Поэзия любимых авторов, лучшие образцы поэзии

[DHead]

Не так много стихов выворачивают меня наизнанку. Этот - один из них...

   Рыцарь Роланд, не труби в свой рог.
   Карл не придет, он забывчив в славе...
   Горечь баллады хрипит меж строк
   В односторонней игре без правил.
   Им это можно, а нам нельзя.
   Белое-черное поле клетками.
   В чьем-то сраженье твои друзья
   Падают сломанными марионетками.
   Золото лат уплатило дань,
   Каждому телу продлив дыхание.
   Смерти костлявой сухая длань
   Так не хотела просить подаяния...
   Много спокойней - прийти и взять
   Этих парней из породы львиной...
   Как же теперь королевская рать
   Без самых верных своих паладинов?
   Музыка в Лету, а кровь в песок...
   Совестью жертвовать даже в моде.
   Плавно и камерно, наискосок,
   Меч палача над луною восходит.
   Бурые камни над головой...
   Господи, как же сегодня звездно...
   Бог им судья, а о нас с тобой
   Многие вспомнят, но будет поздно.
   Брызнуло красным в лицо планет.
   Как это вечно и как знакомо...
   Радуйтесь! Рыцарей больше нет!
   Мир и спокойствие вашему дому...

(с) Андрей Белянин

[Vivian]

Томас Элиот - ПЕСНЯ МЯУПРУЖЕК

Hочь, как водится, ясна,
И никто не опоздал.
Мяyпpyжлива Лyна,
Мяyпpyжлив званый бал.
.........

Мягкошеpстки, сладкожмypки,
Мы чеpны и мы белы.
Мяyпpyжливые шкypки,
Мы добpы и веселы.
Каждый ласков и yслyжлив.
Яpче новеньких монет,
В темных глазках, мяyпpyжлив,
Сеpебpится лyнный свет.
Попpыгyшки, мяyпpyжки,
Мы все ночи напpолет
Деpжим yшки на макyшке,
Пляшем джигy и гавот.
Каждый мягок и yпитан,
Каждый гибок и пpыгyч,
И yвеpтлив, и воспитан,
Легкокладист и певyч.

Мяyпpyжки-кyвыpкyшки,
Пеpед Балом нам не лень
Холить шеpсткy, чистить yшки,
чистить лапки каждый день.
Как сеpебpяные пенсы
Блещyт глазки в тишине.
Мяyпpyжливы коленца
Hаших танцев пpи Лyне.

Сладкожмypка-пpыгомячик
Днем свой голос беpежет:
Спит, свеpнyвшись как калачик,
Кyвыpкyчий мячик-кот.
Мяyпpyжливые кошки,
Чеpнофpачные коты,
Hаши гpyдки и носочки
Белоснежны и чисты.

Днем наш сон хоpош и сладок:
Дpемлют бyлочки-коты,
Пpиводя себя в поpядок,
Дожидаясь темноты.
Кyвыpкyшки-невелички
Пpобyждаются от сна,
Чyть на кpыше чеpепички
Сеpебpом обдаст лyна.

[DHead]

Н. А. Заболоцкий - "Некрасивая девочка"

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

1955

Сообщение отредактировал DHead - 27.05.07 - 20:06

[Vivian]

Максимилиан Волошин

То в виде девочки, то в образе старушки,
То грустной, то смеясь - ко мне стучалась ты:
То требуя стихов, то ласки, то игрушки
И мне даря взамен и нежность, и цветы.

То горько плакала, уткнувшись мне в колени,
То змейкой тонкою плясала на коврах...
Я знаю детских глаз мучительные тени
И запах ладана в душистых волосах.

Огонь какой мечты в тебе горит бесплодно?
Лампада ль тайная? Смиренная свеча ль?
Ах, все великое, земное безысходно...
Нет в мире радости светлее, чем печаль!

[borodas]

стихи готического поэта Петрова сайт

// Что-то больно уж на рекламу смахивает. В этой теме предлагается выкладывать не ссылки, а сами стихи - в небольших количествах и отборного качества. V //

Сообщение отредактировал Vivian - 03.06.07 - 12:57

[Dr. YankeeDoodle]

Герман Гессе. Степной волк

Мир лежит в глубоком снегу.
Ворон на ветке бьет крылами.
Я, Степной волк, все бегу и бегу,
Но не вижу нигде ни зайца, ни лани.

Нигде ни одной — куда ни глянь.
А я бы сил не жалел в погоне,
Я взял бы в зубы ее, в ладони,
Это ведь любовь моя — лань.

Я бы в нежный кострец вонзил клыки,
Я бы кровь прелестницы вылакал жадно,
А потом бы опять всю ночь от тоски,
От одиночества выл надсадно.

Даже зайчишка — и то бы не худо.
Ночью приятно парного поесть мясца.
Ужели теперь никакой ниоткуда
Мне не дождаться поживы и так и тянуть до конца?

Шерсть у меня поседела на старости лет,
Глаза притупились, добычи не вижу в тумане.
Милой супруги моей на свете давно уже нет,
А я все бегу и мечтаю о лани.

А я все бегу и о зайце мечтаю,
Снегом холодным горящую пасть охлаждаю,
Слышу, как свищет ветер, бегу, ищу —
К дьяволу бедную душу свою тащу.

[rajah]

Вроде на этой неделе будет 75 лет со дня рождения Роберта Рождественского. (прости Vivian, что твой "хлеб" отбираю)

Марк Шагал

Он стар и похож на своё одиночество.
Ему о погоде рассуждать не хочется.
Он сразу -- с вопроса:
-- А вы не из Витебска?.. --
Пиджак старомодный на лацканах вытерся...
-- Нет, я не из витебска... --
Долгая пауза.
А после -- слова
монотонно и пасмурно:
-- Тружусь и хвораю...
В Венеции выставка...
Так вы не из Витебска?..
-- Нет, не из Витебска...

