Поэзия любимых авторов, лучшие образцы поэзии

[Аха'Cферон]

Коста Хетагуров, «Я не пророк»

Я не пророк... В безлюдную пустыню
Я не бегу от клеветы и зла...
Разрушить храм, попрать мою святыню
Толпа при всем безумье не могла.

Я не ищу у сильных состраданья,
Не дорожу участием друзей...
Я не боюсь разлуки и изгнанья,
Предсмертных мук, темницы и цепей...

Везде, для всех я песнь свою слагаю,
Везде разврат открыто я корю
И грудью грудь насилия встречаю,
И смело всем о правде говорю.

На что друзья, когда все люди братья,
Когда везде я слышу их привет?
При чем враги, когда во мне проклятья
Для злобы их и ненависти нет?

В тюрьме ясней мне чудится свобода,
Звучнее песнь с бряцанием цепей,
В изгнанье я дороже для народа,
Милее смерть в безмолвии степей...

При чем толпа? Ничтожная рабыня
Пустых страстей — дерзает пусть на все!
Весь мир — мой храм, любовь — моя святыня,
Вселенная — отечество мое...

Коста Хетагуров, «На Пасху»

«Христос воскрес!» — победно песнь святая
Вновь грянула с ликующих небес,
И тленный мир от края и до края
Поет в ответ: «Воистину воскрес!»

И все цветет, все счастливо, согрето,
Обласкано живительным лучом,
И все полно веселья и привета,—
Клокочет жизнь, могучим бьет ключом.

Разверзнуты горячие объятья,
В лобзании сливаются уста,
Сплотились все, как любящие братья,
В одну семью мы именем Христа.

В одну семью сплотились все народы,
У всех один небесный Царь-отец,
И вся земля — обширный храм свободы,
И целый мир — сплошной союз сердец.

И чужд душе, блаженством упоенной,
Вседневный чад борьбы и суеты...
О милый друг, любовью ослепленный,
Так думаем лишь только я да ты!..

[Vikki]

      Мне видны - Рак, Овен,
      И мир лишь раковина,
      В которой жемчужиной
      То, чем недужен я.

          В шорохе свистов шествует стук вроде "Ч".
          И тогда мне казалось, что волны и думы - родичи.
          Млечными путями здесь и там возникают женщины.

      Милой обыденщиной
      Наполнена мгла.
      В эту ночь любить и могила могла...

          И вечернее вино
          И вечерние женщины
          Сплетаются в единый венок,
          Которого брат меньший я.

                                               В. Хлебников, 1908

[Pilgrim Ra'Saar]

"Божественная комедия" Данте Алигьери-прекрасная философская поэма. Скажу просто, что она мне очень и очень понравилась, всё равно я не смогу описать то, что я чувствовал, когда читал её.
Отрывок из "АДА", "Песни первой":   
1. Земную жизнь пройдя до половины,
   Я очутился в сумрачном лесу,
   Утратив правый путь во тьме долины.
4. Каков он был,о, как произнесу,
   Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
   Чей давний ужас в памяти несу!
7. Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
   Но, благо в нём обретши навсегда,
   Скажу про всё, что видел в этой чаще.
10.Не помню сам, как я вошёл туда,
   Настолько сон меня опутал ложью,
   Когда я сбился с верного следа...

[TAN]

Я не встречал в природе жалости к себе,
Любая птаха коль с ветки упадет, закоченев от стужи,
Не испытает жалости к себе...


Д.Г. Лоуренс

[Vikki]

Чуть классики:

     Напрасно!
     Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу,
     И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно;
     Тебе улыбаюсь, а внутренно горько я плачу,
     Напрасно.

     Разлука!
     Душа человека какие выносит мученья!
     А часто на них намекнуть лишь достаточно звука.
     Стою как безумный, еще не постиг выраженья:
     Разлука.

     Свиданье!
     Разбей этот кубок: в нем капля надежды таится.
     Она-то продлит и она-то усилит страданье,
     И в жизни туманной всё будет обманчиво сниться
     Свиданье.

     Не нами
     Бессилье изведано слов к выраженью желаний.
     Безмолвные муки сказалися людям веками,
     Но очередь наша, и кончится ряд испытаний
     Не нами.

     Но больно,
     Что жребии жизни святым побужденьям враждебны;
     В груди человека до них бы добраться довольно...
     Нет! вырвать и бросить; те язвы, быть может, целебны,-
     Но больно.

                                                             Афанасий Фет, 1852

[TAN]

К *** (НЕ ПРИВЛЕКАЙ МЕНЯ КРАСОЙ!..)

Не привлекай меня красой!
Мой дух погас и состарелся.
Ах! много лет как взгляд другой
В уме моем запечатлелся!..
Я для него забыл весь мир,
Для сей минуты незабвенной;
Но я теперь, как нищий, сир,
Брожу один, как отчужденный!
Так путник в темноте ночной,
Когда узрит огонь блудящий,
Бежит за ним... схватил рукой...
И - пропасть под ногой скользящей!..
1829
Михаил Лермонтов. Избранное.
Всемирная библиотека поэзии.  

ВЕСНА

Когда весной разбитый лед
Рекой взволнованной идет,
Когда среди полей местами
Чернеет голая земля
И мгла ложится облаками
На полуюные поля,—
Мечтанье злое грусть лелеет
В душе неопытной моей;
Гляжу, природа молодеет,
Но молодеть лишь только ей;
Ланит спокойных пламень алый
С собою время уведет,
И тот, кто так страдал, бывало,
Любви к ней в сердце не найдет.
1830
Михаил Лермонтов. Избранное.


ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ

  (Из Цедлица)

По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.

Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.

Не слышно на нем капитана,
Не видно матросов на нем;
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочем.

