Смарагдус Горгониус адепт имперского культа в имперской провинции Морровинд
Трагедия на плантации
Стряслось это на Вварденфе́лле — / остров се, над коим царит Одноимённый вулкан, — / в провинции Моррови́нд, Где повсюду порок, беззаконье, разгул, / где туземцы весьма недобры́, Где громко пищат грязекрабы и крысы / и в кандалах рабы, Где уйма различных чудовищ, / не похожих на добрых зверей (А это значит, их Зло извратило, / в насмешку, всего верней), Где цветёт разврат будто клумба весной, / и где ложный бог двух цветов К непотребству склоняет мужчин и женщин / без различенья полов. Но я тут не стану их всех обличать — / когда-нибудь гнев Восьмерых Швырнёт в Забвение Вварденфелл / (провинция Морровинд)!
Мой рассказ пойдёт о жестоком плантаторе, / именем Орвас Дрен, "Серджо" там величают таких, / но нам хватит и "Орвас Дрен". Он владел плантацией, как можно понять — / ведь он плантатором был, И каждый раб во владенье его / беспрерывно стонал и выл. Аргониане как вобла иссохли, / мех с каджи́тов валился клочьями, А ведь все мы братья и равноправные граждане / Империи, между прочим. Но Орвас Дрен беспощаден, / жалость в душу к нему не скреблась — Утопающему такой изувер / стакан воды не подаст. Вот из-за таких-то, как он, / когда-нибудь и сгорит В топках адского Зольника Вварденфелл, / что в провинции Морровинд.
На бесчестной плантации Орваса Дрена / очутился раб как-то раз Из каджитов; он был одноглазым, / засим звали его Одноглаз. Мощным он был и в полосках как тигра, / что прячется за кустом, Усов без счёта имел на лице / (если то именуют лицом), Глаз его наипоследний, / непокорства огнём обуян, Издали деспоту взгляды метал, / кусачие, будто змея. И сей-то каджит однажды на пристани, / где лодки разгрузка шла, Незаметно присвоил стеклянный кинжал, / изготовленный из стекла, Каковые водятся в числах несметных на острове: / ведь изрыт Дыра́ми стекольных шахт Вварденфелл / в провинции Морровинд.
Непроглядной и тёмною ночью / устремился в господский дом Одноглаз; но сперва он разведал, / что да как, я ручаюсь в том. Он выдернул длинный ус у себя, / и в отмычку его согнул, И в двери поместья тише, / чем мышиные тени шмыгнул. Царственно в спальню вошёл он, / охранников передушив, Весь в полосках, как тигра, / пока ещё не плешив (Он мало пробыл на плантации, / краса не успела увять), Чтоб со стеклянным кинжалом в руке / (либо лапе) над спящим встать. Раздувает мщение грудь Одноглазу, / а в перине как нетч храпит Жесточайший плантатор всея Вварденфелла / и провинции Морровинд.
Крепко спал Орвас Дрен, и крепко / Одноглаз сжимал свою снасть, Рок над ними навис, как клифф, / что от старости должен упасть. "Славной Империи я гражданин, / — сказал Одноглаз про себя (То есть так, что не слышно ни звука, / не разевая рта, Или, может быть, пасти — / тут не ясно, как точно сказать), — А посему не по званию / храпящего мне пронзать. Пускай-ка тиран пробудится, / хотя и выйдет возня, Но надобно мне хоть одним глазком / ему заглянуть в глаза". И вот каджитский мяв громовой / над периной как гром гремит, Как голос свободы над Вварденфеллом / в провинции Морровинд.
Очнулся деспот, поднялся — / в ночной рубахе до пят — И понял, кончились шутки, / угнетённые не простят, Но видя, что раб не пырнул его ножиком, / покуда он крепко спал, Орвас Дрен в реверансе согнулся / и такие речи держал: "Ты, бесспорно, на редкость отважен. / Быть может, клинки скрестим?" "Нет, — отвечал в благороднейшем гневе / пушистый пустынин сын. — Когда рабы умирают, / то стервятники их клюют, И все клевомые в этот час / на мольбы на твои плюют, Ты выпустишь дух без оружья, спросонок, / в одной ночнушке убит, На про́клятом острове Вварденфелл, / в провинции Морровинд".
Сказал Орвас Дрен: "Прошёл ты поместье / от дверей до дверей, И всех перебил, а значит, что место / свободно в охране моей. Я богатым нарядом тебя наряжу / и двемерский дам доспех, Пустыня далече, а здесь процветать / ты сможешь теперь без помех". "Не надейся, — в ответ ему рёк Одноглаз. — / На это каджита не взять". "Но также я дам тебе пе́ревязь — / с пышным бантом, ножны держать". Мелко затрясся тогда Одноглаз, / про пышный услышав бант — Порочную страсть, что прелестней коту, / чем сахара целый жбан, Что возбуждает охоты инстинкт, / кровь кипятит и пьянит, И затмевает весь Вварденфелл, / всю провинцию Морровинд.
Деспот шкап открывает — / о мой Одноглаз, ты погиб! — И достаёт он пе́ревязь — / переливом играет изгиб — С прехитро завязанным бантом, / который теперь дрожит В последнем глазе каджита, / что разом ни мёртв и ни жив. Подлый тиран длинноухий / ему подаёт свой дар — А сам под шёлком прячет кольцо, / волшебный наметя удар. Но внезапно, как вычих, стеклянный кинжал, / изготовленный из стекла Пропорол тот бант, ночнушку и Дрена!.. / Сила духа клинок влекла, Возобладавшая в Одноглазе — / никто не сравнится с ним! — И кокнут плантатор из Вварденфелла / (провинция Морровинд).
А ежели кто-нибудь скажет тебе, / что Дрену объели нос, Что со срамом играли, как с мышью / (одеяние задралось), Что ботинки кругом провоняли, / что обкушены были цветы — То это бесстыжий шпион тёмных эльфов; / читатель, не верь ему ты. Ничем сиятельный подвиг / каджита не омрачён, Который, собою силком овладев, / расправился с палачом (Ведь палач и плантатор, я мыслю, родня, / ровно тапки и сапоги, И я не грешу против правды, / Джулианос мне в том помоги), И так будет со всяким, кто держит рабов — / поверь в сие, гражданин! — В препозорнейшем округе Вварденфелл / провинции Морровинд.
|