Он в сторону смотрит.
Не слышит, не слышит.
Какой-то нездесней далёкостью дышит.

Пытаясь до детства дотронуться бережно...
И нету ни Канн,
ни Лазурного берега,
ни нынешней славы.
Светло и растерянно
он тянется к Витебску, словно растение...
Тот Витебск эго --
пропылённый и жаркий --
приколот к земле каланчою пожарной.
Там свабды и смерти, моленья и ярмарки,
и сонный извозчик по площади катит...

-- А Вы не из Витебска?..
Он замолкает.
И вдруг произносит,
как самое-самое,
названия улиц:
"Смоленская",
"Замковая".
Как Волгою, хвастает Видьбой-рекою
и машет
по-детски прозрачной рукою...
-- Так Вы не из Витебска...

Надо прощаться.
Прощаться.
Скорее домой возвращаться...
Деревья стоят вдоль дороги навытяжку.
Темнеет... И жалко, что я не из Витебска.

[Vivian]

Ольга Берггольц

Я сердце свое никогда не щадила:
ни в песне, ни в дружбе, ни в горе, ни в страсти...
Прости меня, милый. Что было, то было
Мне горько.
И все-таки всё это - счастье.

И то, что я страстно, горюче тоскую,
и то, что, страшась небывалой напасти,
на призрак, на малую тень негодую.
Мне страшно...
И все-таки всё это - счастье.

Пускай эти слезы и это удушье,
пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье.
Страшней - всепрощенье. Страшней - равнодушье.
Любовь не прощает. И всё это - счастье.

Я знаю теперь, что она убивает,
не ждет состраданья, не делится властью.
Покуда прекрасна, покуда живая,
покуда она не утеха, а - счастье.

[Lord Wolver]

Вот первые пять рубаи Омар Хайама. Один из моих любимых поэтов.                                 
                                 <> 1 <>

               Вот снова день исчез, как ветра легкий  стон,
               Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.
               Но я, покуда жив, тревожиться не стану
               О дне, что отошел, и дне, что не рожден.


                                  <> 2 <>

               Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
               В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.
               Как много чистых душ под колесом лазурным
               Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?


                                  <> 3 <>

               Лепящий черепа таинственный гончар
               Особый проявил к сему искусству дар:
               На скатерть бытия он опрокинул чашу
               И в  ней  пылающий зажег страстей пожар.


                                  <> 4 <>

               Будь все добро мое кирпич одна, в кружало
               Его бы я отнес в обмен на полбокала.
               Как  завтра проживу? Продам чалму в плащ,
               Ведь не святая же Мария их соткала.


                                  <> 5 <>

               Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.
               Глупец, кто для вина лишь клевету припас.
               Ты  говоришь, что мы должны вина  чураться?
               Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.

[DHead]

Я прошу проения за "простыню"... Это лучшие стихи Андрея Белянина, и мне кажется, что на них стоит потратить своё время.

Набросок тушью

По белой бумаге, глянцем лощеной,
Вожу, как японец, кисточкой черной.
И вот проявляются черною тушью
Людские движенья, костюмы и - души.
Исправить нельзя: есть закон непреложный,
Что тушью набросок стереть невозможно,
Исправить нельзя и украсить в охоту:
Как сделал, так сделал - не переработать.
И движутся люди, под кисточкой тая,
Такие, как есть, а не так, как мечтают.
И черная тушь растекается смело
В сражении вечном меж черным и белым.


Наташе Колесниковой /Очень советую...  Это мой любимый после "Рыцаря Роланда" (см. несколькими постами выше)/

Кружево шарфика, белая ленточка,
Ласковых глаз полевая звезда...
Господи боже! Откуда ты, девочка?
Как ты сегодня попала сюда?
Так же нельзя... Это просто бессмысленно...
Крылья хрустят под чужим сапогом.
Тут убивают словами и числами,
Каждый палач и открыт, и знаком.
Здесь же стреляют! Здесь валят на пристани
Сразу все шестеро на одного...
Здесь невозможно по честному выстоять.
Здесь невозможно вообще - ни-че-го!
Больно... Я тоже срываюсь в истерику.
Спрячься, уйди, отдохни, подыши...
Чтоб на пути к осиянному берегу
Свято сберечь незабудку души.
Флейта не спорит с казацкою шашкою.
Вот твоё облако - сядь и лети...
Выкраси жизнь освежающей краскою,
Всем рассказав, что приснилось в пути.
Девочка, милая, этой эпохою
Многое сломано. Что уж там мы...
В небе светлей. Ты подумай, а плохо ли
Петь, не боясь наступленья зимы?
Крылья расправь для полёта.
Ну что же ты?!
Здесь не твоя ни война, ни вина...
Просто прими, что вон там, у подножия,
Высохла кровь, и теперь... Тишина...