Есть остров на том океане -
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.

Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.

Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.

И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.

На берег большими шагами
Он смело и прямо идет,
Соратников громко он кличет
И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи-гренадеры -
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодным России,
Под знойным песком пирамид.

И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.

И, топнув о землю ногою,
Сердито он взад и вперед
По тихому берегу ходит,
И снова он громко зовет:

Зовет он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.

Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один -

Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок,

Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Идет и, махнувши рукою,
В обратный пускается путь.
1840

Сообщение отредактировал Vikki - 27.02.15 - 19:15

[TAN]

>> Микьял Медобород: в одной библиотеке откапал

Военный санитар Сережа Есенин в Царскосельском госпитале. Фото 1914 г.

Ахматова и Гумилев, и их сын Лев. фото 1915 г.

Поручик 16-го Мингрельского полка Михаил  Зощенко. Фото 1915 г.

Сообщение отредактировал TAN - 05.04.13 - 13:03

[Vikki]

    Андрей Белый

Яркими арками прыгают мраморы; город Палермо - как мраморный наговор; я оглушен под ударами мрамора: прыгнуло за море зарево мрамора над лабрадорами громкой волны. [1921]

[varjag]

Немного современного, но о главном. Рекомендую найти аудиозапись, как автор его читает. Иногда переслушиваю.


Федор Сваровский.


     МАША

1.
Маша
с этой девочкой я всю школу вместе учился
и любил
а потом будто бы позабыл
занимался безобразиями
работал, долбил, лечился

и теперь мне уже 35
во вторник выпустили из дурдома
середина июня
и запахи такие вокруг
что как будто дома

перемещаюсь в пустоте по пространству
пыльных, заброшенных комнат
в моей квартире
думаю:
кто-то же меня тут все-таки помнит?

завариваю чай
делаю себе бутерброды с колбасой и сыром
такое впечатление, что внутри сгорели какие-то датчики
и затруднена коммуникация с окружающим миром
и
все такое
как будто бы ты в параллельном мире

все одновременно родное
и при этом
какое-
то все не наше

и вдруг меня пронзает сладкая мысль:
Маша!

2.
позвонил
телефон через столько лет оказался прежним
ты, казалось, удивлена
но говорила таким молодым
и нежным
голосом
говорила почему-то медленно
осторожно
подбирая слова

договорились

я потом курил
и смотрел на дым

3.
нет
идти, конечно же, невозможно
как посмотрит на меня Маша
увидит, что я теперь очень
толстый
сразу поймет по лицу, что я в одиннадцать ночи
объедаюсь бутербродами с плавленным сыром
с сервелатом и маслом

нет
все ужасно

подумает: у него проблемы с подкожным и прочим жиром

а она-то
будет еще стройна
прекрасна

что я скажу ей?

скажу, наверное: ты меня не помнишь
я любил тебя в детстве
а после в больнице лежал как овощ


4.
помню
как ты приехала из-за границы
в 4-м классе
и практически сразу захотелось погибнуть на фронте, спиться

а однажды я встретил
тебя в универсаме на кассе
и тогда я сразу решил, что у нас
будут обязательно красивые дети
и весь мир погибнет от бомб
и мы останемся единственными на свете

я написал тебе записку с признанием, подложил в твою сумку
но не смог дождаться, когда ты прочтешь
не в состоянии выдержать эту муку
я решил пока что скрыть свои чувства

будучи жирным
чтобы выглядеть лучше в твоих глазах
я демонстрировал близость к миру искусства
и стыдился бегать на физкультуре
мне открыто физрук говорил:
ты, Савин - мешок с гуаном, в натуре

5.
нет
даже в мыслях не целовал эти добрые руки-ноги
не трогал я эти волосы
не нюхал твое пальто на большой перемене
я понимал, что для тебя – я ничто, убогий
выскочка-юморист, недоразвитый оригинал из 6-го класса
некто
даже не имеющий права преклонить пред тобой колени
просто
какая-то постоянно растущая
жировая масса

6.
незаметно, но медленно движутся школьные наши годы
происходит смена приколов, значков, погоды

все как прежде: я толстый
тонкие, жирные волосы
я невзрачный

а ты без обмана - блондинка
ты смеешься
и зубы у тебя
белые
и при этом они прозрачны

синий цвет глаз твоих
сильнее возможностей воображения
день за днем
я смотрю на взрослые изысканные кисти рук твоих

молча
беззвучно
издали
изучаю твои движения

7.
в 82-м в трудовой этот лагерь я, вообще, не поехал
мне зачем?
я был уверен, что и в этом году не добьюсь
успеха
ты поехала
и потом я внутренне видел
как ты гуляешь с местными парнями по имени Игорь
по самую голову в кукурузе, подсолнухах
сквозь заросли подзывают тебя: Марусь
и как этот Игорь тебя обидел

но, конечно, я знал - ты сама чистота
ты внутренне, Маша, выше
этих всех обычных, которые целуются там на крыше

но меня одолевали постоянные подозрения
мучили страхи
казалось, ты уже с кем-то встречаешься
и я дергался на перемене
услышав сзади:
вот, вчера напились у Махи

8.
жизнь прошла
осталась одна квартира
родители умерли
из знакомых осталась лишь тетя Ира

думаю: что мне сидеть и бояться встречи?
пенсию как раз принесли вчера
и сегодня
как, собственно, и всегда
у меня не заполнен вечер


9.
вот
встречаемся с ней у МакДональдса на перекрестке
и она идет
вся загорелая
голова в аккуратной такой прическе
вся в какой-то модной одежде
повсюду пришиты различные ленты, клепки, полоски

