Данная тема задумывается как очередная ролёвка; если модераторы сочтут нужным перенести в ГИП, ради бога.


=====
Суть игры: существует некое Пророчество об Измененных, которые сотворят в Вварденфелле "много нелюдского". Конкретно никто ничего не знает, но краем уха слышали многие, Измененных заранее очень боятся и не любят, - потому раскрываться им нельзя.
Как и положено, Пророчество очень туманно, обрывочно и руководством к действию для игроков служить не может. В игре будет появляться по кускам - как придумаю очередной - и будет означать завязку очередного мини-квеста.  
Про каждого игрока существует своя часть Пророчества, т.е. майнквест и побочные у всех будут свои, персональные


Начало игры - Изменение происходит с несколькими людьми, которые находились в тот момент вместе со своими домашними животные. Эти звери приобретают ряд полезных магических навыков (получают часть тех, что были в распоряжении хозяев) - а всё магическое, что было у хозяев (навыки, зодиакальные способности, амулеты, зелья, ингредиенты - мелкой бытовой магии должно быть много, в т.ч. и сообразно занятию/специальности хозяина) трансформируется до полного непотребства: в нечто очень крутое, но сумасшедшее и в обыденной жизни неприменимое.  То есть годящееся в лучшем случае для фокусов...

Измененные чуют непреодолимую тягу сделать что-то крайне важное, но не имеют ни малейшего представления, что именно. Зато получают разные знаки/знамения от Пророчества, и пытаются им следовать (в меру своего разумения). 

В общем и целом - им надо найти своего советника, который будет их консультировать на каждый квест (толковать их видения, состыковывать со своими), узнать в конце концов свое предназначение, выполнить - и так избавиться от Изменения.

Также можно пользоваться подсказками даэдра, - эти ребята много знают, но любят зло шутить.
Как бы, черевато



Условия такие:
. Участники ролёвки отыгрывают и хозяина, и его зверушку. Зверушка - главный герой (Пророчество говорит именно про них, но об этом никто не догадывается), хозяин - чисто служебная деталь.
. Животные - обычная живность, можно из тех, кого нет в игре, но есть в Лоре: http://elderscrolls.net/lore/bestiary/index.php
. Хозяева - рядовые обыватели с желательно мирными занятиями.
. Убивать же зверей или хозяев нельзя, и драки крайне желательно свести к минимуму - контакт с соперниками или неприятными личностями ограничивается деланием им маленьких смешных гадостей.
. Следует избегать пьянства/попоек как у хозяев, так и среди животных. Стиль "пьяного кулака" народу не нужен
. Резюма - это НЕ эпос, это НЕ файтинг, это гэг. Что-то вроде "Гобли-и-инс". Художественность - да, комичность - да, детектив и хорошая мистика - приветствуются, кровищщщу - фтопку.

Права и обязанности хозяев:
. Всё общение с другими людьми осуществляют хозяева, животные только слушают.
. Хозяевам надо брать и выполнять побочные квесты - для пропитания, получения дополнительной инфы или еще чего.
. Можно послать умную зверушку по одному-другому делу, но нельзя велеть ей "делать то, что сочтет нужным, самостоятельно и не показываясь на глаза". Вся свобода действий животного - либо когда оно без присмотра, либо если сбежит; но только по текущей надобности, и должно обязательно вернуться.

Права и обязанности зверей:
. Они могут говорить друг с другом и другими существами, но не могут с людьми.
. Должны помогать своим хозяевам выполнять квесты советников (часто - исправлять фатальные ляпы, порой - вообще работать вместо них).
. Должны улаживать некоторые мелкие неприятности хозяев (со стражей, хулиганами, мошенниками итп).
. Нельзя "отпадать" от хозяина, - разве что требуется временно покинуть его по текущему квесту.
. Нельзя делать крупные гадости участникам игры без их согласия (хозяев тоже касается).

Общеформально: хозяин без зверя - как без рук, зверь без хозяина - как слепой без поводыря (он-то пророчества не слышит, и посоветоваться ему не с кем...)



Первое задание (квента) - рассказать, как героя настигло Изменение. Оно должно настичь хозяина вместе с животным - чтобы зверьё тоже ему подверглось, и это должно произойти скрытно, чтоб больше никто не видел.
Ну и, понятно, расписать при этом характер и личные особенности обоих...

Свой отрывок, пожалуйста, мне в приват.
--------------------

добавлено AlexHog - [mergetime]1220053471[/mergetime]


    Кацав, весьма пожилой босмер и агент торгового представительства "Икс, А и Б", дочерней фирмы широко известной Восточной Имперской Компании, проснулся сегодня - как обычно - в чрезвычайно скверном расположении духа.
    С кряхтеньем поднявшись, он проковылял к умывальнику и долго разглядывал свое помятое, заросшее седым волосом лицо. Борода начиналась от грустных, жалобно мигающих глаз, перенаселяла подбородок и клочьями спускалась до груди. В буйной растительности застряли многочисленные крошки. Кацав пошерстил бороду пальцами - но толку, как всегда, не добился и лишь еще больше ее спутал.
    Завершив на этом процесс омовения, он, покряхтывая, облачился в застиранную мантию с вышитым фигурным вензелем XAB на воротнике, мешковатые, когда-то-шелковые штаны и туфли с загнутыми носками. Через плечо повесил котомку с дорожным имуществом - агентам приходилось разъезжать по всему Вварденфеллу, порой совершенно внезапно - и вышел во двор.
    - Ыыыхххыххрр!.. - поприветствовал его из стойла вьючный гуар.
    - Проголодался, маленький, - довольно забормотал босмер, торопливо пересекая двор и отпирая сараюшку с запасами силоса. - Проголодался, хороший... Сейчас будем завтракать, сейчас... Хуши, Хуши, Хуши! - несколькими движениями он перевалил в кормушку изрядное количество бататовой ботвы, сдобрил его парой вязанок болотного тростника и, помявшись, все же добавил немного виквита. После чего снова запер сарай.
    Услышав, что его зовут, гуар боднул незапирающиеся дверцы стойла и выбрался наружу. Потеревшись о хозяина боком, он сделал изрядный глоток из поилки, прополоскал пасть, дисциплинированно выдул фонтан брызг в компостную кучу - и лишь после этого приступил к трапезе.
    - Хороший Хуш, умница, - Кацав потрепал его по холке, на что получил утробное благодарное "Урррр-гру-гру-груххх"; гуар был вежливым и воспитанным существом.
    Зная, что насытившийся звер сам заберется обратно в стойло и не беспокоясь о нём более, старый торговец просеменил через палисадник, юркнул за ворота - и был таков.



    В этом утреннем часу в аптеке было немноголюдно. Кацав любил здесь бывать, ему нравился тонкий ненавязчиыый запах трав и дорогих снадобий, приятная сухая прохлада, мягкие банкетки, тут и там расставленные под кадками с горьколистником...
    Присев на одну из них, он покойно вдыхал любимые ароматы, дожидаясь, когда к нему подскочит один из учеников аптекаря: давних уважаемых клиентов и просто пожилых людей здесь обслуживали с подобающим почтением. Кацав, попадающий сразу в обе категории, даже нередко получал весьма солидную скидку.
    - Что угодно господину? - Возле него бесшумно нарисовалась миловидная, но все же не с совсем правильными чертами лица юная бретонка. Незнакомая... однако же в голубой аптекарской паллии. Кацав пожал плечами и заказал глазные капли, пилюли для аппетита и средство от желудка; в последнее время эта часть организма определенно начала против хозяина подрывную деятельность.
    Девушка серьезно кивнула и удалилась.