*** /И этот очень, очень советую  /
Бывает так, что путь нелеп и труден...
Из облаков, от неба отошедших,
Мы падаем на эту землю - люди
Из рода приходящих и ушедших.
Мы можем петь и улыбаться смерти,
Но никому не расстилаться в ноги.
Умеем драться, как морские черти,
И защищать ромашку у дороги.
Когда к стихам примешивая крики,
Мы небо держим или пламя гасим,-
Мы не двуличны, мы, скорей, трёхлики
И очень цельны в каждой ипостаси.
Порой бедны, порой богаты словом...
К ногам танцовщиц расшвыряв монеты,
Мы принимаем всё, что безусловно,
И понимаем всё, что безответно.
Нам нет прощенья - мы его не ищем.
Нам нет награды - мы её не просим.
Но нам, как сон, дарована Всевышним
Волшебная, таинственная осень!
Поэзия от жалости устала.
Весна - наивна, утомлённо лето...
Прильнём к сиянью царского бокала
С сентябрьским возвышенным рассветом!
Нам даровали осень - наше время.
Эпоху менестрелей и сонетов,
Людей, лампадой делающих стремя
И чувствующих грани тьмы и света.
Первопроходцев, всадников, поэтов,
Упавших с неба на песок арены,
Где в поисках единого ответа
Ломавших жизнь, как мирозданья стены.
А люди, нас сочтя за сумасшедших,
В слепой борьбе за собственное счастье,
Не забывая плакать об ушедших -
Не торопясь стреляют в приходящих!

Мария-Анна
Триптих
I

Разбит волной форштевень корабля,
И штормовое море так тревожно...
А впереди далекая земля,
К которой подобраться невозможно.

Еще два дня и точно - будет бунт...
Прошу: услышь меня, Мария-Анна!
Но даже ванты наподобье струн
Поют о горькой доле капитана.

За нами смерть сегодня - по пятам:
Здесь, на борту, уже не мало мертвых...
Я точно знаю: берег где-то там!
Но за туманом не видать ни черта.

Тяжелый день... И кровь стучит в виски.
Команда ни во что уже не верит...
Два пистолета. Взведены курки.
Они идут,- шаги уже у двери.

Кто первый? - Выходи!
...Короткий бой.
В камзоле рейнском колотая рана,
И выстрелы, вдруг перекрывший вой:
- Земля! Земля!
- Прости, Мария-Анна...

II

Ты жив еще? Я за тобой пришла.
Корабль твой на рифах удержался.
Команда в шлюпках к берегу гребла,
Но ни один до суши не добрался,

Ты выполз из каюты? Что потом?
О жажда жизни - нудная забота...
Ну вот: лежишь на палубе, крестом
Раскинув руки, и зовешь кого-то,

Наверно, бога? Глупый человек!
А я вот прихожу всегда незванно...
Не слышит бог, - кричи хоть целый век.
Что ты сказал? Как, как? - Мария-Анна?

Мария-Анна! - Вот о чем печаль?
Всё о наивной страсти человечьей -
Всё о любви... Но как тебе не жаль
Расстаться с жизнью навсегда, навечно?

Пойми: ты - мой. Спасенья больше нет:
Час или два - прилив развалит судно.
Чего ж тянуть? Вот чей-то пистолет -
Бери, я пододвину, мне не трудно...

Тонуть в волнах, как брошенный щенок,
Иль смерть принять по рангу и по чину?
Плотней на дуло уложи висок.
Чего ты тянешь? Ну же, будь мужчиной!

Нажми курок - всего какой-то миг...
Иди ко мне и сам себя не мучай!
Что это там вдали? Английский бриг?
Идет сюда... Какой нелепый случай...

Гляди - тебе матросы машут с вант, -
Поднимешься?! Какое чувство долга...
Ну что ж, даю отсрочку, капитан!
Прощаемся, надеюсь, ненадолго...

III

Весна манит сиреневым вином
И полногрудным ощущеньем воли...
Что я скажу, когда войду в твой дом
И трону дверь, знакомую до боли?

Вот кто-то промелькнул из-за стекла
Оконного... Но не она... Как странно -
Старуха? Эй, старуха! - Здесь жила
Когда-то девушка - Мария-Анна...

Я так хотел упасть к ее ногам!
Я долго шел...
Ах, ты глуха на ухо?
Мария-Анна! Что? Что значит: "там"?
Там - кладбище...
Ты лжешь... Ты лжешь, старуха!

Я умирал - я дважды видел смерть,
И лишь любовь давала к жизни силы...
Ты лжешь - она не может умереть! -
Она ждала... Она меня любила!

...Нет больше слов. В груди тоскливый вой,
И в сердце боль накатывает глухо.
Смеешься? Ты смеешься надо мной?!
Напрасно - я узнал тебя, старуха.

Мне в этом мире ничего не жаль.
Одна лишь мысль стучится неустанно:
Отсрочка... Что ж, недолгая печаль...
Я вновь иду к тебе, Мария-Анна!

[rajah]