ничего я ей не сказал
стоял просто так
и зажата в руке мобила

а
она говорит:
я лучше сразу скажу
давно тебя полюбила
помнишь, ты читал стихи на вечере в нашем спортивном зале?
в 7-м это было классе
а потом мне сказали
это Пушкин, Цветаева
я плакала
и после только уже о тебе мечтала

помнишь, как мы стояли с тобой на кассе?
знаешь, как я ждала?
как я без тебя устала
жить

время прошло, но то, что внутри - посильней металла

видимо, я от рождения - для тебя подруга
думаю, мы были созданы друг для друга

внутренне я всегда была лишь с тобой
ждала, когда ты, наконец, решишься
и все эти годы ты, Петя, мне ночью снишься
и все это время, заметь, я ни с кем никогда не дружила
мне уже 37
а я еще никому головы на плечо не ложила

ты пропал
но я все равно повстречаться с тобой хотела
и готовилась
глядя в зеркало
думала в ванной: вот, эти душа и тело
для тебя

вот

я богатая, кстати
а ты самый лучший на свете
ты - для меня мужчина

хочешь, прямо сейчас повенчаемся?
давай
у меня за углом машина

это, кажется, все

10.
рассказчик в конце говорит за кадром:
этот пример хорошо иллюстрирует, что люди живут просто так
не задумываясь о главном

люди томятся в себе
в своем поврежденном, ущербном теле
многие не понимают, кого они любят на самом деле

для таких, возможно, Творец и разворачивает ход Провиденья
и вместо каких-нибудь похорон они вдруг празднуют день рожденья

так
живет
человек как трава
и вдруг
вместо мучений, страсти
с ним случается
не какой-нибудь полный ужас

а наоборот

наступает счастье

[Vikki]

(Древний Египет, ХХ - XVII в.в. до н.э.)

    ПРОСЛАВЛЕНИЕ ПИСЦОВ

    Мудрые писцы
    Времен преемников самих богов,
    Предрекавшие будущее,
    Их имена сохранятся навеки.
    Они ушли, завершив свое время,
    Позабыты все их близкие.

    Они не строили себе пирамид из меди
    И надгробий из бронзы.
    Не оставили после себя наследников,
    Детей, сохранивших их имена.
    Но они оставили свое наследство в писаниях,
    В поучениях, сделанных ими.

    Писания становились их жрецами,
    А палетка для письма - их сыном.
    Их пирамиды - книги поучений,
    Их дети - тростниковое перо,
    Их супруга - поверхность камня.
    И большие и малые -
    Все их дети,
    Потому что писец - их глава.

    Построены были двери и дома, но они разрушились,
    Жрецы заупокойных служб исчезли,
    Их памятники покрылись грязью,
    Гробницы их забыты.
    Но имена их произносят, читая эти книги,
    Написанные, пока они жили,
    И память о том, кто написал их,
    Вечна.

    Стань писцом, заключи это в своем сердце,
    Чтобы имя твое стало таким же.
    Книга лучше расписного надгробья
    И прочной стены.
    Написанное в книге возводит дома и пирамиды в сердцах тех,
    Кто повторяет имена писцов,
    Чтобы на устах была истина.
    Человек угасает, тело его становится прахом,
    Все близкие его исчезают с земли,
    Но писания заставляют вспоминать его
    Устами тех, кто передает это в уста других.
    Книга нужнее построенного дома,
    Лучше гробниц на Западе,
    Лучше роскошного дворца,
    Лучше памятника в храме.

    Есть ли где-нибудь кто-то, подобный Джедефрогу?
    Есть ли кто-то, подобный Имхотепу?
    Нет среди нас такого, как Нефри
    И Хетти, первого из всех.
    Я напомню тебе имя Птахемджути
    И Хахеперра-сенеба.

    Есть ли кто-нибудь, подобный Птахотепу
    Или Каресу?
    Мудрецы, предрекавшие будущее, -
    Вышло так, как говорили их уста.
    Это написано в их книгах,
    Это существует в виде изречения.
    Их наследники - дети разных людей,
    Как будто все они - их собственные дети.

    Они скрыли свое волшебство от людей,
    Но их читают в наставлениях.
    Они ушли,
    Имена их исчезли вместе с ними,
    Но писания заставляют
    Вспомнить их.

                           перевод А.Ахматовой


++++++++++++++++++++++++++++++++


    Не стоит ли кто за углом?
    Не глядит ли кто на меня?
    Посмотреть не смею кругом,
    И зажечь не смею огня.

    Вот подходит кто-то впотьмах,
    Но не слышны злые шаги.
    О, зачем томительный страх?
    И к кому воззвать: помоги?

    Не поможет, знаю, никто,
    Да и чем и как же помочь?
    Предо мной темнеет ничто,
    Ужасает мрачная ночь.

               Федор Сологуб, 1897

Сообщение отредактировал Vikki - 24.04.13 - 22:00

[Kaan Drem]

В отрочестве нравилось стихотворение М.Ю. Лермонтова "Дума":

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее -- иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию -- презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты -- его паденья час!

Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства --
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.

Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

1838

[Царь-Кащей]

О, как же я сразу не увидел такую чудесную тему. Внесу свои пять септимов:

Шекспир: "Королева Мэб" (из "Ромео и Джульета")

Все дольше сплю, а просыпаюсь чаще —
Испуганно, что твой Фальстаф, храпящий
С открытым ртом, — и сердце будто в яме,
И лоб в поту, и мысли колтунами.
........................................................
Зачем ты все запутала так жутко,
Дрянная Маб, злодейка, баламутка,
Что, как к спасенью, я тянусь к отраве
И сна уже не отличу от яви?
Зачем ты мне в глаза, как вечность, дуешь?
И на губах, как бабочка, колдуешь,
И лоб щекочешь лапкой паучиной,
Клянясь, что больше ни с одним мужчиной?
Зачем вливаешь в уши небылицы,
Глумясь над правдой самою святою?
Зачем на плотно сжатые ресницы
Мне каплешь муравьиной кислотою?
Зачем я сам за нить хватаюсь жадно
И выхода ищу из подземелья?
Но все напрасно — ты не Ариадна,
Смущение мое — тебе веселье…
Дурачь, как хочешь, сонную тетерю,
Мне не распутать этих чудных каверз.
Я сорок тысяч раз тебе поверю
И сорок тысяч раз потом раскаюсь.
Я стены возведу и рвы наполню,
Я соберу обид своих дружины!
Но все напрасно — ты неудержима.
Я проиграл — я ничего не помню…
Как рыба, я хватаю скользкий воздух.
Но сколько можно доверяться юбке?
Скачи отсюда на жуках навозных
В своем возке — ореховой скорлупке!

Йейтс: отрывок из "Тысяча девятьсот девятнадцатый"

Буйство мчит по дорогам, буйство правит конями,
Некоторые — в гирляндах на разметавшихся гривах -
Всадниц несут прельстивых, всхрапывают и косят,
Мчатся и исчезают, рассеиваясь между холмами,
Но зло поднимает голову и вслушивается в перерывах.
Дочери Иродиады снова скачут назад.
Внезапный вихорь пыли взметнется — и прогрохочет
Эхо копыт — и снова клубящимся диким роем
В хаосе ветра слепого они пролетают вскачь;
И стоит руке безумной коснуться всадницы ночи,
Как все разражаются смехом или сердитым воем —
Что на кого накатит, ибо сброд их незряч.
И вот утихает ветер, и пыль оседает следом,
И на скакуне последнем, взгляд бессмысленный вперя
Из-под соломенной челки в неразличимую тьму,
Проносится Роберт Артисон, прельстивый и наглый демон,
Кому влюбленная леди носила павлиньи перья
И петушиные гребни крошила в жертву ему.

Киплинг: "Молитва Мириам Коэн"

О Господи, затми тщетой
Мятущийся наш взор,
Чтоб слепо шли мы на убой
И слепо на костер.
Свои Деяния от нас
И Битвы утаи,
Чтоб мы не поднимали глаз
На небеса Твои.
И наши души сохрани
В неведенье о том,
Куда, покинув плоть, они
Отправятся потом.
Свой Путь, Свой Промысел сокрой
И отврати Глагол,
Чтоб нас и Шепот даже Твой
В смущенье не привел.
Пусть вечно разделяет нас
Глухой завесой Тьма,
Чтоб Око Божие и Глас
Нас не свели с ума.

"Самая старая песня"

"Этих глаз не любил ты и лжешь,
Что любишь теперь и что снова
Ты в разлете бровей узнаешь
Все восторги и муки былого!
Ты и голоса не любил,
Что ж пугают тебя эти звуки?
Разве ты до конца не убил
Чар его в роковой разлуке?
Не любил ты и этих волос,
Хоть сердце твое забывало
Стыд и долг и в бессилье рвалось
Из-под черного их покрывала!"
"Знаю все! Потому-то мое
Сердце бьется так глухо и странно!"
"Но зачем же притворство твое?"
"Счастлив я - ноет старая рана".

Синг: "Королевы"

Мы считали нараспев
В Гленмакнассе королев
Имена их извлекли
Из пергаментной пыли
Фанд, Елену, Медб, Этайн,
Дейрдре милой нежный стан,
Берту, что воспел Вийон,
И Ронсар — Кассандры сон,
Билкис; королев Конне,
В диадемах и боннэ.
Королев, страсть возбудивших,
Королев, червей кормивших,
Писанных, как Мона Лиза,
Яд вкусивших в Риме с Пизой.
Прибавили мону Кривелли,
Ню тицианову вспомнить сумели.
Джейн-жидовки острый смех,
Пробовавших каждый грех,
Королев в болотах Гланна,
Иудифь и Глорианну,
Королев-регентш Востока,
Шлюх в тележке углежога,
Все они, пардон, истлели,
А мы на солнышке сидели,
Все истлели, так что Вы
Королева всех живых.

[Nik I]

Не знаю выкладывали или нет, но из самых моих любимых:
Сергей Есенин
         ИСПОВЕДЬ САМОУБИЙЦЫ
Простись со мною, мать моя,
Я умираю, гибну я!
Больную скорбь в груди храня,
Ты не оплакивай меня.
Не мог я жить среди людей,
Холодный яд в душе моей.
И то, чем жил и что любил,
Я сам безумно отравил.
Своею гордою душой
Прошел я счастье стороной.
Я видел пролитую кровь
И проклял веру и любовь.
Я выпил кубок свой до дна,
Душа отравою полна.
И вот я гасну в тишине,
Но пред кончиной легче мне.
Я стер с чела печать земли,
Я выше трепетных в пыли.
И пусть живут рабы страстей —
Противна страсть душе моей.
Безумный мир, кошмарный сон,
А жизнь есть песня похорон.
И вот я кончил жизнь мою,
Последний гимн себе пою.
А ты с тревогою больной
Не плачь напрасно
                             надо мной.
‹1913—1915›

[Cyn]

Nik I, я тоже очень люблю Есенина. наверное, знаешь, что у группы Монгол Шуудан есть симпатичная песня на текст "Да, Теперь решено. Без возврата..."?

в последнее время мне нравится Тютчев... Bjork в дуэте с еще одним исполнителем  (не помню имени, увы) спела песню Dull flame of desire - это перевод следующего стихотворения:

Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной,
Окинешь бегло целый круг...