    Пилюли для аппетита были популярным средством - ибо жить в богатом приморском городе со знаменитой на весь Вварденфелл рыбной кухней, и не пользоваться этим - многие находили попросту глупым. Бретонка достала из ящика очередную баночку витаминов и поставила на поднос. Глазные капли особым спросом не пользовались, но, в силу дороговизны и легкости хранения, в аптеке всегда имелся некоторый запас. Полный синий флакончик с узким горлышком занял место рядом с витаминками.
    Со средством от желудка было сложней. Рецепт был довольно прост, но Айна устроилась на работу всего два дня назад и очень боялась что-нибудь напутать; она еще раз перечислила в уме, что нужно сделать, глубоко вздохнула и принялась за дело.
    Нацедив пол-пиалы скрибовой желчи, девушка отсыпала туда наперсток могильной пыли и тщательно взболтала. Пиала сильно нагрелась и пошла легким дымком. Поставив ее на край стола, бретонка с великим тщанием, очень тонким лезвием отделила четыре пласта вяленой скрибятины, и тоже опустила в бурую жидкость...

    К сожалению, за те несколько мгновений, что ее внимание было уделено пряному мясу, произошло мелкое, почти незаметное событие - в корне изменившее всю последующую историю.
    Мелкий москит, случайно попавший в паутину под потолком и уже опутываемый ее хозяином, дернулся слишком сильно - и паутина не выдержала. Край ее, уже растянутый чересчур жирной и тяжелой жертвой, подался, опутанный москит повис на тонкой нити и стал все быстрее и быстрее опускаться вниз. Паучок всполошенно заметался туда-сюда, до смерти не желая упускать сытный обед... однако они были уже в полуметре над дымящейся жидкостью. Кислые испарения настигли насекомых одновременно.
    Паук скорчился в комок и рухнул вниз, на миг опередив свою незадачливую жертву. Обжигающий раствор поглотил обоих и изрядный кусок паутины, вспух багровым пузырём и опал. Грязно-бурая жидкость чуть посветлела - но совсем ненамного...
 


    Хуш прожевал еще несколько листиков, сыто рыгнул и отвалился от кормушки. Спать не хотелось, утро было довольно свежим, и он принялся за утреннюю разминку. Сделав по двору несколько кругов, немножко пороняв неудачно попавшиеся под лапы лесенки, тазики, бочки и соседского кота, нагло рассевшегося на заборе, об который было так удобно чесать спинку - гуар сел на хвост и задумался.
    Он чувствовал смутное беспокойство. Что-то скреблось в глубине души и никак не давало покоя.
    Страх. Предчувствие странного, необычного...
    Чужого.



    После аптеки Кацав заглянул еще в пару магазинчиков и основательно нагрузился по хозяйству. Крупы, мясо и пара садовых инструментов - это были копейки, а вот на слуховой амулет, кольцо-зажигалку, ночник-латерну и освежитель воздуха ушли почти все запасённые деньги. И это при том, что у зачарователя Итируса сегодня было "утро скидок", а у него - льготный талон! Даже с этими аргументами Кацаву пришлось приложить всё свое торгашеское мастерство, чтобы уложиться в скудный бюджет.
    Возвращаясь с покупками домой, он еще долго ворчал и клокотал, как перегретый чайник. А увидев, во что превратился прежде уютный дворик - и вовсе побелел, схватившись за сердце. Гуар мирно выглядывал из стойла, всем видом показывая, что он ни при чем, а кадкой с замоченным бельем играл в футбол соседский кот.
    - Хуш!! - возопил он, бросаясь к невинно мурчащему животному. - С-скотинец! Да я тебя!.. я тебя!.. я ж тебя НА ДИЕТУ ПОСАЖУ!!
    "Скотинец" склонил голову набок и вопросительно приоткрыл пасть.
    И тут предательский желудок нанес очередной предательский удар: старый босмер, так некстати помянув диету, встал как вкопанный и схватился за живот. Глаза заслезились и часто-часто заморгали, рука сама потянулась за свертком с лекарствами...
    Гуар забеспокоился; распахнув пасть во всю ширь, он издал вопросительно-испуганный рык и сделал первый, еще неуверенный шажок вперед.
    Рука старика извлекла пиалу с крышкой, поднесла ко рту, губы приникли к узкому носику.
    Глаза гуара расширились, щетина на шкуре стала дыбом; острый запах опасности пронзил все его существо. Хуш взревел и клацнул огромной пастью...
    ...уже понимая, что опоздал: Кацав успел сделать несколько глотков.

    Ледяной огонь пробежал по пищеводу старого босмера, ударом тока пронзил все жилки и оледенил мозг. Внутренности решительно воспротивились лекарственному средству, Кацав согнулся, кашляя и отплёвываясь...
    И всё кончилось.
    Прошла резь в желудке, прошло ледяное омертвение организма, пищевод как-то растерянно икнул - "и чего это я?..", а голова стала легкой и ясной. Он увидел себя словно со стороны, задумчиво стоящего на коленях перед гуаром, торопливо поднялся...
    И понял, что мир стал чужим.

