Глава 1. Начало. Темные, налитые грозной тяжестью свинцовые тучи, нависли над неподвижной землей, подобно суровому офицеру Имперского Легиона, склонившемуся над провинившимся солдатом. Несметные громады туч, готовые вот-вот прорваться и обрушить на землю накопившуюся ярость, застыли, раздувая бока для глубокого вдоха. Горбатые волны, накатываясь на берег, ломали пенные шапки и едва слышно шептали гневливому небу, то ли подначивая, то ли успокаивая. Им изредка вторил шальной ветер, подхватывая еле уловимый говор волн, грустным и печальным воем. Атмон смахнул с лица соленые брызги, не отрывая глаз от страшного неба. Там, в вышине, что-то рыкнуло, словно огромный небесный зверь послал предупреждение, приближающемуся к его добыче сопернику. В ответ донеслось грозное ворчание: другой зверь не собирался отступать. На ничтожно малый миг повисла тишина, будто спорщики готовились к бою, затем черный, с синим отливом, небосвод озарила белая вспышка. Вслед за ней над несчастной землей прокатился чудовищный грохот, отозвавшийся в голове Атмона колючим приступом боли. Данмер сжал челюсти и шире распахнул глаза, глядя на приближающийся со стремительной скоростью ливень. Мутная пелена надвигалась с материка, взрывая воды Внутреннего моря. Атмон, в одиночестве стоявший на берегу, не мог отвести взора от подбирающегося все ближе дождя. Где-то там, расчеркивая стену косых струй, блестели вспышки молний. К непрерывному грохоту волн и грома примешалось шипение вод. Густой воздух звенел от напряжения и Атмон рухнул на песок, раскинул руки и смежил веки. Буря накрыла его целиком. Тело отзывалось болью, когда по нему с силой били тяжелые капли. Чудовищная какофония разбушевавшейся стихии поглотила прочие звуки. Данмер лежал, терзаемый болью, но вместе с тем испытывая мрачное удовлетворение. Атмону казалось, что буря лучше всего отражала состояние его юной души. Раздираемый противоречиями и различными тревогами, он ясно чувствовал кажущуюся безысходность. Многое молодой данмер не знал и не понимал, но только в одном был уверен - выход есть. Но где его искать? И надо ли? Он запутался. В двадцать один год жизнь только начинается. И Атмону с малых лет твердили, что все в его руках. Он родился свободным: не рабом, но и не господином. Ему нет необходимости вкалывать на плантациях от рассвета до заката за миску дрянной похлебки. Не нужно притворяться и лицемерить, как это принято у благородных. Атмон простолюдин, обыватель, а потому может быть самим собой. Но как же тогда так вышло, что жизнь ему стала не мила? Отец Атмона, Ниелод Верцелес, отслужив два года в Имперском Легионе где-то в Сиродиле, вернувшись в Морровинд, повстречал на охоте в районе Эшленда юную ученицу знахарки из племени Уршилаку. Молодая девушка собирала травы для зелий. Ниелод с первого взгляда полюбил прекрасную, как ивовый цвет, и кроткую, как виквит, эшлендку. Она ответила взаимностью, и через полгода Ниелод, простолюдин из Великого Дома Хлаалу, и Ньята, ученица знахарки из племени эшлендеров Уршилаку, сыграли свадьбу. Спустя два года молодая семья вместе с малышом Атмоном переехала на юго-запад Вварденфела и поселилась в небольшой деревушке. Так в Сейда Нин появился свой знахарь. Первое время местные жители не спешили принимать помощь от Ньяты, но вода камень точит. Позже они неоднократно возносили хвалу АЛЬМСИВИ за то, что боги прислали лекаря в такую глушь. За свою работу Ньята, выросшая среди Эшлендеров, платы не просила и местные жители, теряясь в догадках как отблагодарить знахарку, оставляли символические вознаграждения за оказанные услуги. Ниелод тем временем устроился в местный трактир. На деньги хозяина он закупал товары в Балморе, реже в других городах и весях Вварденфела, и перевозил их в Сейда Нин. Плата за труды, не смотря на риск, была ничтожной, но другой работы не было. Тем более Ниелод чувствовал себя обязанным хозяину трактира. Именно с его помощью семье удалось купить дом практически за бесценок. Через год жизни на новом месте у Ниелода и Ньяты родилась дочь. Родители души не чаяли в своих детях. Атмон и Арья не знали нужды ни в чем, не смотря на бедность. Случалось, денег не хватало даже на хлеб. Но забота матери и наставления отца, атмосфера полного взаимопонимания и любви с лихвой компенсировали почти полное отсутствие денежных средств. В их доме, благодаря стараниям матери, всегда было чисто и уютно, а по вечерам семью ожидал скромный, но очень вкусный ужин, приготовленный умелыми руками Ньяты. Атмон рос умным и послушным ребенком. О том, что такое порка, он знал только из рассказов других мальчишек, с которыми играл и бегал на улице. Для себя юный данмер уяснил одно – правда лучше лжи. Конечно, совершив какую-нибудь детскую шалость, Атмон не бежал сразу же рассказывать об этом родителям, но если им становилось известно о его неверном поступке, он говорил только правду, умалчивая, однако, про других участников этой шалости. Повинную голову топор не сечет. Там, где его сверстник мог получить здоровую взбучку от рассерженного папаши, Атмон отделывался муками совести. Но легче, конечно, от этого не было. Родители сумели развить в ребенке глас совести, что впоследствии не раз ограждал его от неправильных поступков. Отец учил Атмона давать сдачи зарвавшимся сверстникам, помогать слабым, иногда даже в ущерб себе, и заложил основы