Но есть сильней очарованья:
Глаза, потупленные ниц
В минуты страстного лобзанья,
И сквозь опущенных ресниц
Угрюмый, тусклый огнь желанья.


знал бы Тютчев, что через два века эксравагантная исландская певица так прославит его поэзию.

[Nik I]

>> Cyn:

наверное, знаешь, что у группы Монгол Шуудан есть симпатичная песня на текст "Да, Теперь решено. Без возврата..."?

Теперь знаю.
А вам советую послушать Алексея Горшенева (Горшенев-Есенин), это лидер группы "Кукрыниксы", и можно сказать благодаря ему я и полюбил творчество Есенина, и даже сам начал стихи писать.
Есть два альбома: "Душа поэта" и "Смерть поэта". Очень красиво.

[Cyn]

оффтоп, конечно, но Кукрыниксы - очень занятная группа ;3

[Микьял Медобород]

Здесь ерунда какая-то была. Пожалуй, будет без неё не хуже.

Сообщение отредактировал Микьял Медобород - 16.11.14 - 14:06

[Cyn]

Она его у Тарковского подсмотрела. Спорить готов. "Сталкер" очень популярен на Западе. Как и прочие его фильмы. Да и сама Бьорк снималась у фон Триера, который Тарковского уважает. В общем, было откуда узнать.

интересно, я не знала, честно)

[Nik I]

С. Есенин

Мне грустно на тебя смотреть,
Какая боль, какая жалость!
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.
Чужие губы разнесли
Твое тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.
Ну что ж! Я не боюсь его.
Иная радость мне открылась.
Ведь не осталось ничего,
Как только желтый тлен и сырость.
Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок.
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.
Смешная жизнь, смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище, усеян сад
В берез изглоданные кости.
Вот так же отцветем и мы
И отшумим, как гости сада...
Коль нет цветов среди зимы,
Так и грустить о них не надо.

Сообщение отредактировал Nik I - 11.12.13 - 19:29

[Spir(i)t]

Не помню постил или нет, но даже если и да, то можно и повториться!


Николай Гумилев - Мои читатели

Старый бродяга в Аддис-Абебе,
Покоривший многие племена,
Прислал ко мне черного копьеносца
С приветом, составленным из моих стихов
Лейтенант, водивший канонерки
Под огнем неприятельских батарей,
Целую ночь над южным морем
Читал мне на память мои стихи.
Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.

Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.

Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца,
Но когда вокруг свищут пули,
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.

И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: я не люблю вас,
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти и не возвращаться больше.
А когда придет их последний час,
Ровный, красный туман застелит взоры,
Я научу их сразу припомнить
Всю жестокую, милую жизнь,
Всю родную, странную землю
И, представ перед ликом Бога
С простыми и мудрыми словами,
Ждать спокойно Его суда.

[Аха'Cферон]

Максим Кантор у себя на Facebook выложил перевод прекрасной баллады о Робин Гуде.

РОБИН ГУД И КОРОЛЕВА КЭТРИН

Обоз с налогом для казны
Ограбил Робин Гуд,
Хоть деньги самому нужны,
Он их решил вернуть.

Все королеве Кэт послал -
Весьма развеселил:
- Включу в число друзей тебя
И всех лесных громил!

Вот как-то раз она в саду
Гуляет с королем,
Галантный разговор ведут
Они о том, о сем.

- Проказница, - сказал король, -
Во что бы нам сыграть?
Как эту скорбную юдоль
Украсить дней на пять?

- Вели, мой господин, турнир
Меж лучников открыть.
Мы с вами заключим пари -
Чей лучник победит.

- Мысль недурна, мы удивим
Весь христианский мир.
Стрелков отборных пригласим
На лондонский турнир!

- Награду как определим?
Что ставите на кон?
- Три сотни бочек рейнских вин
И триста с коньяком.

Оленей жирных молодых
Добавлю триста туш.
- Мой господин, как вы щедры,
То королевский куш!

Вбегает Кэтрин в свой покой:
- Где мой любимый паж?
Приблизься, Ричард Патрингтон.
И блажь мою уважь.

Скачи немедля в Ноттингем,
Леса все прочеши,
И шайку Робин Гуда там
Мне завтра отыщи.

И надобно ему сказать -
Да не забудь, смотри! -
Он должен в Лондоне стрелять
И выиграть пари.

Паж мчался рысью и в карьер,
И не жалел коня,
В ворота города влетел
Он на исходе дня.

Когда же прибыл в Ноттингем,
То в первом кабаке,
Он пинту рейнского хватил
За королеву Кэт.

Сосед с ним выпил и спросил:
"Скажи, какая блажь,
Такого неженку гнала
На Север мерзлый наш?"-

- Чужая блажь меня гнала,
А жеребца — мой кнут,
Мне госпожа наказ дала
Узнать, где Робин Гуд".

- Дорогу утром покажу,
Чуть свет — седлай коней.
В лесу ты Робина найдешь
И всех его людей"

Увидев Робина в лесу,
Склонил колено паж:
"Привет из Лондона несу,
В стан беззаконный ваш!

Ждет королева ко двору -
Явись, открыв лицо,
Зовет на честную игру
Она, и шлет кольцо.

Мы в Лондоне турнир даем
Стрелки под стать тебе.
Пари у Кэтрин с королем -
Кто победит в борьбе.

А на кону изрядный куш:
Турнир — не баловство.
Ждет королева, что ты уж
Покажешь мастерство.

Снял Робин Гуд зеленый плащ
И протянул пажу:
- Отдай взамен кольца ей, паж.
Скажи: я ей служу.

И передай еще, малыш,
Что, если промахнусь,
То, видит Бог, я весь залог
Сам выплатить берусь.