   Айлени Уверан, со звонкой кличкой Айка, босмерка с данмерским именем, сидела на крыше дома оружейника в Балморе и чинила довольно-таки потрепанную кожаную перевязь. Чинила она ее весьма оригинально – с помощью острого шипа трамы и нитки, вытащенной из флага с перекрещенными мечами, который натужно хлопал над входом в оружейный магазин.
   Рядом с ней сидел здоровенный крыс с необычным, ярко-черным окрасом. Крыса звали Архимагистр Тельванни, эльфийка купила его за два медяка и красивую ракушку у жуликоватого хаджитенка. С тех пор прошло уже полгода, Архимагистр подрос, в основном с боков, обзавелся воинственным шрамом на морде и медным кольцом в правом ухе. Наглость крыса по отношению к хозяйке возросла пропорционально привязанности, а хозяйку он любил очень сильно.
   Архимагистр Тельванни ткнул хозяйку в голое предплечье носом и басовито запищал.
   - Эй, - Айка прищурила ярко-зеленые глаза. – Ты недавно ел.
   Крыс дернул проколотым ухом и повторил подхалимский маневр.
  - По-твоему, клубень батата и кусок скрибятины – это мало?! – возмутилась босмерка и тряхнула черными волосами. – Если ты чувствуешь себя обделенным, знай – я ела то же, что и ты.
   Айка нахмурилась, покусывая тонкие губы. Работы давно не было, и они проели уже эльфийкину заначку, зашитую в сапоге.
   Босмерка работала посыльной, выполняла мелкие поручения у ремесленников и Гильдий, имела достаточно дружеские контакты с Гильдией Воров.
   Но сейчас все были заняты. Эльфийка без дела болталась по Балморе уже неделю.
   - Никому до меня нет дела, - забурчала она, протягивая руку к ушам, проколотым по всей длине и среди всяческого хлама, привешенного к колечкам, нашла маленькую заклепку.
   Эльфийка проделала шипом дырочку и соединила рваные края перевязи заклепкой.
  Архимагистр Тельванни, поняв, что еды не дождется, потопал в угол плоской крыши и скрылся среди нагроможденных там ящиков. Минуту слышались треск и чавканье, и скоро из-за ящиков показался крыс, дожевывающий здоровенную сороконожку.
   - Фу, ну и гадость ты жрешь, - состроила гримасу эльфийка.
   Архимагистр с достоинством дожевал насекомое и завалился на бок, поглядывая на хозяйку черными бусинками глаз.
   «Хорошая она. Нравится мне. Хоть тощая, морда худая, усов нет, хвоста  - тоже. Но нравится».
Что-то нехорошее, странное витало в воздухе. Зудел шрам на шее, как перед грозой. Айлени растянула шнурованный ворот рубахи, почесала три белых полоски шрама, о котором она плела порой самые невероятные истории.
   Айка вынула из-за голенища высокого сапога кинжал с резной рукоятью, удобный для бросания.
Крыс вскочил на лапы, забеспокоился.
   - Тихо, Архимагистр, - успокоила его эльфийка.
   Шрам чесался все больше.
   Айка примерила кинжал к выступающему над швом куску кожи.
   Она не помнила, что есть на клинке. Не помнила, как срезала им золотой канет, который щедро обсыпал золотистой пыльцой и кинжал, и владелицу. Не помнила, как резанула им приставучего бандита. Не помнила, как от нечего делать, втыкала его в землю. Не помнила, как обрезала им волосы.
   Эльфийка не думала об этом, она примерилась к выступающему надо швом куску кожи.
   И резанула.
   Полированное серебро скользнуло по металлической заклепке и коротко укусило эльфийку за палец. Потекла струйка крови.
   Кровь, земля, пыльца, серебро смешались.
   И что-то произошло.
   У эльфийки потемнело в глазах, она схватилась за горло и захрипела. Ей стало ужасно жарко, а потом ужасно холодно.
   Она потеряла сознание.
   Айка очнулась через две минуты, хотя ей показалось, что прошел год.
   Архимагистр Тельванни тыкал её влажным носом в щеку и обеспокоенно пищал.
   Босмерка поднялась, покачнувшись:
   - Дьявол, мне нужно поесть. Это все из-за голода, - пожаловалась она крысу.
   Архимагистр согласно запищал.
   Эльфийка повесила меч на злополучную перевязь и закинула его за спину. Подхватила свой мешок, подтянула ремешки и шнуровки на рубахе, кожаных штанах и высоких сапогах.
   Посасывая раненый палец, Айка направилась к коньку крыши. Крыс, поняв намерение хозяйки, уцепился хвостом за водосточную трубу и ловко съехал вниз.
   Айка, восхищенно цыкнув, схватилась пальцами за скат крыши, повисла на краю. Примерилась, собираясь пригнуть, но невезение продолжалось. На порог лавки вышел низкий прыщавый помощник оружейника с метлой. Увидев висящую над землей босмерку, он заорал:
   - Шляюцца тут! На крышах сидять! А ну, прочь пошла! – и ткнул Айку черенком метлы под ребра.
   Эльфийка разжала пальцы, рухнула на землю, зашипев, ухватилась за лодыжку.
   - Да чтоб у тебя хвост вырос, сволота поганая!
   Прыщавый ухмыльнулся, но внезапно сморщился, глаза вылезли из орбит и он протяжно, по-бабьи завыл. Послышался треск рвущейся материи и из штанов парня показался… хвост. Длинный, пушистый, темно-рыжий, как у лисы.
   - Ой, - выдавила эльфийка и быстро, несмотря на растянутую лодыжку, скрылась в лабиринте переулков Нижней Балморы.
***
   Крыс удивленно смотрел на хозяйку. С ней определенно творилось что-то неладное. Уже четверть часа она твердила всевозможные пожелания, выделывая всевозможные пассы руками и корча зверские рожи.
   - Хочу мешок денег! Да чтоб у меня были деньги! Денег хочу я!! Да хотя бы еды!!!
Все напрасно.
   - Но какого черта у того парня вырос хвост? – спросила в пустоту вымотанная вконец Айка.
***
   -…То, что ты рассказала, смахивает на проявление Стихийной Силы, - задумчиво протянула Гальбедир, хорошая знакомая Айки, умелый маг.
   - Как это? – озадачилась босмерка.
   - Ну… это как владение высшей магией. Только Стихийная Сила показывается не когда ты захочешь, а когда ей вздумается. То есть, ты, например, можешь спокойно фехтовать,  есть болотный тростник, пить суджамму или, прости, ковыряться в носу, и в это время начинается пожар, наводнение или у людей вырастают рога, хвосты и прочие непотребства.
   Айка с ужасом посмотрела на свой указательный палец и поспешно спрятала руки в карман.
   - А можно, - поинтересовалась она, - от этого как-нибудь избавиться?
   - Вот этого, - вздохнула Гальбедир, - Я не знаю.
   Айка вышла из Гильдии Магов, задумчиво кусая губы. Архимагистр Тельванни высунул черную мордочку из бочки, в которой прятался, и вопросительно запищал.
   - Ну и вляпалась я а этот раз, Архимагистр, - крыс с удивлением заметил в глазах хозяйки растерянность и даже оттенок страха, - Ну и вляпалась…

/Snerrir, честно, имя скриба произошло от английского snore (храпеть), я вовсе не хотела называть его сокращенным именем вашего персонажа...  если вас это очень раздражает, я придумаю какую-нибудь другую кличку)) /