Я в интернете поискал "Голубь в Сантьяго"(http://golubvsantyago.narod.ru/).
И приведу только первую часть повести:
            1
Усталость самого измученного тела
легка в сравнении с усталостью души,
но если две усталости сольются
в одну, - то и заплакать нету сил,
а плакать хочется особенно - когда
устал настолько, что не можешь плакать.
Так я устал однажды...
                      От чего?
От жизни?
         Жизнь превыше обвинений.
Устал я от всего того, что в ней
скорей на смерть, а не на жизнь похоже.
Не сразу умирает человек,
а по частичкам - от чужих болезней,
таких, как равнодушие, жестокость,
тихонько убивающих его.
Но горе человеку,
                 если он
болезнями такими заразится, -
тогда не только мертвым стал он сам,
но, пребывая мертвым, умерщвляет.
Есть в жизни много маленьких смертей,
скрывающихся в трубке телефонной,
когда так унизительно звонить,
а никуда не денешься - придется.
В моей проклятой книжке записной
есть много номеров таких особых,
что пальцу мерзко всовываться в диск,
как будто набираешь номер смерти,
как будто сейф тяжелый открываешь
и знаешь наперед - в нем пустота
и только чьи-то черепа и кости.
В тот день я сделал несколько звонков,
заранее бессмысленных, но нужных.
Есть в слове "нужно" запах нужника,
куда войдешь и в что-нибудь да влипнешь,
так, что подошв потом не отскребешь.
И я звонил, влипая в голоса,
то в приторно-садистские, как мед,
где столько звонки, как будто мухи,
попавшись, кверху лапками торчат, -
то в булькающие скороговоркой,
как тесто, сковородки опасаясь,
трусливые пускает пузыри.
О, подлое изящное искусство
избегновенья что-либо решает
лишь тем, что не решает ничего.
И каждый раз я опускал ни с чем
гантель бессильных - трубку телефона.
Я должен сделать был еще звонок,
но телефон, как жаба из пластмассы,
такое отвращенье вызывал,
что я не смог...
                Доплелся до тахты,
упал пластом, не в силах снять ботинки,
заставил руку взять со стула книгу,
раскрыл ее, но буквы расплывались.
А это был не кто-нибудь, а Пушкин.
Неужто и бессмертные бессильны
в защите смертных?
                  Кто же защитит?
Неужто голос в телефонной трубке
сильней Гомера, Данте, и Шекспира,
и Пушкина?
          О, если даже Пушкин
не помогает, - это страшный знак!
И о самоубийстве мысль вползла
в меня из дырок телефонной трубки,
как та змея из черепа коня,
в своих зубах скрывая смерть Олега.
Я ненавижу эту мысль в себе.
Она являлась в юности кокеткой,
приятно ублажая самолюбье:
"Самоубийство не убьет - прославит.
Заставь себя признать самоубийством, -
тогда тебя оценят все они".
(Они, они... Спасительное слово
для тех, кто слаб душой, а, между
                                прочим,
сам для кого-то входит в часть понятья
под кодом утешительным - "они".)
Теперь кокетка мысль старухой стала,
ко мне порой являясь, будто призрак
с прокуренными желтыми зубами,
скрывающими тонкий яд змеиный,
с издевкой усмехаясь надо мной:
"Не рыпайся, голубчик, не уйдешь..."
Я даже свыкся с этою старухой
и побеждал ее своим презрением,
а может быть, своей привычкой к ней.
На свете нет, пожалуй, человека,
не думавшего о самоубийстве.
Мне, правда, был знаком писатель песен,
набитый, как соломой, жизнелюбьем,
который как-то раз расхохотался
по поводу трагедии одной,
закончившейся пулею банкротства:
"Вот идиот!..
             Мне в голову ни разу
не приходила вовсе эта мысль".
К нему вообще не приходили мысли.
Я среди бела дня,
                 как в темноте,
лежал, не видя букв, с раскрытой книгой,
но чувствовал любой морщинкой лба
холодный взгляд бесцветных липких глаз
безмолвно выжидающей старухи.
И вдруг на лбу я ощутил тепло,
как будто зайчик солнечный незримый
от озорного зеркальца мальчишки.
Исчезла темнота,
               а с ней старуха.
Кто совершил такое превращенье?
Была пуста квартира.
                   Только голубь,
как сгусток неба, - чуть темней,
                              чем небо,
мое окно поскребывая клювом,
с почти что человечьими глазами,
на внешнем подоконнике сидел,
ни перышком нисколько не похожий
на жирных попрошаек лошадиных,
как маленький взъерошенный товарищ,
меня спасти от смерти прилетевший.
А может быть, он прилетел из Чили?
З.Ы. Что-то автора забыл (Евгений Евтушенко)

Сообщение отредактировал rajah - 01.07.07 - 23:12

[Vivian]

Шарль Бодлер "Продажная муза"

Любовница дворцов, о, муза горьких строк!
Когда метет метель, тоскою черной вея,
Когда свистит январь, с цепи спустив Борея,
Для зябких ног твоих где взять хоть уголек?

Когда в лучах луны дрожишь ты, плечи грея,
Как для тебя достать хотя б вина глоток, -
Найти лазурный мир, где в жалкий кошелек
Кладет нам золото неведомая фея.

Чтоб раздобыть на хлеб, урвав часы от сна,
Не веруя, псалмы ты петь принуждена,
Как служка маленький, размахивать кадилом,

Иль акробаткой быть и, обнажась при всех,
Из слез невидимых вымучивая смех,
Служить забавою журнальным воротилам.

[Агларанна]

Р. Киплинг
    ПЕСНЬ ЧЕТЫРЁХ ВЕТРОВ  
( перевод В. Шубинского  )


Разводит огонь в очаге - каждый свой -
Каждый смертный под кровом своим,
И Четыре Ветра, что правят землёй,
Отовсюду приносят дым.

То по холмам, то по далям морским,
То в изменчивых небесах -
Все Четыре Ветра несут ко мне дым,
Так, что слёзы стоят в глазах.

Так, что слёзы от дыма стоят в глазах,
Что от скорби сердце щемит -
Весть о прежних днях, о былых часах
Каждый ветер в себе таит.

Стоит раз любому из них подуть -
Тут же весть различу я в нём:
В четырёх краях пролегал мой путь,
И везде мне был кров и дом.

И везде был очаг средь ночей сырых,
В непогоду везде был кров.
Я скорблю и ликую за четверых
В память всех четырёх краёв.

И могу ль я с бесстрастной душой судить,
В чьём дому огонь горячей,
Если мне в одних довелось гостить,
А в других - принимать гостей?

И могу ль я чужим огнём пренебречь,
Пусть хозяин мне незнаком?
Разве просто было мне свой разжечь?
Как я бился над очагом!