2

Весною вспыхнула листва,
В зеленом лес огне.
В столицу собралась братва,
И Робин на коне.

На нем был алый плащ надет,
В зеленом все стрелки,
У каждого с пером берет,
И на ногу легки.

- Пусть Джон и Мач со мной идут -
Вы мне нужны для дел!
Ты, Браун, оставайся тут
И охраняй Бернсдейл.

Вилл Скейтлок, без тебя никак,
Ты промаха не дашь!
У Клифтона тверда рука -
Он тоже козырь наш.

В столице королева Кет
К стрелкам была мила:
- Будь гостем, Локсли, - говорит, -
Я твой отряд ждала.

Ты скоро будешь знаменит:
До завтра Локсли будь,
Но завтра имя прогремит
Другое: Робин Гуд!

Затем отправилась она
В покои короля:
- О сир, сказать принуждена,
Что спорила зазря!

Найти не в силах до сих пор
Стрелка под стать твоим!
Бесспорно проиграю спор,
Король непобедим!

- Твои стрелки — стрелков моих
Никак не превзойдут:
Есть в Англии искусней их
Один лишь Робин Гуд.

- Коль так уверены в себе,
Коль все подвластно вам,
Тогда удвойте приз в борьбе!
- Вас не поймешь, мадам.

3

Король поехал в Финсбери,
Ведет свои полки,
А следом королева Кэт,
И с ней ее стрелки.

- Приблизься Темпест, лучник мой, -
Сказал король, гордясь, -
Ты — лучший: нет другой такой
здесь пары верных глаз.

- Запомни: вот соперник твой, -
Шепнула Локсли Кэт, -
Сей воин впрямь стрелок лихой,
И равного здесь нет.

- За дело, Темпест, - рек король, -
И всем подай пример:
Границы провести изволь -
Дистанцию отмерь.

А Локсли лишь пожал плечом:
- Что измерять должны,
Когда легко навскидку бьем
Отсюда до луны?

И Клифтон подтвердил: к чему
И где границам быть?
С трех сотен ярдов я могу
Прут ивы расщепить.

Чтобы отобрать в своих рядах,
Кто лучше остальных,
Стреляют слуги короля -
И выбрали троих.

Король сказал: Вас тороплю
Произвести отбор!
Но королева королю
Заметила в укор:

- Сир, мне пари не по плечу!
Бессовестна игра!
Деньгами пособят чуть-чуть
Пусть канцлеры двора.

- О, если надо поддержать
Красавицу в нужде,
Не сможет рыцарь отказать -
Здесь все верны тебе!

Вот превосходный Ричард Ли,
Он ваш покроет счет!
В роду, что королям служил,
Гавейна кровь течет!

А вот епископ Хердфордшир!
Но был епископ прям:
- Клянусь вам митрой, я решил --
Ни пенни вам не дам!

За короля стреляет здесь
Проверенный народ,
А вам, мадам, пришлось привесть
Безвестный пестрый сброд.

- Ты споришь лишь наверняка?
Боишься проиграть?
На победителя тогда
Поставь хоть фунтов пять.

- На победителя — легко!
Держу за короля!
Тряхнул епископ кошельком,
Монетами звеня.

- А сколько в этом кошельке?
- Сто золотых монет!
- Уйдешь отсюда налегке!
На сто монет — ответ!

Снял Робин алый плащ: - А ну,
Держу с тобой пари!
Он высыпал на плащ мошну:
- Вот золото - смотри!

Мач подмигнул: - Секретов нет,
Я знаю, чья возьмет!
Дал Скейтлок Темпесту совет:
- Не надорви живот!

Затем произвели отбор
В дружине у Кэтрин.
По трое с каждой из сторон -
Вперед шагнул один.

Вот Темпест выпустил стрелу
Во славу короля -
Он высоко поднял свой лук,
Стрела ушла, звеня.

Он прямо в яблочко попал,
Шумит, ликует люд.
- Посмотрим, - Робин Гуд сказал, -
Что можно сделать тут.

Лук натянул и тетиву,
Не целясь, отпустил -
Стрелу вогнал в его стрелу
И натрое разбил!

Затем к черте выходит Мач,
К тем двум — на волос вбок
Он вбил стрелу и подмигнул:
- Епископ, кошелек?

Бьет мимо лучник короля,
Промазал и другой.
Дошло до Клифтона стрелять -
Он поднял лук тугой.

И утвердил успех вполне -
Прут расщепил стрелок.
Притихли все, и в тишине
Промолвил Вилл Скейтлок:

- Быть в стороне не по нутру:
Хотя нужды в том нет,
Пущу вдобавок я стрелу -
В честь королевы Кэт.

Мишень тем временем от стрел
Судья освободил.
В едва заметный прежний след
Стрелы - стрелу забил.

И Темпест в крик: - Я не дурак!
Из луков так не бьют!
Кто их учил? Стреляет так
Один лишь Робин Гуд!

Как? - государь был удивлен, -
А сказывали мне,
Он у ворот дворца сражен
В турецкой стороне.

- Помилосердствуй, государь, -
Кэт молит короля, -
Тех не карай и не ударь,
Кто поддержал меня.

- Даю им трижды сорок дней
Отпраздновать успех.
Чтоб знать врагов или друзей -
Представьте нам их всех.

- Вот Клифтон, Мач, Малютка Джон,
А это — Скейтлок Вилл.
Привел их в Лондон атаман,
что Локсли назван был.

Нет никакого Локсли, сир.
Не так его зовут.
Сегодня выиграл турнир
Отважный Робин Гуд!

- Здесь Робин Гуд? - епископ сник, -
Жив богомерзкий тать?
На грош не стал бы спорить с ним,
Коль мог заране знать!