Мари, издав жалобный стон, плотнее укуталась в одеяло и делано засопела.
Колокольчик снова зазвенел. Бретонка потянулась, зевнула, не потрудившись прикрыть рот рукой, закрыла глаза, все еще надеясь ухватить ускользающий сон за хвост. И как ей могло когда-то нравиться это противное тренканье?!
Сон испуганно обернулся на звон и дал деру.
Мари перекатилась на левый бок, шлепнулась с кровати и заспанными глазами уставилась на Снорри.
- Ах ты морда неблагодарная, - нежным девичьим голоском сообщила она упитанному скрибу, который уже приготовился в третий раз возвестить о наступлении нового дня. На боку колокольчика уже наклевывалась вмятина. – Я тебя растила, я тебя кормила…
Скриб жизнерадостно заворчал. Нет, в нем определенно было что-то от гуара.
Сетуя на свою горькую долю, бретонка поднялась на ноги, безо всякого энтузиазма натянула курточку и широкие бежевые штаны, изредка делая нелепые выпады в попытке дать питомцу пинка, но Снорри уклонялся с поразительным профессионализмом.
Опустив руку в кувшин с холодной водой и проведя ей по лицу, Мари улыбнулась окну, ногтем постучала по передним зубам и радостно объявила:
- Все!
Скриб устало помотал головой, аки древний философ. Увы, философы никогда не славились особой прытью…
С победоносной улыбкой бретонка подхватила со стула сумку, нацепила на скриба поводок и направилась к выходу. Жертва цивилизации, скрипя, поплелась за ней.
Светило молодое утреннее солнышко, плясали на крышах домов золотистые блики, задорно шелестела листва. Улицы еще не успели погрязнуть в пыли и гомоне, спали глубоким сном любители прошлогодних сплетен, и даже стражники, забыв про свое высокое предназначение, дремали, опершись на древки копий. Мари честно попыталась посмотреть на серое здание городской библиотеки без отвращения, с той весенней добротой и снисходительностью, которую так усердно описывают писатели и поэты – не получилось.
Снорри согласно хмыкнул. И кто сказал, что скрибы – глупые создания?
Бодрым шагом ступив в это заплесневелое, унылое царство, бретонка привычно бросила взгляд на полупустые полки, заваленный счетами столик и поражающую своими масштабами и красотой паутину в дальнем верхнем углу. Ничего нового не было, и в ближайшее время не намечалось. Вот уж повезло с работой, так повезло…
- Явилась – не запылилась! – Сварливым голосом протянула старая карга Хельбрен. Мари поморщилась. – Я тут уже битый час тебя жду! И нечего гримасы корчить, нечего, пора уже и поработать!
- Ладно, - скучающе протянула бретонка. – И что делать?
- Хамка никчемная! Бестолочь непутевая! – зашипела Хельбрен, поразительно похоже копируя издыхающего василиска. – И уродца этого своего притащила! Нечего ему здесь делать!
- Хорошо.
- Что – хорошо? Что – хорошо?! Ничего хорошего я не вижу! – Имперка с бесконечным отвращением швырнула на стойку кипу каких-то бумажонок. – А ну, займись уже делом!
Бретонка вяло кивнула, подхватила макулатуру и перекочевала на свое рабочее место – трехногий стул, приютившийся в ущелье между двумя стеллажами. На проверку «макулатура» оказалась какими-то древними, бородатыми документами, якобы требующими немедленного рассмотрения. Торговая пошлина… налоги… «36 уроков Вивека»…
Мари выудила из чернильницы обкусанное перо и нависла над требованием срочно оплатить какой-то стратегический запас воска. Ей было безумно жалко себя. 23-летняя девушка с неплохой внешностью (а уж карими глазами с янтарным оттенком и блестящими русыми волосами Мари гордилась особенно) и неплохими способностями к телекинезу… и что? Весь этот талант стараются зарыть в землю небольшого городка со странным названием Семигуарье. Хорошо еще, если цветочки сверху не посадят…
- Ну что ты там копаешься? – гнусавой сиреной взвыла Хельбрен.
- Да не копаюсь я, - огрызнулась бретонка, выводя размашистую подпись. – Так, чудесно… ага… это еще что? Заказ на три тома серии «Герои Вварденфелла»? Отродясь такого у нас не было! И при чем тут король Лизандус? А, ладно… подпись… нате вам подпись…
… когда с бумажонками было покончено, и Мари наконец-таки вынырнула наружу из грязного омута Семигуарской библиотеки, солнце уже возмужало и водопадом теплого золотого света обрушилось на плодородные земли Западного Нагорья. Улыбнувшись, точно грешник, выпущенный на волю из недр Обливиона, девушка весело зашагала в направлении дома. Даже Снорри, кажется, повеселел. Вот он, родной порог, вот они, уют, счастье и подогретый флин…
А это что еще такое? Нахмурившись, Мари подняла с пола бумажного скального наездника – любимую игрушку ребятни из бедных семей. Распрямилась, вертя в руках нежданный подарок, подняла глаза, покачала головой и захлопнула открытое окно.
Снорри засуетился, застучал хвостом по полу. Бретонка подняла бумажного хищника на ладони, усмехнулась и щелкнула по клюву.
На пол, сверкнув, упал золотистый камушек. Недоуменно вскинув бровь, девушка наклонилась, протянула к нему руку. Скриб отчаянно заскворчал, но Мари не обратила на это внимания. Коснулась камушка, подняла, поднесла к глазам – и сползла наземь.
… сперва, разлепив веки, бретонка подумала, что это сон.
А потом, с поражающей ясностью, осознала, что все действительно так, как есть. Что действительно по венам будто бы разлился огонь, а в душе проснулась новая сила.
Мир вокруг изменился. Он стал более ярким, более странным, более… другим?
Снорри поднял голову и кивнул. С абсолютно человеческим спокойствием.

\\Miliana, ничего страшного \\


Что ни говори, но в этот раз Йен проснулся весьма оригинальным образом. Красочный и весьма приятный сон, в котором он неожиданно для себя оказался героем-объединетелем Племен, изгнавшим чужеземных демонов вкупе с оседлыми кузенами-предателями, был бесцеремонно прерван ушатом холодной воды как раз на том месте, где седовласый Хакум с радостными слезами на глазах благодарил его за столь щедрый вклад в будущее эшлендеров.
Йен подскочил как ужаленный, судорожным движением цапнул спрятанный у изголовья лежанки кинжал и попытался изобразить нечто вроде боевой стойки. Но уже через мгновение, словив пылающий бешеным багровым огнем взгляд того самого Хакума, пристыжено сник. Пожилой эшлендер, в свою очередь удовлетворенно оглядев вымокшего и еще слегка заспанного юнца, свирепо рявкнул:
- Да чтоб тебя скальник в темечко клюнул, Йенамму! Какого рожна ты дрыхнешь в своей юрте, в то время как должен сейчас стоять на страже около складской палатки, а? Оправдания есть? Ах нет… тогда одевайся и бегом на пост… Жыво, никсеныш, а не то, Предками клянусь, я тебя так пну, что до самого Предела остановиться не сможешь!
Зная, что у сурового старикана слова редко расходятся с делом, Йен начал быстро, со всей возможной скоростью собираться, одновременно натягивая ноговицы, прицепляя к поясу кинжал, отжимая промокшие длинные черные волосы и наматывая поверх них кожаную пращу. Что в нем всегда поражало Хакума, так это то, что ему всегда удавалось сделать это до истечения тех самых тридцати секунд, после которых нерадивая молодежь обычно и получала обещанный пинок пониже спины.
Убедившись, что убежавший в сторону склада Йен больше не может его увидеть, старый гулахан неожиданно добро усмехнулся и довольно погладил свою жиденькую эльфийскую бородку. У парня определенно есть потенциал, вот если б можно было еще заставить его отвлечься, наконец, от постоянного витания в облаках…

А тем временем…

Хищно припадая к земле, шевеля длинными усами и настороженно зыркая по сторонам красными глазищами, Гырр целеустремленно крался в сторону крайней на стойбище двуногих юрты. В принципе, никс-гончие обычно предпочитали обходить поселения людей и эльфов стороной, зная о том, что эти странные существа при их виде обычно тут же начинают орать и бросаться разными острыми и тяжелыми предметами. Но Гырр был еще очень молод, неопытен, и, к тому же, очень голоден. А из этого странного сооружения, похожего на лежащую на земле шляпку диковинного гриба пахло так завлекательно… К тому же, тот мерзкий беловолосый двуногий, который едва не пришиб его в прошлый раз метательной дубинкой, похоже, ушел спать.
Оказавшись около кожаной “стены” никс подрыл ее и осторожно пролез внутрь. На него тут же обрушилась настоящая феерия запахов, один вкуснее другого. Палатка была плотно заставлена и завешана различными съедобными и не очень вещами. В тюках около стены были сложены запасы виквита и соленого риса, в ящиках рядом с ними томилось в ожидании достойного едока вяленое гуаровое и скрибовое мясо, тут же были кадки с желе и груды яиц квама, а сверху свешивались связки листьев хакльлоу и гирлянды сосисок. Ошалев от такого изобилия пищи, никс торжествующе взвыл и, проскакав мимо красивых, но несъедобных, а потому бесполезных продуктов народных эшлендерских промыслов вроде выделанных шкур и бубнов, вцепился в особо аппетитный на вид  шматок колбасы. В этот момент входная шкура откинулась…

