Женщина, жадно наблюдавшая за тем, как Реган пьет, лишь после того, как он опустил стакан, отпила из своего сначала половину, а затем, когда глаза ее взяли блеск выпитого бренди, маленькими глотками прикончила его. Должно быть, жидкий огонь загулял в ее крови, поскольку она часто задышала сквозь чуть приоткрытые губы. – Так ведь и я, господин мой, говорила не о милосердии, – произнесла она, картавя чуть больше, чем раньше, – а впрочем, я и сама не всегда понимаю себя, особенно, когда вино так шалит в моем теле. Мне нравится твое вино. Оно согревает, как руки любовника. И ладные вещицы я люблю – жаль только, таких не бывает в хабаре даже у ловких рыбаков, и приходится брать их самой. Знаешь, у меня есть два брата. Говорят, старший может смять в ладони септим – и разогнуть его. Говорят, на младшего нельзя смотреть замужним женщинам – чтоб дети не вышли похожими. Как не любить таких братьев? Я хочу их найти. У старшего я возьму его силу, у младшего – его красоту. Разве не ладные это вещицы, мой ласковый данмер? Но не слушай меня! – и данмерка встряхнула головой, будто сгоняя набежавший морок; сквозь черные пряди волос в ее ушах вспыхнуло серебро. – Я много лгу сегодня… и день был у меня дурной, покуда я не встретила тебя. С этими словами женщина, до сих пор сидевшая вполоборота к Регану, начала подбирать под себя ноги, чтобы, перебравшись через стойку, наконец обернуться к нему целиком.
Сообщение отредактировал Ljuton - 17.06.07 - 19:31
|