Однажды к дубу на юру
Вор прикрутил меня -
Смотрел, как мессу я ору
Его лихим парням.

- Ты славно пел! И благодать
Тогда пришла ко мне.
За мессу ту — могу вернуть
Пол кошелька вполне!

- Ну нет, - сказал Малютка Джон, -
В том нет нужды сейчас.
Оставь им, Робин, двор и трон,
А деньги - пусть у нас.

© https://www.facebook.com/maxim.kantor.3/pos...202254748467524

Сообщение отредактировал Vikki - 27.02.15 - 19:22

[Vikki]

Вчерашним стихбатом навеяно 


Усните блаженно, заморские гости, усните,
Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее...
Что падают звезды, чертя серебристые нити,
Что пляшут в стакане вина золотистые змеи...

Когда эти нити соткутся в блестящую сетку,
И винные змеи сплетутся в одну бесконечность,
Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку
В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность.

А. Блок

[Vikki]

Я - изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты - предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.

Я - внезапный излом,
Я - играющий гром,
Я - прозрачный ручей,
Я - для всех и ничей.

Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая -
Все пойму, все возьму, у других отнимая.

Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя и в других,
Я - изысканный стих.

К. Бальмонт

[Vikki]

Безглагольность

Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаённой печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора, —
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далёко-далёко.
Во всём утомленье — глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада, —
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.

К. Бальмонт

[____]

Харальд Суровый

Висы радости

1 Трёндов было втрое
   В бранном поле боле,
   Но мы в буре битвы
   Били их, рубили.
   Смерть владыка смелый,
   Молод принял Олав.

   Мне от Нанны ниток
   Несть из Руси вести.

2 Конь скакал дубовый
   Килем круг Сикилии,
   Рыжая и ражая
   Рысь морская рыскала.
   Разве слизень ратный
   Рад туда пробраться?

   Мне от Нанны ниток
   Несть из Руси вести.

3 Есмь я восьмиведец:
   Варец браги Вака,
   Плаватель я славный,
   Люб и скок мне конский
<………………>

4 Ведать будут, верно,
   Вдовица и девица,
   Что на град я ратным
   Обрушился оружьем.
   След от струй преострых
   Стали там остался.

   Мне от Нанны ниток
   Несть из Руси вести.

5 Есмь норманских мужей
   Млад потомок славный.
   Ныне струг стремится
   В страны мой арапски.
   Шнеку в тын отока
   Там погнал я на-даль.

   Мне от Нанны ниток
   Несть из Руси вести.



Некоторые пояснения сюжета и кеннингов, кому любопытно, здесь. От себя добавлю, что написать мансём (этот вот специальный припев, где упоминается дама) было своего рода опасным выпендрёжем, поскольку за такое дело братья дамы могли и голову оторвать.

Сообщение отредактировал ____ - 05.05.14 - 02:25

[Vikki]

Фантазия

Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,
Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берёз;
Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны приемлет
И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грёз.
Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,
В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,
Ни о чём не вспоминая, ничего не проклиная,
Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.

Чьи-то вздохи, чьё-то пенье, чьё-то скорбное моленье,
И тоска, и упоенье, — точно искрится звезда,
Точно светлый дождь струится, — и деревьям что-то мнится
То, что людям не приснится, никому и никогда.
Это мчатся духи ночи, это искрятся их очи,
В час глубокой полуночи мчатся духи через лес.
Что их мучит, что тревожит? Что, как червь, их тайно гложет?
Отчего их рой не может петь отрадный гимн небес?

Всё сильней звучит их пенье, всё слышнее в нем томленье,
Неустанного стремленья неизменная печаль, —
Точно их томит тревога, жажда веры, жажда бога,
Точно мук у них так много, точно им чего-то жаль.
А луна всё льет сиянье, и без муки, без страданья
Чуть трепещут очертанья вещих сказочных стволов;
Все они так сладко дремлют, безучастно стонам внемлют
И с спокойствием приемлют чары ясных, светлых снов.

К. Бальмонт

[VeaTead]

Николай Некрасов. "Друзьям". 1876 год.

Я примирился с судьбой неизбежною,
Нет ни охоты, ни силы терпеть
Невыносимую муку кромешную!
Жадно желаю скорей умереть.

Вам же - не праздно, друзья благородные,
Жить и в такую могилу сойти,
Чтобы широкие лапти народные
К ней проторили пути...

[Vikki]

Конечно, это избитая классика, но до чего же хороша! Помогает восстановиться после чтения иных "стихов", между прочим  

Афанасий Фет

Я жду… Соловьиное эхо
Несётся с блестящей реки,
Трава при луне в бриллиантах,
На тмине горят светляки.

Я жду… Тёмно-синее небо
И в мелких, и в крупных звездах,
Я слышу биение сердца
И трепет в руках и в ногах.

Я жду… Вот повеяло с юга;
Тепло мне стоять и идти;
Звезда покатилась на запад…
Прости, золотая, прости!