Йен шел к складу, ежась от холодного  утреннего воздуха и тихо ругаясь на приставучего старика. Можно подумать, от того, что он на полчаса позже займет пост случится непоправимое… чай не война сейчас. К тому же, есть еще один пост на входе в долину…  Донесшийся из палатки шорох заставил его переменить свое мнение. Вихрем подлетев к юрте, юноша откинул шкуру и грозным, но слегка дрожащим голосом вопросил:
- Кто здесь?
Ответом ему стал испуганный взвизг и грохот обрушенной никсом стопки из хитиновых щитков. Эшлендер заорал еще громче и швырнул в страшного зверя подвернувшейся под руку скалкой. Получив по носу, тот обиженно заурчал и заметался по вдруг ставшей коварной ловушкой юрте, сея вокруг хаос и разрушение, но умудряясь при этом не потерять трофейную колбасу. Кульминацией этого действа стала сорвавшаяся с потолка связка костяных подвесок и амулетов, один из которых своеобразным ожерельем опоясал шею зверюги. Получив сей дар свыше та окончательно обезумела и рванула наружу прямо через стенку юрты, сорвав значительную часть секции с кольев.
Йен на секунду ошеломленно застыл, но тут же пришел в себя и помчался вдогонку за наглым воришкой. Уже одного того, что никс посмел покуситься на колбасу, в глазах эшлендера с лихвой было достаточно для свершения страшной мести… Но Шармат с ней, с колбасой. Куда больше эльфа заботило другое – в зацепившемся за шею тварюги ожерелье он с ужасом опознал купленный шаманкой  на прошлой Зайнабской ярмарке амулет. По слухам, его сделали в племени Аххемуза, и стоил он оччень дорого. Насколько Йен мог вспомнить, Провидица целый месяц  в поте лица своего занималась травничеством, дабы накопить на него… Можно представить, что она теперь сделает с проштрафившимся стражем.
Никс, впрочем, догоняться упорно отказывался. Йен и не заметил, как вдруг кончились заросли мхов и креша. Вот, под сапогами уже хрустят лишайники, окаймлявшие плодородную часть долины, а вот уже тихо шелестит девственно-чистый пепел. Только когда погоня перевалила за гряду холмов, отделявшую долину от ближайшей фояды, дела у преследователя пошли чуть лучше.
Заметив, что двуногий вот-вот его нагонит, Гырр было заметался, но вдруг заметил в отвесной стене утеса расщелину и юркнул туда. Эшлендер добежал до черневшего в толще скалы проема и остановился. Сердце укололо холодной иглой внезапно накатившего беспричинного страха, но, помявшись пару минут и обругав себя последними словами за трусость, данмер все же скользнул в пещеру.
Его племя переселилось сюда совсем недавно, в результате очередной маленькой войны, из тех, что постоянно сотрясали Эшленд, но были малоизвестны за его пределами, и, посему, окрестности еще не были до конца разведаны. Однако, если бы родичи Йена догадались спросить у своих предшественников об этой расщелине, то услышали бы о том, что в Ущелье Диких Духов лазать не стоит. Ох, не стоит.
Йен совсем было уж подумал, что застрянет между все время сужающихся стен пещеры и бесславно погибнет, но те вдруг широко разошлись и он оказался в небольшой долинке под открытым небом. Тут и там виднелись сложенные из камней пирамидки, кое-где были протянуты веревки с ритуальными флажками, а по центру гордо возвышался полупрозрачный синеватый кристалл в окружении плошек с уже давно истлевшими подношениями. Но это все мало занимало Йенамму, поскольку он, наконец, увидел наглого вора, безнадежно прижавшегося к стене. Другого выхода из долины не оказалось.
Данмер торжествующе оскалился, и ткнул в никса древком копья, но тот лишь отмахнулся лапой едва не выбив его у Йена из рук. Эльф прошипел что-то не слишком вежливое, подхватил лежавшую рядом шкуру гуара, старую, но еще достаточно крепкую, и накинул прямо на морду никса. Тот протестующее рявкнул, но был сбит на землю и обездвижен. Торжествующий Йен схватился за цепочку амулета, уколовшись при этом до крови об один из фигурных выступов, и рванул его на себя, слишком поздно заметив, что камень, врезанный в центральную подвеску, вдруг загорелся тревожным оранжевым пламенем. А еще через секунду центральный кристалл согласно полыхнул синим и амулет взорвался, отбросив зверя и охотника друг от друга…

Йен открыл глаза и медленно сел. Перед глазами до сих пор танцевали рои разноцветных искр, а голова трещала как после доброй попойки. Окружающий мир слегка расплывался, к тому же… хм, как то все вокруг странно выглядело…
Оглядевшись, кочевник первым делом обратил внимание на никса, который, склонив голову набок, с каким-то прямо-таки научным интересом его рассматривал.
- Что смотришь?
Гырр в ответ склонил голову на другую сторону и коротко рявкнул.
- И что бы это значило…, - эльф помотал головой, сообразив что разговоры с животными – это несколько не та вещь, которой стоило бы в данный момент заниматься. Вообще странный этот никс какой-то… не убежал, и даже сожрать не попытался. Впрочем, возможную причину столь странного поведения эшлендер, вскоре, похоже, таки обнаружил -  то ли от действия амулета, то ли по еще какой причине, но вход в долину был теперь перекрыт здоровенной базальтовой плитой.
- Великолепно… Проклятье, просто замечательно… Я и голодный никс в колодце и у нас всего один кусок колбасы на двоих… Ну и чего мне теперь с этим делать?

Отлично! =)))

Вводная на следующий этап - персонажу должно явиться знамение, которое будет вести его к советнику. Советник у каждого тоже свой: у телванийца, например, может быть маг-отшельник, у служителя Культа - Оракул, моего героя-торговца ждет старая женщина дома Хлаалу...
Этот советник Пророчество знает (по крайней мере часть, касающуюся вашего перса), но о чем оно говрит конкретно и что вам надо будет делать - может лишь догадываться.

Да, знамение тоже без конкретики. Видение амулета, который нужно запомнить и искать его владельца; поговорка, у которой есть либо живущий автор, либо тот, у кого она - "фирменный знак";  местность, которую надо найти (по приснившимся приметам), а потом еще искать тех, кто с ней может быть связан...

--------------------



    Раннее утро тем временем уже подбиралось к полудню. И поскольку рабочий день Кацава начинался, согласно распорядку, в девять утра - пора было отправляться на службу. Да и витаминки уже начали действовать, понемногу разжигая пожар голода в его, так сказать, "нутрях" и настойчиво требуя завтрака.
    Завтракать Кацав любил неторопливо и вдумчиво, в максимально комфортных условиях: в отдельном кабинете, где никто не отвлекает, за дубовым столом, покрытым шелковой скатертью, непременно с аперитивом в виде стопочки выдержанного киродиильского бренди, и в полной безопасности от возможных обвинений в прогуле...
    Одним словом - на рабочем месте.
    Процедура вкушания чревоугодных яств была отработана и отточена до безупречности. Поэтому Кацав, войдя в кабинет и на автомате радостно потирая руки, прошкандыбал до сейфа, достал из его стального нутра заветный нектар и банку с огурцами, плюхнул всё это на стол - и лишь потом обнаружил, что за столом в его любимом кресле восседает...
    - Псся крев, - изумленно прошептали губы...
    ...директор Вварденфельского отделения Восточно-Имперской Компании, господин Болрин собственной спесивой персоной.
    - Кушайте, кушайте, не стесняйтесь, - радушно пригласил хозяина незваный гость.
    Но "кушать" Кацав не мог; почти парализованный страхом, он стоял и жалобно моргал на высокое начальство. Высокое начальство благодушно помаргивало в ответ.
   

