелуев до самых глубоких и многозначительных оттенков красного, нынче матово-бледные, кривились от недовольства и раздражения. Это всё, что Девлин успел заметить, прежде чем дверь её дома захлопнулась у него перед носом. Должно быть, Вик была не такой хрупкой, как считал её Девлин, раз эта тяжёлая окованная дверь двух с небольшим метров высотой захлопнулась от одного лишь движения её руки с такой безапелляционной резкостью...
Девлин не винил девушку, как и не винил себя. Он ежечасно пребывал в унынии, что легко читалось по его лицу, уже несколько лет. Прекрасная, обворожительная Вик, с её ртутно-серыми глазами и длинными, едва волнистыми прядями густых волос тускло-рыжего оттенка, с её безукоризненно ленивыми взглядами и движениями, вечной задумчивостью и непоколебимым спокойствием... долго терпела Девлина... Каждую из его выходок, находя их порой даже забавными. Но когда он посмел принести эту ахинею про смерть и кару небесную в её дом... В её чистый, идеальный дом, где паркет натёрт до зеркального блеска, на стенах висят картины и зеркала, на подоконниках стоят прозрачные стеклянные вазы с всегда свежими неяркими цветами, а в тяжёлых бархатных шторах невозможно найти ни одной пылинки... Терпение Вик, наконец, лопнуло. И Девлин оказался на крыльце этого большого безупречного дома, глядя на массивную дверь глазами побитого пса, прекрасно понимая, что девушка только что, подобно многим, подписала себе смертный приговор.

Вик стояла у окна, отодвинув заметно дрожащими пальцами штору. Глаза её были темны, подобно грозовой туче. Девушка, смотрела на ссутулившегося мужчину в чёрном пальто, походкой обречённого удаляющегося прочь от её дома. Он вернётся... Конечно, он вернётся... Сегодня же вечером, когда замёрзнет без шарфа и с непокрытой головой... В худшем случае завтра. Ведь он её боготворит. Так нежно и трепетно с ней никто ещё не обращался, никто не держал её руки в своих так благодарно, не целовал с таким открытым и легко читаемым наслаждением, при этом не теряя ни капли своего уныния и печали. Вик видела искреннее обожание, просто не способное оставить равнодушным. Да, Девлин немного странный, и, похоже, помешанный, но, разговаривая с ней, до сегодняшнего утра он не проявлял и капли безумия. Это помогало Вик не обращать внимания на его помешательство. В конце-концов, это был его первый и последний недостаток.
Девушка отошла от окна и села на развороченную кровать – единственный неподобающе беспорядочный элемент комнаты, и принялась ждать. Время шло, и с каждым часом глаза Вик темнели всё больше, и всё более напряжённым становилось для неё ожидание. От смятого постельного белья веяло чем-то большим, чем просто памятью. И девушка начала сомневаться в том, что дождётся Девлина обратно.  Это сомнение то парализовало её, заставляя дыхание замирать в груди, то наоборот – резко поднимало с кровати, сдавливая горло и водя по комнате. И оно нарастало... Сжав дрожащие ладони в кулаки и зажмурившись, Вик позволила внезапно навернувшимся слезам опасливо и нерешительно проложить себе дорогу вниз по бледным щекам. Девушка не помнила, когда последний раз покидала своё жилище... В итоге, когда прозрачный осенний воздух порозовел от крови заходящего солнца, которое, должно быть, каждый вечер смертельно режется об острый край горизонта, Вик стояла на крыльце в длинной серой куртке, пряча подбородок в многократно обёрнутый вокруг шеи, необычайно длинный и мягкий белый шарф Девлина. Как же давно она не выходила из дома...

Сообщение отредактировал Lexy Lachance - 06.07.07 - 08:26

[ZoND]

Хочу представить вашему вниманию 2рассказа. Так скажуц что я необладаю особым литературным даром, и все же хочу что бы оценили это...http://ifolder.ru/3486890
Да кста, действие происходит в моём выдуманном мире. Уж незапдюйте, но я назвал его Нилмер.
Пожалуста оцените, так как это моё начинание...

[Azzi]

>> ZoND:
Не нужно идти по ссылке, чтобы оценить Ваше творчество, достаточно взглянуть на этот Ваш пост

[ZoND]

>> ZoND:
Не нужно идти по ссылке, чтобы оценить Ваше творчество, достаточно взглянуть на этот Ваш пост

Спасибо, очень приятно слышать

[____]

// В качестве извинения за гадости в СтихБате.