И могу ли другого я не понять,
Скорбь и радость в его очах?
Это всё и мне довелось испытать,
Это помнит и мой очаг.

О Четыре Ветра, вас нет быстрей,
Вы же знаете - я не лгу.
Донесите же песнь мою до друзей,
Пред которыми я в долгу,

Кто меня отогрел средь ночей сырых,
В непогоду - пустил под кров.
Я, любя и ликуя за четверых,
Спел им песнь Четырёх Ветров.

[geleopagot]

Из книги Джека Лондона "Мартин Иден" (автор неезвесен)      
      
Кончил петь - не тронул струн.
Затихают песни быстро,
Так под ветром гаснут искры
Кончил петь - не тронул струн.
Пел когда-то утром чистым,
Вторил дрозд весёлым свистом
Стал я нем, скворец усталый
Песен в горле не осталось,
Время пенья миновалось.
Кончил петь - не тронул струн.

[Silvering]

Зацепило меня чем-то это стихотворение:

Если бы кто-то меня спросил,
Как я чую присутствие высших сил —
Дрожь в хребте, мурашки по шее,
Слабость рук, подгибанье ног, —
Я бы ответил: если страшнее,
Чем можно придумать, то это Бог.

Сюжетом не предусмотренный поворот,
Небесный тунгусский камень в твой огород,
Лед и пламень, война и смута,
Тамерлан и Наполеон,
Приказ немедленно прыгать без парашюта
С горящего самолета, — все это он.

А если среди зимы запахло весной,
Если есть парашют, а к нему еще запасной,
В огне просматривается дорога,
Во тьме прорезывается просвет, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Внушает надежду там, где надежды нет.

Но если ты входишь во тьму, а она бела,
Прыгнул, а у тебя отросли крыла, —
То это Бог, или ангел, его посредник,
С хурмой «Тамерлан» и тортом «Наполеон»:
Последний шанс последнего из последних,
Поскольку после последнего — сразу он.

Это то, чего не учел Иуда.
Это то, чему не учил Дада.
Чудо вступает там, где помимо чуда
Не спасет никто, ничто, никогда.

А если ты в бездну шагнул и не воспарил,
Вошел в огонь, и огонь тебя опалил,
Ринулся в чащу, а там берлога,
Шел на медведя, а их там шесть, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Отнимает надежду там, где надежда есть.
(с) Д.Быков

Сообщение отредактировал Silvering - 15.07.07 - 20:48

[Vivian]

Вчера было ровно 27 лет со дня смерти Владимира Высоцкого. Но стихи его, песни, как бы пафосно это не звучало, живы по сей день.

Владимир Высоцкий. Песня о новом времени

Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги,-
Значит, скоро и нам уходить и прощаться без слов.
По нехоженым тропам протопали лошади, лошади,
Неизвестно к какому концу унося седоков.

Наше время - иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи!
И в погоню за ним мы летим убегающим вслед.
Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей,
На скаку не заметив, что рядом товарищей нет.

И еще будем долго огни принимать за пожары мы,
Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,
Про войну будут детские игры с названьями старыми,
И людей будем долго делить на своих и врагов.

А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,-
Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!

[Spir(i)t]

Александр Блок.


Скифы

Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!

Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!

Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома' лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!

Вы сотни лет глядели на Восток,
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!

Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!

О старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!

Россия - Сфинкс! Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!..

Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!

Мы любим всё - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...

Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...

Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?

Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы
И усмирять рабынь строптивых...

Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!

А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века - вас будет проклинать
Больное позднее потомство!

Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!

Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!

Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.

Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!..

В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!

30 января 1918

[rajah]

Руки начать читать Николая Рубцова дошли лишь недавно. И кое-что успело понравиться.

ДА, УМРУ Я!

Да, умру я!
И что ж такого?
Хоть сейчас из нагана в лоб!

...Может быть,
Гробовщик толковый
Смастерит мне хороший гроб.
А на что мне хороший гроб-то?
Зарывайте меня хоть как!
Жалкий след мой
Будет затоптан
Башмаками других бродяг.
И останется всё,
Как было,
На Земле, не для всех родной...
Будет так же
Светить Светило
На заплёванный шар земной!

ПОЭЗИЯ

Теперь она, как в дымке, островками
Глядит на нас, покорная судьбе, -
Мелькнет порой лугами, ветряками -
И вновь закрыта дымными веками...
Но тем сильней влечет она к себе!

Мелькнет покоя сельского страница,
И вместе с чувством древности земли
Такая радость на душе струится,
Как будто вновь поет на поле жница,
И дни рекой зеркальной потекли...

Снега, снега... За линией железной
Укромный, чистый вижу уголок.
Пусть век простит мне ропот бесполезный,
Но я молю, чтоб этот вид безвестный
Хотя б вокзальный дым не заволок!

Пусть шепчет бор, серебряно-янтарный,
Что это здесь при звоне бубенцов
Расцвел душою Пушкин легендарный,
И снова мир дивился благодарный:
Пришел отсюда сказочный Кольцов!

Железный путь зовет меня гудками,
И я бегу... Но мне не по себе,
Когда она за дымными веками
Избой в снегах, лугами, ветряками
Мелькнет порой, покорная судьбе...

Сон об уходящем поезде
Юрий Левитанский
Один и тот же сон мне повторяться стал:
Мне снится, будто я от поезда отстал.
Один, в пути, зимой, на станцию ушел,
А скорый поезд мой пошел, пошел, пошел,
И я хочу бежать за ним - и не могу,
И чувствую сквозь сон, что все-таки бегу.

И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
Вращение Земли перемещает нас -
Вращение Земли, вращение полей,
Вращение вдали берез и тополей,
Столбов и проводов, разъездов и мостов,
Попутных поездов и встречных поездов.