    - Мнэ-э-э... - наконец проблеял он, - какая честь... как приятно...
    - А уж мне-то как приятно! - с энтузиазмом подхватил Болрин. - А уж мне-то как!..
    Кацава будто поджаривали на медленном огне.
    - Вы... наверно, хотите со мной поговорить, - сделал он еще одну тщетную попытку как-то прекратить это издевательство. Жирный соотечественник расплылся в слащавой улыбке:
    - О, мальчик мой, - от поросячьих глазок разбежался целый сноп веселых морщинок. - Ты даже не представляешь, насколько о многом нам с тобой найдётся поговорить!
    В горле Кацава родилось непроизвольное подвывание.
    - Ва-ва-ва-ва-а-а-а чём, сэра?..
    - Ну как же! Вот! - Болрин радушным жестом хлопнул на стол перед своим агентом большой, приятно звякнувший кожаный мешок, сам же извлёк из поясной сумки кучу бумаг жутко официального вида и зашелестел ими:
    - Ты так превосходно провёл это дело с Адавес Терайн, она безумно рада, что смогла приобрести всю эту кучу барахла по столь низким ценам! Даже Канцелярия налогов и сборов не смогла подточить нос, ведь ты оформил контракт на одну десятую реальной цены. Самый маленький налог за последние двадцать восемь лет!.. Твоя сделка стала образцом и примером для всей Компании.
    Кацав стоял, красный как солнце на эмблеме ВИК и забыв как дышать.
    - ...Но, конечно, больше всего нам понравилось, как ты сберёг остальные девять десятых суммы для Компании. Такой остроумный тайник в днище рыбачьей лодки! Наш шпион еле отыскал его - даже несмотря на то, что ходил за тобой буквально по пятам.
    Верный агент Компании стал серым, как гномский денар.
    - А Талур Ротелот!.. Если бы я не знал, что проданный ему товар приготовлен к списанию и уничтожению - я бы, наверно, предположил, что ты украл его у Компании. Но ведь это не так, мальчик мой? - "мальчик", до которого только сейчас дошло, почему вдруг склад номер семь в тот день так плохо охранялся, закрыл глаза и покорился судьбе.
    - Конечно, господин Ротелот был очень разочарован, обнаружив, что "серебряные" мечи не слишком помогают против нежити, а "алебастр" рассохся и потрескался через неделю. Но ведь он сам купил товар, который за день до того Имперская стража опечатала как подделку - сам, значит, и виноват. А предусмотрительность, с которой ты оформил эту сделку на своё имя, не вмешивая Компанию!..
    Кацав представил себя в петле в камере Имперской тюрьмы.
    - Конечно, мы не выдадим страже такого верного агента - наоборот! Особенно изучив еще один великолепный образчик тайника в стволе "каменного гриба"; признаться, мальчик, столь искусной работой вряд ли бы могли похвастаться сами Воры!
    Кацав вообразил дно реки Одай и чугунные тапочки на своих ногах.
    - Или дело Рабинны! Ума не приложу, как вы ухитрились добыть из нее весь сахар, пальцем не тронув саму девушку - но ваши ловкость и благородство, безусловно, делают вам честь. Ну и, конечно, тайник в складках кожи старого силт-страйдера... Вы блестящий сотрудник. Хотя Воры, конечно, остались очень недовольны... Или подделка подписи герцога Дрена, благодаря которой вам удалось провезти двемерские артефакты аж на материк - и тайник внутри двемерского когерера, в котором вам удалось провезти все вырученные деньги обратно домой, за всего-то тринадцать с половиной дрейков взяток... бедные стражи еще никак не могли взять в толк, зачем брать взятки с человека, который добровольно возвращает контрабанду назад в Вварденфелл... - речь Болрина становилась всё более невнятной, пальцы перебирали лежащие перед ним бумаги, а глаза мечтательно блестели.
    - Сэра, но... - блестящий сотрудник "Х, А и Б", потеряв всякое понимание, хвалят его или казнят, решил прояснить всё разом. - А что ЭТО? - и он ткнул пальцем в мешок с золотыми.
    - Что? А-а... - Болрин поднял голову и вновь уткнулся в бумаги. Голос его стал скучающим и официальным. - Ваш расчёт. Ступайте, вы уволены.
    Кацав был готов ко всему - но этого решительно не ожидал.
    - Н-не может быть, - пролепетал он растерянно. - К-как...
    Болрин снова вскинул голову:
    - Сту-пайте, - с силой повторил он, пристально глядя Кацаву в глаза. Дверь позади раскрылась, в нее просунулась морда частного охранника Компании и заинтересованно засопела. Понимая, что его переспорили по всем статьям, бедный бывший агент Компании повесил голову и направил свои стопы на выход.
    Как и куда "пропал" со стола туго набитый мешочек с золотыми, никто не заметил.


    Мощный и основательный "клыц" тяжелой дубовой двери за спиной наконец убедил Кацава, что всё взаправду.
    Завернув за угол, он сунул руку под мантию, извлек тяжело позвякивающий мешочек и еще раз его ощупал. Мешок был самый настоящий, звяк - тоже... а это означало, что на возвращение в Компанию можно не рассчитывать. Болрин был наисквалыжнейшим скрягой из всех, что попадались Кацаву по жизни; и если он добровольно расстался с такой суммой - это было печальным, но самым убедительным свидетельством твердости его намерений.
    Понурившись, агент на вольных хлебах брёл по каменной мостовой, не особенно утруждаясь выбором пути. Солнце скрылось за тучами, по улице пронесся резкий порыв ветра, хлопнув окном совсем рядом с ним. Стало зябковато, босмер поежился, кутаясь в уже слегка прохудившуюся мантию.
    На затылок ему ляпнулась холодная капля. За шиворот - еще одна, потом еще... И вдруг дождь припустил так, что Кацав пискнул и со всех ног кинулся в ближайшее укрытие. Ближайшим укрытием оказалась таверна "Шесть рыб"; ноги, лишенные четких руководящих указаний, сами привели хозяина туда, откуда, изрядно заплетаясь, уводили регулярно раз в неделю на протяжении двадцати с лишним лет.
    - Альмсиви, что с вами?! - испугалась Лири Венду, двадцатилетняя дочка привратника, с которой он регулярно, но, к своему глубокому сожалению, чисто платонически дружил. - Где вы так вымокли?
    Кацав растерянно моргнул. Тяжело дыша, он стоял на веранде, двумя руками выжимая воду из шевелюры и бороды; с него натекла уже целая лужа. Народ за ближайшими столиками как-то странно косился - и это добавляло беспокойства.
    - Так, под дождем, девочка, - неуверенно улыбнулся он. - Люди часто мокнут под дождем...
    - Да где же дождь-то, - Лири в испуге поднесла руку ко рту. - Что ж вы такое говорите! Не было дождя-то, почитай неделю уже... глядите, как солнце жарит...
    Кацав ошеломленно задрал голову.
    Никакой закрывающей солнце тучи не было. Вместо солнца в небе висела иссохшая старческая рука, тонкое запястье плотно облегал вытертый синий рукав дорогой рубашки. Жилистый суставчатый палец твердо указывал на северо-запад.
    На Балмору.