морали юного данмера. Атмон платил родителям той же монетой - чистой и искренней любовью, уважением. Страшнее наказания, чем взгляд осуждающих глаз отца и слезы матери, он не мог представить. Всеми силами юный данмер старался не разочаровать родителей. И пока он был ребенком, ему это удавалось. Первый шаг во взрослую жизнь Атмон совершил в тринадцать лет. Отец и мать не желали бедняцкой участи своим детям, а единственно верный выход видели в получении образования и освоении профессии, приносящей реальный доход, но не гроши, коими довольствовались сами. В Балморе, в доме Совета Хлаалу, где обучались грамоте и наукам отпрыски почти всех членов Великого Дома, Ниелод смог пробить место и для Атмона. С тяжелым сердцем мальчик покидал отчий дом. Разумом он осознавал, что это необходимо, но душа противилась. Первые два года вне стен родительского дома и без материнской ласки дались особенно тяжело. Постоянный голод, изнуряющие занятия и натянутые отношения с чадами богатых родителей наложили свой отпечаток на Атмона. Юный данмер стал избегать общества, все больше предпочитая одиночество шумной компании сверстников, с которыми у него было мало общего. Тоска по дому день ото дня становилась сильнее. Она выжигала сердце мальчишки, и Атмон по наитию искал средство, которое поможет ему забыться, хотя бы ненадолго. Об алкоголе и наркотиках мальчик даже не думал, хотя достать их в Балморе не составляло труда. Даже скууму. Правда ее продавали только не-данмерам, нвахам, так как Камонна Тонг ревниво оберегала наследие Морровинда. Спасение мальчик нашел в книгах. Но не в скучных учебниках, а в историях о похождениях великих героев прошлого, деяния которых навсегда остались в веках. Атмон читал много и взахлеб, все свободное время посвящая книгам. Со временем юный данмер так увлекся историями о героях, что стал проводить за чтением гораздо больше времени, нежели за занятиями, что незамедлительно отразилось на его успеваемости. Возвращаясь в реальный мир, Атмон осознавал, что теряет с ним связь. Сверстники поглядывали на странного и неопрятного любителя одиночества с пренебрежительным высокомерием, учителя недоумевали и пожимали плечами. Такое отношение задевало гордость данмера, но тяга к историям героев была сильнее уязвленного самолюбия. К концу второго года обучения, тоска по родным и прочие душевные порывы отошли на второй план. Грезы, воздушные замки, великие битвы давно минувших дней, вот что стало по-настоящему важным. Лишенный родительского внимания и контроля, Атмон поддался тлетворному влиянию большого города, с его обилием таверн и низкими нравственными устоями, только на третий год. Просыпаясь в очередной раз с гудящей от попойки головой, юноша понимал, что пропадает совсем. А главное, перестает оправдывать возлагаемые на него надежды. Обучение семье обходится недешево, а он, вместо того чтобы постигать науки, читает, да гуляет. Именно в то время он впервые солгал родителям. Они считали учебу делом непростым и потому находили оправдание своему сыну, не ведая, что Атмон на самом деле уже и не старается учиться. Глас совести, усыпленный дурманящими разум напитками и грезами, приоткрыл веки лишь на четвертый год. И тогда Атмон ужаснулся тому юноше, которым стал. Формально он окончил обучение в доме Советов, но знаний за собой никаких не чувствовал. От осознания того, что он не оправдал надежды отца и матери, и того, что они этого еще не знали, Атмон снова стал погружаться в мир фантазий. Там – блаженная тишина, там – одиночество, и главное там нет ответственности. Живя в мечтах, в реальности семнадцатилетний юноша превратился в управляемую, ко всему безразличную куклу, послушную воле отца. Ниелод, так и не узнав об изменениях произошедших с сыном, отправил того в Гильдию Магов Балморы на дальнейшее обучение. Апатия, безразличие и одиночество стали постоянными спутниками Атмон на следующие четыре года. В конце концов, из-за их совместного влияния молодой данмер со свистом вылетел из Гильдии Магов. И перед родными открылась видимая правда о бесплодно прожитых годах любимого сына. И вот сейчас Атмон лежал на песчаном берегу Внутреннего моря под мощным ливнем, занимаясь самобичеванием. Он намеренно вспоминал упущенные возможности, злясь на себя, на свою глупость, и жалел родителей, что посвятили себя детям, а он не оправдал их надежд. Совесть давила, как нависшие над Вварденфелом тяжелые тучи. Под ее чудовищным гнетом Атмон размышлял, что предпринять дальше. Дома ждали материнские слезы и разочарованно-гневный взгляд отца. То, чего юноша более всего страшился. Мысль, от которой он ранее отмахивался, стучалась все настойчивей. Одно движение холодной сталью разом решит проблемы. Но беда в том, что таким образом перестанет страдать только он, а что приключится после его смерти с родными, боялся даже представить. Нет, он не уйдет из жизни по своей воле. Мутный, низвергающийся с небес водопад, истончался. Атмон лежал в жидкой грязи, устремив взгляд застывших глаз прямо перед собой. Его трясло от холода, а затихающий ветер, больно кусавший открытые участки кожи, донес до ушей заунывный, щемящий клич силт страйдера. Дрожащей, непослушной рукой Атмон похлопал по карману брюк, тот немедленно отозвался звоном пары-тройки септимов. До Гнисиса хватит. Он принял решение.
Сообщение отредактировал Анхэн - 01.03.12 - 13:01
|