Но в том еще беда, и, видно, неспроста,
Что не годятся мне другие поезда.
Мне нужен только тот, что мною был обжит.
Там мой настольный свет от скорости дрожит.
Там любят лечь - так лечь, а рубят - так сплеча.
Там речь гудит, как печь, красна и горяча.

Мне нужен только он, азарт его и пыл.
Я знаю тот вагон, я номер не забыл.
Он снегом занесен, он в угле и в дыму,
И я приговорен пожизненно к нему.
Мне нужен этот снег. Мне сладок этот дым,
Встающий высоко над всем пережитым!

И я хочу бежать за ним - и не могу,
И чувствую сквозь сон, что все-таки бегу,
И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
Вращение Земли перемещает нас.

Сообщение отредактировал rajah - 01.08.07 - 00:30

[varjag]

(с) Владимир Захаров

Норд-Норд-Вест

Небо над городом кто-то недавно вымыл,
В аквамарин покрасил.
В нем самолетик-пуля оставил, промчавшись мимо,
Свой белый трассер

И лето-бродяга насиженных мест пока не бросает,
Но ты знаешь, брат мой,
Что тайно из ссылки приехала осень босая
Обратно…

А с северных гор уже тянет печальным, стылым –
Смертью, разлукой, снами…
И не уместить в словах всего, что однажды было
Не с нами.

[Lexy Lachance]

Лопе де Вега - Любовь

Упасть без чувств, очнуться исступленным,
И щедрым, и скупцом, смиренным, властным,
Живым и мертвым, кротким и опасным,
предателем - и верным, непреклонным,

Не знать покоя, с милой разделенным,
Стать яростным, счастливым и несчастным,
Непостоянным, стойким, хладным, страстным,
Пресыщенным, несытым, уязвленным,

Отраву звать божественным напитком,
Забыть о пользе, гнаться за убытком,
Поверить, будто раем ад бывает, -

закрыть глаза на ложь, на заблужденье,
Вложить всю жизнь, всю душу в наважденье -
И есть любовь: кто сам любил, тот знает.
Перевод М. Квятковской.

[icoolman]

>> Lexy Lachance:
А я его стихи в оригинале читаю... на испанском стихи жутко некрасивые и в них, в основном, нет рифмы. Я даже не понимаю, почему это у них называется поэзией...
----
Я здесь раньше ничего не выкладывал, наверное потому, что не очень увлекаюсь поэзией. Но вот, понравились мне несколько стихотворений Ильи Чёрта, солиста группы "Пилот", правда я не знаю их названий. Вотъ:

                     Языки

Есть в мире много языков, но совершенный среди них
всего один и в нём нет слов, но в каждом звуке - стих.
На нём умеют говорить все люди, всё живое
При этом, ближнему дарить тепло, помножив вдвое.
Вы не поверите, но всяк уже к нему привык
Считает каждый, что пустяк, Молчания Язык...

                     ****
То место свято, где чужой порог
Не судит и не гонит за порок.
Где не убьют того, кто был неправ.
Не смотрят на бездомного брезгливо,
И не бросают грешника с обрыва,
А держат за обтрепанный рукав.

Я бы выложил больше, но увы, нельзя . Да и в письменном виде этих стихов у меня нет, приходится слушать и печатать... Неудобно.

[Dagot Ur]

Любимое… М.Ю.Лермонтов

Умирающий гладиатор
Ликует буйный Рим… торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена:
А он – пронзенный в грудь – безмолвно он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена…
И молит жалости напрасно мутный взор:
Надменный временщик и льстец его сенатор,
Венчают похвалой победу и позор…
Что знатным и толпе сраженный гладиатор?
Он презрен и забыт… освистанный актер.

И кровь его течет – последние мгновенья
Мелькают, - близок час… вот луч воображенья
Сверкнул в его душе… пред ним шумит Дунай…
И родина цветет… свободный жизни край;
Он видит круг семьи, оставленный для брани,
Отца, простершего немеющие длани,
Зовущего к себе опору дряхлых дней…
Детей играющих – возлюбленных детей.
Все ждут его назад с добычей и славой,
Напрасно – жалкий раб, - он пал, как зверь лесной,
Бесчувственной толпы минутной забавой…
Прости, развратный Рим, - прости, о край родной…

Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславной головой,
Измученный в борьбе сомнений и страстей,
Без веры, без надежд – игралище детей,
Осмеянный ликующей толпой!

И пред кончиной ты взоры обратил
С глубоким вздохом сожаленья
На юность светлую, исполненную сил,
Которую давно для язвы просвещенья,
Для гордой роскоши беспечно ты забыл:
Стараясь заглушить последние старанья,
Ты жадно слушаешь и песни старины
И рыцарских времен волшебные преданья –
Насмешливых льстецов несбыточные сны.

[Vivian]

Андрей Белый - В полях

Солнца контур старинный,
золотой, огневой,
апельсинный и винный
над червонной рекой.

От воздушного пьянства
онемела земля.
Золотые пространства,
золотые поля.

Озаренный лучом, я
спускаюсь в овраг.
Чернопыльные комья
замедляют мой шаг.

От всего золотого
к ручейку убегу -
холод ветра ночного
на зеленом лугу.

Солнца контур старинный,
золотой, огневой,
апельсинный и винный
убежал на покой.

Убежал в неизвестность.
Над полями легла,
заливая окрестность,
бледносиняя мгла.

Жизнь в безвременье мчится
пересохшим ключом:
все земное нам снится
утомительным сном.