Первые лучи солнца неохотно поднимались, разнося свет во все уголки Вварденфелла. Скальные наездники парили сквозь утренний легкий туманчик, рассекая его как безмятежность. Одним из этих уголков на удачу выпало окно юного данмера, ослепив беднягу. Так и не досмотрев очередной сон, мер приоткрыл глаза и тут же сщурился от резкого света.
    - Какого скампа!!! Не прожуй меня алит, за что мне это! 
    Пришлось проснуться. Ну а что же поделаешь, солнце - это не камин, в него нельзя пнуть котелок, чтобы затушить. Хотя желание было...
    Отбросив эти безумные мысли, он встал с гамака, аккуратно завернул одеяло и кинул его за бочку. Из многих эльфов, населяющих этот остров, Эно был лентяем со стажем. Поэтому и оставался холост, ему было лень жениться. Поправив подушку и свой внешний вид, данмер вышел на улицу и с закрытыми глазами стал потягиваться:
    - Эх! Вышел данмер на крыльцо, почесать своё...
    В этот момент на спину ему прыгнула никс-гончая и, повалив,  принялась облизывать лицо растерянного и напуганного эльфа.
    - Чармандер! Прекрати! Я понимаю, что ты... тьфу... и так голоден! Тьфу... ДА ПОГОДИ ЖЕ!- каждое произнесённое слово сопровождалось дружественным облизыванием гончей лица бедолаги. Кое-как вырвавшись из обьятий своего любимца, он молнией побежал к умывальнику. Капли густой слюны слетали с лица, остовляя чёткие и густые следы от лачуги до ведра с водой. Смыв слюну с лица, он вытерся и прошел к загону с крысами. Те недружелюбно оглядывали странное пепельнокожее существо с большими красными глазами и фыркали на его приближение.
    - Чармандер, ты гляди, расплодились! И недели не прошло! Во тебе корму-то! - на что гончая дёрнула лапой и подбежала к вольеру. Взяв лук с привязанной к нему стрелой, Эно прицелился и точным выстрелом пробил голову ближайшей крысы. Бедняга даже не успела пикнуть. Потянув за веревку, он достал безжизненного зверька и извлек из него стрелу, потом кинул на сьедение своему любимцу.
    - Его звали Чаппи. Ну ничего тебе Чаппи - сытный, мясной обед. Ладно, ты жуй, я пошел завтракать. - промямлил данмер и направился в лагугу. Зайдя домой, он сел за стол. Отломив кусок скаттла, и откусив его, он стал его интенсивно пережевывать. "Сухари и то мягче." - подумал Эно, запивая мацтом неразмякший кусок. Покончив с трапезой, юноша вышел на улицу и подозвал к себе Чара.
     Никс-гончая вовсю игралась с черепком несчастного крысёныша Чаппи. Увидев хозяина, она со всех лап понеслась к нему, снося всё на своём пути.
    - Тихо, тихо, ТИХО!!! Стоять, Чармандер! Фу! Плохая гончая! - последним обьектом, который бы она снесла являлся хозяин, но тот вовремя скомандовал, и спас свое лицо примерно от литра слюней.
    - Пойдем, накину на тебя седло, да надо ехать на работу, - на что Чар малость поморщился, но повиновался.
    Проверив, что седло закреплено как положено, данмер подошел к дому, закрыл дверь на ключ и сел на Чара, малость поерзав задницей.
    - Вперед! - гончая поняла команду с полуслова и рванула так, что её хозяин чуть не остался дома с уздой. Скорость была бешеная, стоил только отрыть рот, как щеки надувало, наездника кидало в разные стороны.
    - Ка-ка-каль-де-де-дера!- это всё, что мог проговорить мер от встречного порыва ветра и жуткой тряски со стороны гончей.


    Прошло немного времени - и в ворота стражи влетело нечто, заставив всполошиться весь отряд имперской стражи. Гончая затормозила боком и Эно вылетел с седла в дверь гильдии магов. В эту секунду на улицу, не закрыв дверь, вышел его начальник - подышать свежим воздухом, но получилось подышать только свежим ароматом своего работника. Так как они в полете зацепили еще полку с мистическими штучками, то оказались по уши в черепах и камнях душ.
    - Эно! Скампова безотцовщина, ты бы мог хоть когда-нибудь появиться без фокусов?!- взбешеный волшебник выпрыгнул из бардака и начал отряхиваться.
    - Да меня заскамповали твои выходки!!! Даю тебе последнее задание, на вылет. Надо отвезти этот свиток в пешеру Ясмусс к северу отсюда, матка заболела, а стажер, которого мы туда отправили, этот свиток забыл.
    Выплюнув изо рта маленький камень душ, мер проговорил:
    - Понял. - встал, отряхнулся и, взяв в руки свиток, пошел к выходу. Выйдя на улицу, Эно стал свидетелем потрясающей картины: стражники пытались дотянуться копьями до гончей, которая забралась на крышу и рычала на них.
    - Эй, имперцы, это мой зверь, не трожьте!
    - Плати 40 золотых и вали, или пройдёшь со мной.
    Данмер взглянул на Чара, потом, достав кошелек, высыпал его содержимое на ладошку имперца. Тот стал пристально считать:
    - Тут 36!
    - Сочтите за чистосердечное. Чар, ко мне, не бойся, прыгай! - зря это он сказал, зря... хотя откуда мог Эно знать, что гончая прыгнет ему на руки.... точнее на него самого.
    - Ничего, слюни ветром сдует, вперед! - сказал Эно вскочив на своего "скакуна". На этот раз он схватился посильнее, поэтому шанс остаться на месте упал в два раза. Проносясь со скоростью ветра на бешеной гончей, данмер уже не обращал внимание на ветки в носу, фуражира на голове, и орка, угодившего ногой в ремень седла... и в этот раз торможение было помягче - мер всего лишь сделал сальто вперёд, прямо перед гончей. Только сейчас Эно заметил УЖЕ седого орка и размазаного по двери фуражира, ветки в носу еще торчали...
    Хорошенько высморкавшись, данмер вошел в пещеру. Разглядев имперца, он подозвал его, а сам побежал умыться в маленьком озерке, выкопанном в пещере. Мер присел на корточки и стал плескать воду себе на исцарапанное ветками лицо. Колебания воды привлекли глубоководную рыбу-убийцу. Та подловила момент, когда руки опускаются в воду, и в попытке оттяпать пол руки... промахнулась, оставив лишь царапину на пальце. Резкий жар и слабое удушье накинулось на данмера. По жирам как будто потекла лава, но всё вдруг прекратилось, Эно вроде еще жив. Но взгляд на мир - либо сам мир - изменились точно. Выйдя из пещеры, мер вдохнул порыв встречного ветра, и осмотрелся.
    - Значит, изменился я...

ЗЫ

Извините за опоздание )

Бретонка, дрожа от непонимания и ярости, переводила взгляд с хилого данмеришки в мешковатой одежде на работодательницу.
- То-есть как это - уволена? - голосом, в котором угадывалось плохо скрытое бешенство, переспросила она.
- А так, - осклабилась Хельбрен. - Я тебя предупреждала. Теперь живи, как хочешь. А мне нужен настоящий помощник.
Мари уставилась на преемника так, что было удивительно, как он не опал на пол ворохом пепла. Красноглазый что-то испуганно пропищал. Но потом, встретив покровительственный взгляд имперки, глубоко вздохнул, набираясь смелости, и заявил:
- А потому что р-работать надо б-было, а не скальных наезд-дников считать...
Последнее слово растворилось в напряженной до предела тишине.
Хельбрен, словно поразительно уродливая жаба, выпучила глаза. Данмеришко сжался, став еще более хлипким и жалким.
- Да чтобы вас... - с оглушительным треском вспорол тишину злой, сочащийся смертельным ядом женский голос.
В следующий миг случилось ужасное.
Вспыхнул яркий свет. С печальным хлопаньем закружились в воздухе страницы, до самого потолка взметнулись столбы пыли. Трещины пробежали по полкам, расщепляя их на сотни лучин. Раздался истошный визг, стук сапог, хлопанье двери...
Среди обломков и обрывков сидели огромная, тучная имперская женщина лет сорока и хилый, нехорошего желтушного цвета темный эльф. Они недоуменно переглянулись, а затем уроженка Сиродиила выдавила:
- А где библиотека?..