 
К примеру, так.
В одно прохладное утро еще молодого лета король наносит визит кому-то из своих министров. Причина… Скажем, он узнает о том, что в саду министра расцвели редкого сорта розы, подарок иностранного посла. Возможно, его величество, взглянув на розы, выразит желание иметь такие в своей летней резиденции.
Дорожки сада выложены мелким пестрым камнем, слегка шуршащим под ногами трех идущих: король осматривает сад в сопровождении министра и капитана своей гвардии, седого воина с непроницаемым лицом, разрезанным на две неравных доли старым шрамом.
Солнечно. Лучи играют с листьями деревьев, ложась причудливыми тенями на клумбы, кустарник изгороди, аксамит королевского платья. Идущие достигают цели, замирая у роз.
Его величество, отдав капитану охраны легкую трость, склоняется над бутонами, чуть приоткрытыми и полностью расцветшими цветами, полными аромата и еще не обсохшей росы. Глаза короля увлажняются. В молчании он созерцает розы и, наконец, сам нарушает тишину.
– Розы особенно хороши по утрам, – говорит он.
Министр поспешно, но не суетливо выражает свое полнейшее согласие с его величеством. Гвардеец, как и полагается, молчит.
Не устояв перед соблазном, король протягивает руку, чтоб прикоснуться к цветам. Его перчатка промокает от росы.
На этот раз молчанье нарушает женский голос. Он слышится не так уж далеко, за зеленью живой изгороди. Женский голос поёт.
Министр делает движение, как будто собираясь броситься сквозь ветви напролом. Но недвусмысленный жест короля, требующий тишины, заставляет его замереть. Лицо министра покрывает бледность сродни смертельной.
Завороженный пением, король прикладывает руку к сердцу. Голос, глубокий и мягкий, без усилий берущий и верхние ноты, то замирает, угрожая прервать удовольствие, то льется так вольно, что от торжества расширяется грудь.
Наконец, после последней кульминации, песня стихает. Министра бьет крупная дрожь. Но король, поглощенный всецело своим впечатлением, не замечает этого. Он говорит, взволнованно вздохнув:
– Кажется, вы показали мне не самые прекрасные цветы в этом саду, министр. Кто это пел?
Не в силах, к сожалению, солгать, министр отвечает:
– Моя дочь, сир.
– Ваша дочь? Но не ее ли унесла в младенчестве чума?
Изгиб королевских бровей угрожающ и голос становится грозным.
– Довольно, – прерывает он невнятные, сбивчивые объясненья министра, – позовите ее и представьте нам.
Министр покоряется. Недосмотревшую за девушкой служанку жестоко выпорют и рассчитают, но сделанного не вернешь.
Она выходит, обогнув изгородь, на камешки дорожки – юная девушка в летнем платье, с лицом, уродливым настолько, что это кажется обманом зрения.
И останавливается в нескольких шагах от короля, приседая в испуганном книксене. Она еще бледнее, чем отец.
Лицо короля не выдает ужасного поражения, оставаясь образчиком присущей благородным сдержанности, но сердце его наполняется состраданием. «Какая трагедия, – думает он. – Однако, возможно, эта отталкивающая сверх меры внешность станет не столь заметна в общении».
Он заговаривает с девушкой, задавая ей обычные, подсказанные услужливым этикетом вопросы. И вновь его ожидает разочарование. Речь девушки сбивчива, путана, затруднена. Она как будто бы мучительно пытается припомнить слово перед тем, как произнести его. И голос ее, прекрасный, волшебный голос, божественный, когда она поет, загублен этой спотыкающейся речью, изуродован до неузнаваемости.
Король огорчен. В смятении он покидает, простившись, министра, сломанного произошедшей сценой, даже не бросив прощального взгляда на розы.
Когда время приближается к трем часам утра, король внезапно просыпается. Он долго лежит в темноте. Потом садится на кровати, резко выпрямляясь, и дёргает за шнур звонка.
В опочивальню входит – нет, не дежурный по очереди, но, почему-то, сам капитан охраны, бывший в саду с королем.
В слабом свете фонаря, который держит рука гвардейца, становится видно, что лоб государя покрыт испариной.
– Убейте ее, – говорит он.
Молча поклонившись, капитан покидает спальню.

[alpha]

// удалено по просьбе автора //

Сообщение отредактировал varjag - 10.06.15 - 15:03

[Azzi]

>> alpha:
Очень хорошо. Очень.

[alpha]

>> Azzi:
Запостив, пожалела о содеянном. Думала, меня просто не поймут, слишком много надрыва... Спасибо вам.