[____]

сообщение

Сообщение отредактировал ____ - 01.06.14 - 21:51

[Dr. YankeeDoodle]

Лёха Никонов

По моему подоконнику стекают
капли дождя и нет ничего проще,
чем рассказать о красоте
падения этой капли, высоте
её измерения.
Каждую долю мгновения
тормозя время
надо ли выражать?
Жаль, если это действительно надо.
Справа и слева финский залив.
И в этом такая правда,
как в том, что шевелится лифт
в доме напротив. Живёт шизофреник,
умирают герои или мещане.
Это не озлобленность, поверьте,
это отчаяние.

[alpha]

Федор Тютчев

Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной,
Окинешь бегло целый круг...

Но есть сильней очарованья:
Глаза, потупленные ниц
В минуты страстного лобзанья,
И сквозь опущенных ресниц
Угрюмый, тусклый огнь желанья.

Сообщение отредактировал alpha - 18.12.07 - 01:01

[Агларанна]

  Федерико Гарсиа Лорка -   Маленькая бесконечная поэма

Сбиться с дороги -
это слиться с метелью,
а слиться с метелью -
это двадцать столетий пасти могильные травы.

Сбиться с дороги -
это встретиться с женщиной,
которая режет по два петуха в секунду
и не боится света,
а свет - петушиного крика,
задушенного метелью.

А когда метель задохнется -
пробудится южный ветер,
но и ветры стонов не слышат -
и поэтому снова пасти нам могильные травы.

Я видел, как два колоска воскового цвета,
мертвые, хоронили гряду вулканов,
и видел, как два обезумевшие ребенка
отталкивали, рыдая, зрачки убийцы.

И я знаю, что два - не число
   и числом не станет,
это только тоска вдвоем со своею тенью,
это только гитара, где любовь хоронит надежду,
это две бесконечности, недоступные
друг для друга.
и еще это стены мертвых
и напрасная боль воскрешенья.
Цифра два ненавистна мертвым,
но она баюкает женщин,
и они пугаются света,
а свет - петушиного крика,
петухам же в метели не спится,
и поэтому вечно пасти нам могильные травы.

[alpha]

//Перемещено из "Цитат...". Все-таки самое место поэтическим трехстишиям здесь.

***

На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.

***

В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень:
Белеется свежий срез.

***

"Осень уже пришла!" –
Шепнул мне на ухо ветер,
Подкравшись к постели моей.

***

Тихая лунная ночь...
Слышно, как в глубине каштана
Ядрышко гложет червяк.

***

Новогоднее утро

Всюду ветки сосен у ворот.
Словно сон одной короткой ночи –
Промелькнули тридцать лет.

***

Ива склонилась и спит,
И кажется мне, соловей на ветке –
Это ее душа.

***

На чужбине

Тоненький язычок огня, -
Застыло масло в светильнике.
Проснешься... Какая грусть!

***

Снежный заяц - как живой!
Но одно осталось, дети:
Смастерим ему усы.

***

Холод пробрал в пути.
У птичьего пугала, что ли,
В долг попросить рукава?

***

Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.

Мацуо Басё

***

Горестный удел!
Шлем, забрало, – а под ним
Верещат сверчки...

Мацуо Басё. Из путевых записок "По тропинкам Севера"

***

На Кисакате
Волной залило вишню,
И над цветами,
По водной глади,
Плывут рыбачьи лодки.

Сайгё

[Höstber]

Вспоминаю с благодарностью Андрею Вознесенскому за порванную душу.

Реквием

Возложите на море венки.
Есть такой человечий обычай —
в память воинов, в море погибших,
возлагают на море венки.

Здесь, ныряя, нашли рыбаки
десять тысяч стоящих скелетов,
ни имен, ни причин не поведав,
запрокинувших головы к свету,
они тянутся к нам, глубоки.
Возложите на море венки.

Чуть качаются их позвонки,
кандалами прикованы к кладбищу,
безымянные страшные ландыши.
Возложите на море венки.

На одном, как ведро, сапоги,
на другом — на груди амулетка.
Вдовам их не помогут звонки.
Затопили их вместо расстрела,
души их, покидавшие тело,
на воде оставляли круги.

Возложите на море венки
под свирель, барабан и сирены.
Из жасмина, из роз, из сирени
возложите на море венки.

Возложите на землю венки.
В ней лежат молодые мужчины.
Из сирени, из роз, из жасмина
возложите живые венки.

Заплетите земные цветы
над землею сгоревшим пилотам.
С ними пили вы перед полетом.
Возложите на небо венки.

Пусть стоят они в небе, видны,
презирая закон притяженья,
говоря поколеньям пришедшим:
«Кто живой — возложите венки».

Возложите на Время венки,
в этом вечном огне мы сгорели.
Из жасмина, из белой сирени
на огонь возложите венки.

И на ложь возложите венки,
мы в ней гибнем, товарищ, с тобою.
Возложите венки на Свободу.
Пусть живет. Возложите венки.

[Qui-Gon-Jinn]

Сейчас играет в колонках... Мм, так нежно, как цветок розы... Но в то же время так яростно, как и её шип

Mylene Farmer - Agnus Dei

De mutilation
En soustraction
Agnus Dei
Te voir en chair
J'en perds la tête

De mutilation
En convulsion
Te voir ici
Quelle hérésie
Les bras m'en tombent

De mutilation
En génuflexion
Excommuniée
J'ai les pieds et
Les poings liés

De mutilation
En extrême onction
Agnus Dei
Moi l'impie
Je suis saignée aux quatre veines

" Agnus Dei
Qui tollis
Peccáta mundi
Miserére nobis
Miserére nobis "...