<1842>

[Yanerevar]

Евгений Евтушенко, "суббота"

"Дворник,
     что за крик на улице?
     Снова, что ли, их пороть?"
     "Да суббота...
     Русь разгуливается...
     Пьянство,
     ваше сковородь".
     Люди,
     синие от стужи,
     обнимают фонари.
     Сорок градусов снаружи,
     сорок градусов внутри.
     Кто Россию травит?
     Кто Россией правит?
     Барыня стеклянная --
     водка окаянная.
     Мчат по пьяным рысаки.
     Боже,
     что творится!
     Нынче водка на Руси
     как императрица.
     И сургучный венец
     на головке царственной,
     а соленый огурец --
     скипетр государственный.
     Твои очи,
     Русь,
     поблекли,
     а в ослаблых пальцах --
     дрожь.
     Вниз по матушке по водке
     далеко не уплывешь.
     Если все в глазах двоится,
     ты вдвойне бессильна,
     Русь.
     Пьяный спьяну не боится,
     а с похмелья пьяный --
     трус.
     Эй, мужик,
     ты снова к рюмке?
     Но когда дрожливы руки,
     не удержишь в них кола,
     не рванешь в колокола.
     Али было мало порки,
     али та наука зря?
     Ты в царевой монопольке
     не опасен для царя.
     Выпьешь --
     царь и поп
     родимы,
     хоть целуйся с ними всласть.
     Ты и власть
     как побратимы:
     водку пьешь и ты
     и власть.
     И по городу Казани,
     мужичье валя врастяг,
     мчат осанистые сани
     в раззолоченных кистях.
     "Шваль посконная с жидами,
     прочь с пути,
     сигайте в ров!"
     Едет пьяный шеф жандармов
     с Азой --
     дочерью шатров.
     И полковнику Гангардту
     на служебную кокарду,
     раззвенясь во все сережки,
     нацепляет Азочка
     еще теплую от ножки
     розочку-подвязочку.

     А в номерах Щетинкина
     такая катавасия!
     Шампанское шутихами
     палит по потолкам.
     Плевать, что за оказия --
     гуляй Расея-Азия,
     а малость безобразия
     как соусок пикан.
     Купцы в такой подпитости,
     что все готовы вытрясти.
     Деньга досталась хитростью,
     а тратить -- разве труд?
     Тащи пупки куриные
     и пироги с калиною,
     а угости кониною --
     они не разберут.
     Первогильдейно крякая,
     набрюшной цепью брякая,
     купчина раскорякою
     едва подполз к стене.
     Орет от пьянства лютого,
     от живота раздутого:
     "Желаю выйти тутова!
     Рубите дверь по мне"

     Безгильдейная Расея
     носом ткнулась в снег, косея, -
     закаляется.
     Как подменная свобода,
     шлюха грязная -- суббота
     заголяется!
     А в портерной у Лысого,
     где птичье молоко,
     буфетчик, словно лисонька,
     вовсю вострит ушко.
     Вас наблюдая, мальчики,
     "папашей" наречен,
     к доносцу матерьяльчики
     вылавливает он.
     Суббота --
     день хреновый,
     на пьяных урожай,
     а если мат --
     крамола,
     всю Русь тогда сажай.
     Но ухо у буфетчика
     торчком,
     торчком,
     торчком
     туда, где брат повешенного
     сидит еще молчком.
     Еще он отрок отроком
     с вихрастой головой,
     но всем угрюмым обликом
     взрослей, чем возраст свой.
     И пусть галдят отчаянно,
     стаканами звеня,
     крамольное молчание
     слышней, чем трепотня.
     Хмельной белоподкладочник
     со шкаликом подлез:
     "Эй, мальчик из порядочных,
     рванем-ка за прогресс!"
     Буфетчик,
     все на ус крути!
     Молчит.
     Сейчас расколется.
     В глазах мальчишечьих круги
     кровавые расходятся.
     И, корчась, будто на колу,
     поднявшись угловато,
     он шепчет всем и никому:
     "Я отомщу за брата!"
     Нет, не лощеному хлыщу,
     а в дальнее куда-то:
     "Я отомщу,
     я отомщу,
     я отомщу за брата!"
     Учел, буфетчик,
     записал?
     Теперь жандарма свистни.
     Всегда доносит гений сам
     на собственные мысли.
     Еще он юн и хрупковат,
     и за него так страшно.
     Еще его понятье "брат"
     сегодня просто "Саша".
     Но высшей родственности боль
     пронзит неукоснимо:
     ведь человеку брат --
     любой,
     неправдою казнимый.
     И брат -- любой,
     чей слышен стон
     в полях и на заводе,
     и брат -- любой,
     кто угнетен,
     но тянется к свободе.
     И признак Страшного суда
     всем палачам расплата,
     и революция всегда
     по сути -- месть за брата.

Сообщение отредактировал Yanerevar - 30.09.14 - 13:54

[varjag]

(Вячеслав Лейкин)

* * *

Всему приходит череда:
Вражде, нужде, обидам.
Спешит за вторником среда,
За стадом индивидум.

За барышом спешит товар,
Молчание за словом,
И честный рисовый отвар
Торопится за пловом.

Всему выходит срок и прок.
Давно ли мой ровесник
Салютовал, узрев порок,
Парил, как буревестник?

Давно ли был он ас перин,
Пленялся дивной ножкой?
А нынче глушит аспирин
И заедает ношпой.

Вот так и мы с тобой, мон шер,
На склоне сели в лужу.
Давно ли шустрый акушер
Нас выволок наружу?

И первый свих, и первый стих,
И вечность в каждой дате,
И долгоногих аистих
Божественные стати.

Давно ли Шуберт на воде
И Моцарт в птичьем гаме?
Вдруг - бац! - и нет тебя нигде,
Уплыл вперед ногами.

И в наступившей пустоте,
Пустив пузырь из носа,
Тебя списали по статье
Морального износа.

09.03.95



* * *

Чему бы удивиться, например?
Безумству жить? компьютерному слову?
Уму? Везенью? Вечному излову
Творимых полувежеством химер?

Взаимопритяжению телес?
Свиному сыру? Паюсному пиву?
Какому исключительному диву
Свой посвятить внезапный интерес?

Меж полюсами суетно снуя,
Банален мир, как лысая девица.
А хочется так страшно удивиться,
Чтоб чудом выжить. И начать с нуля.

01.11.94

Сообщение отредактировал varjag - 13.11.14 - 14:52