Кого может оставить равнодушным мат, словно соловьиная песня разливающийся по карабельной палубе? Правильно - только глухого. Паломник была далеко не глухой, она проснулась внезапно - просто обнаружила себя лежащей в куче хлама, который так любит заполнять все свободные углы палубы корабля. Какое-то время девушка бездумно пялилась в бескрайнее небо, которое отвечало ей взаимностью и так же равнодушно рассматривало лежащее ничком тело. Но вот тело пошевелилось - сначала захлопали глаза: неуверенно, испуганно, будто привыкая к непривычному занятию, потом аккуратно задвигалось что-то ещё. К этому моменту небо уже потеряло интерес к лежащей и перевело свой бездонный взгляд на более привычные по его мнению вещи. А Паломник так и лежала - потерянная и одинокая... Сознание, постепенно приходящее к ней, в какой-то момент стало искрой, которая разожгла огонь воспоминаний, вспыхнувших негасимым пламенем. Но вот лента воспоминаний закончилась - девушка, пересохшими губами произносившая молитвы и просящая о благословенном забытье, теперь знала всё, что с ней произошло до этого. Она знала и боялась этого. - Дъявольщина, - рывок, поднявший непослушное тело, чуть было не обрушил его обратно. Слабость, волной накатившая на нордлинг, помогла ускользающим объятьям забытья вновь схватить её, помогла увлечь неуравновешанную психику в океан неведомого и непознаваемого... ... Очередное побуждение не было столь болезненным, как предыдущий приход в себя. Словно тяжелобольной, девушка поднялась с места, с удивлением отметив про себя, что небо потемнело со времени её "первого" знакомства с ним. Оно, словно сердитый дядюшка, провожало спускающуюся на берег Паломник. Твёрдая земля не придала должного облегчения - наоборот, в сердце забралась тревога, подталкивающая нордлинг к немедленным действиям: прежде всего к простейшему движению вперёд. Увлекаемая собственным стремлением, она, не разбирая дороги, шла.
|