Je m'éloigne de tout
Je suis loin de vous...

И еще, конечно, вот эти два. В свое время произвели очень большое впечатление, да и сейчас с удовольствием перечитываю иногда

Эдгар Аллан По - Ленор

Увы, разбит сосуд златой! дух отлетел навеки!
Звон, дольше стой! – душе святой плыть в роковые реки;
Что, Ги де Вир, без слёз ты сир? – рыдай себе в укор!
Померк весь мир, в гробу кумир, любимая Ленор!
Пускай вершат над ней обряд – поют за упокой! –
О самой царственной скорбят – о юности такой –
Вдвойне умершей гимн творят – умершей молодой.

"Вы гордость презирали в ней – богатство лишь любили,
Когда ж слегла от горьких дней – на смерть благословили!
Кто совершит теперь обряд? – какие петь слова? –
Ужели вы – ваш черный взгляд – колючая молва –
Сгубившие невинную – расцветшую едва?"

Мы все грешны; но меч – в ножны! И пусть восходит к Богу
Воскресный хор средь тишины – от мертвой прочь тревогу.
Предстала милая Ленор – с Надеждой за спиной,
А ты, грустя, оплачь дитя, не ставшее женой.
Скорби о ней, что всех нежней, лелей нетленный прах.
Струится жизнь, но не в глазах, а только в волосах,
Льняная прядь жива опять – но стынет смерть в глазах.

"Прочь! прочь! от демонов спешит мятежный дух, взлетая
Из Ада в горнюю обитель, ввысь, в пределы Рая,
Отринув стон, пред светлый трон, к Царю Небес взлетая!
Да смолкнет звон – иначе он ей душу воспалит,
Когда она, блаженств полна, над миром воспарит.
А я! – какой в груди покой! – рыдать уж не хочу,
Я петь ей рад на старый лад – и с ангелом лечу!"

Ворон

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грезам странным отдавался, - вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне.
"Это, верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне".

Ясно помню... Ожиданье... Поздней осени рыданья...
И в камине очертанья тускло тлеющих углей...
О, как жаждал я рассвета, как я тщетно ждал ответа
На страданье без привета, на вопрос о ней, о ней -
О Леноре, что блистала ярче всех земных огней, -
О светиле прежних дней.

И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,
Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне.
Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:
"Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,
Поздний гость приюта просит в полуночной тишине -
Гость стучится в дверь ко мне".

"Подавив свои сомненья, победивши спесенья,
Я сказал: "Не осудите замедленья моего!
Этой полночью ненастной я вздремнул, - и стук неясный
Слишком тих был, стук неясный, - и не слышал я его,
Я не слышал..." Тут раскрыл я дверь жилища моего:
Тьма - и больше ничего.

Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный,
Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;
Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,
Лишь - "Ленора!" - прозвучало имя солнца моего, -
Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, -
Эхо - больше ничего.

Вновь я в комнату вернулся - обернулся - содрогнулся, -
Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.
"Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,
Там, за ставнями, забилось у окошка моего,
Это - ветер, - усмирю я трепет сердца моего, -
Ветер - больше ничего".

Я толкнул окно с решеткой, - тотчас важною походкой
Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней,
Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошел спесиво
И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей
Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,
Он взлетел - и сел над ней.

От печали я очнулся и невольно усмехнулся,
Видя важность этой птицы, жившей долгие года.
"Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно, -
Я промолвил, - но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,
Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит всегда?"
Молвил Ворон: "Никогда".

Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало.
Подивился я всем сердцем на ответ ее тогда.
Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится,
Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда -
Сел над дверью говорящий без запинки, без труда
Ворон с кличкой: "Никогда".

И взирая так сурово, лишь одно твердил он слово,
Точно всю он душу вылил в этом слове "Никогда",
И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он, -
Я шепнул: "Друзья сокрылись вот уж многие года,
Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда".
Ворон молвил: "Никогда".

Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной.
"Верно, был он, - я подумал, - у того, чья жизнь - Беда,
У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье
Рек весной, чье отреченье от Надежды навсегда
В песне вылилось о счастье, что, погибнув навсегда,
Вновь не вспыхнет никогда".

Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,
Кресло я свое придвинул против Ворона тогда,
И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной
Отдался душой мятежной: "Это - Ворон, Ворон, да.
Но о чем твердит зловещий этим черным "Никогда",
Страшным криком: "Никогда".

Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный,
Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,
И с печалью запоздалой головой своей усталой
Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда:
Я - один, на бархат алый - та, кого любил всегда,
Не прильнет уж никогда.

Но постой: вокруг темнеет, и как будто кто-то веет, -
То с кадильницей небесной серафим пришел сюда?
В миг неясный упоенья я вскричал: "Прости, мученье,
Это бог послал забвенье о Леноре навсегда, -
Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!"
Каркнул Ворон: "Никогда".

И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты - иль дух ужасный,
Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, -
Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,
В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко мне сюда!
О, скажи, найду ль забвенье, - я молю, скажи, когда?"
Каркнул Ворон: "Никогда".

"Ты пророк, - вскричал я, - вещий! "Птица ты - иль дух зловещий,
Этим небом, что над нами, - богом, скрытым навсегда, -
Заклинаю, умоляя, мне сказать - в пределах Рая
Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,
Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?"
Каркнул Ворон: "Никогда".

И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая!
Ты из царства тьмы и бури, - уходи опять туда,
Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,
Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда!
Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь - всегда!"
Каркнул Ворон: "Никогда".

И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий,
С бюста бледного Паллады не умчится никуда.
Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,
Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит всегда.
И душа моя из тени, что волнуется всегда.
Не восстанет - никогда!