... Мари мчалась вперед, не разбирая дороги и прижимая к груди скриба. Радость уступила место страху. Бретонка была уверена, что этот погром - ее рук дело. В другой раз она бы восхищалась своей силой. Но теперь...
Конечно, ничего особенного не произошло. Убежище старой карги явно не был тем местом, о котором стоит жалеть, а больше никто вроде и не пострадал... но что это было? В мозгу забрезжил слабая догадка. Вспомнился "дар небес", вспомнился странный камушек...
Сердце отчаянно билось о стенки грудной клетки, порываясь вырваться на волю. Девушка остановилась, прошла пару шагов, восстанавливая дыхание, плюхнулась на траву и оглянулась. Семигуарье давно уже исчезло из виду, кругом простирались холмы и низкие лохматые деревья. Бретонка опустила Снорри на землю, вытерла рукой лоб и пробормотала:
- Ладно, если снова встречусь с ней - извинюсь... а ты что лезешь? Нет у меня еды. Ничего у меня нет. Ешь комунику...
Скриб снова ткнул хозяйку в коленку.
- Ну чего тебе надо? Что там?
Осененная внезапной мыслью, Мари обернулась - и застыла.
Невесть откуда взявшийся ветер пригибал к земле траву и низкие кусты, заставлял склоняться стволы деревьев. Бретонке понадобилось несколько секунд, чтобы понять - перед ней тянулась тропа.

        Лёгкий ветерок проносился по земле, развивая лепестки на ветвях деревьев и, возвращался обратно, словно соскучившись. День всё никак не заканчивался, солнце не хотело прятаться за холмы, данмер в волосах которого торчали веточки и лепесточки – стоял на месте. Он всё не мог свыкнуться с мыслью, что что-то изменилось, в тоже время не подозревая, что изменения произошли с ним самим.
       Обернув взгляд на дверь, мер встретил взглядом вышедшего мага и улыбнулся. Размазанный квамовый желток и белок по всему периметру мантии, отсутствие одного ботинка на левой ноге и оторванный рукав – свидетельство того, что матка встретила его очень тепло, а точнее стражи-квама. Но задача была выполнена и бретон, высоко задрав свой длинный нос, подошел к Эно.
-Не подбросишь до Кальдеры, Эно? И спасибо за свиток.- пожав руку данмеру промямлил маг
-Да ладно тебе Дерентил, что летать разучился?- заржал Эно как ботинок Шигората, и не обращая внимания на изумлённого бретона, катался по земле. Потом, заметив удивленное лицо Дерентила, данмер успокоился, встал, отряхнулся и подошел к магу, кое-как, сдерживая хохот, заговорил:
-Да без проблем, только держись по крепче.- окончив мимолетную фразу Эно подошел к своей гончей, вскарабкался на неё и подозвал бретона. Тот в свою очередь в попытке забраться чуть не упал, быстрая рука всадника подхватила мага и уравновесила его на гончей.
-Вперёд!!!- вскрикнул он, и гончая понеслась с такой силой, что, разрывая землю, скинула с себя второго пассажира. Тот неблагополучно приземлившись копчиком на камешек, взревел как резаный, но данмер унесся на гончей уже далеко, чтобы услышать дикий писк.
      Город приближался слишком быстро, и Эно глубоко пожалел, что надел какой-нибудь шлем. Но изменить, что-либо ему было не под силу, и он рассчитывал лишь на страх своего любимца. Но страх явно у Чармандера отсутствовал, мер закрыл глаза и приготовился к полету, но вдруг…аккуратно притормозив перед стеной солдат, чьи щиты были выставлены в два этажа и готовы были к очередному выкрутасу Эно, гончая аккуратно сбросила данмера со своих плеч. Солдаты, поржав, разошлись по постам, а удивленный отсутствием мага мер встал и, прихрамывая, подошел к никс-гончей.
-Чар, ты красавчик! И молодчина, что сбросил этого стажера!- обняв крепко гончую, мер в ответную получил всё тепло Чаровского языка. – Тьфу, Чарик погоняй крысок, я сейчас, только отчитаюсь! –
Мер взбежал на крыльцо, и пнув со всей силы дверь…

За 9 секунд до пинка…

Заведующий местным отделением Гильдии магов заканчивал беседу с проверяющей комиссией.
-Надеюсь вы остались довольны нашими исследованиями и ученическими мероприятиями, а теперь давайте я вас провожу.- подлизывался Пониус Релониус
-Несомненно.- ответила статная пожилая женщина

За 2 секунды до пинка…

Пониус подошел к двери, дернул за ручку…

Спустя полторы секудны, волшебник получил оглушительный удар дверью в носогубной треугольник, и, перелетев через стол, опрокинул на себя  горшок с цветущим виквитом. Осколки горшка, земля, и сам цветок засыпали частично мага, и частично пол.
«Упс…» - это единственное, что пронеслось в голове, прежде чем мер осознал, что надо бежать. Особенно от разрядов молний и огненных шаров. И не от комиссии, она же наоборот была довольна представлением, а от Пониуса, ругающегося на всех известных ему языках: имперском, айдлерском и двемерском.
    Успев выбежать живым из здания, он не заметил у ворот своего «скакуна».
«Скамп! Скамп! Чар, ты где?» - с единственной мыслью бежал из Кальдеры Эно, как вдруг, что-то схватило его за спину и подбросило на высоту эльфийского роста и, поймав, понеслось дальше. Это был Чармандер. Данмер никак не ожидал такого от своей гончей, но удивление было в положительную сторону.
-Чар!- прижавшись сильнее к бегущей гончей, промычал мер – Домой, мой спаситель, домой.-
Дом приближался хоть и быстро, но остановка была профессиональной – качнулись только волосы и нервы, так как от мера до входной двери лачуги сложно было просунуть и ладонь.
  Зайдя домой, данмер рухнул на гамак. Болела голова, руки и ноги ревели алитовыми слезами, ботинки просили каши, а желудок нормальной еды. Сон настиг мера быстро.
«Ночь. Улица. Фонарь. Таверна…нескладный пьяный бред.
Лишь амулет смог различить в нём старца-человека, и алкоголь добавил не один десяток лет. –Не будь глупцом и мозги мне не парь.-
Ночь, затемненный переулок. Таверна. Улица. Фонарь.»

P.S.

А можно искать своего э-э-э пророка не за один пост?

Хм... Почти всем уже явилось знамение. А мне еще нет) Буим догонять, а пока поразвлекаемся в Балморе))
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   Айка медленно прогуливалась по набережной реки Одай, обдумывая, что ей делать дальше. Здоровенный, как башня, страж Хлаалу, закованный в костяной доспех, подозрительно посматривал на эльфийку и её питомца. На его каменном лице откровенно просматривалось желание придраться к босмерке хоть по какому-нибудь поводу. Архимагистр, воинственно встопорщив усы, предостерегающе зыркал на стражника.
   Айка раздумывала.
   От этого «дара» весьма сомнительного качества следовало избавиться. Или, по крайней мере, обуздать его. Но к кому обратиться? К Гильдии Магов? Они сдерут три шкуры. «Здание нужно ремонтировать, ученика скамп покусал, морозная соль закончилась…» Знахари? Врачевание зубами рыбы-убийцы и помётом гончей? Нет, однозначно. Тельванни? Категоричное нет. Во-первых, н’ваху, не входящему в Дом, они не помогут никогда в жизни. А во-вторых, после того, как Айка позвала крыса по имени в центре Садрит Моры, несколько человек поклялись оторвать животному голову. И хозяйке в придачу.
   «Помню, один хотел молнией зарядить. Нален… Нален Сандас его звали. Вот чертов фанатик, чтоб ему гореть!»
   Она почувствовала прилив ослепляющей ярости, даже сжала кулаки.
   Архимагстр Тельванни забеспокоился, привстав на задние лапки, ухватил хозяйку зубами за кисть руки, помотал головой.
   Айка вдруг будто увидела себя со стороны. Алая пелена ярости спала с глаз. Эльфийка сама удивилась своей злости. Отцепив от руки «аксессуар», она перешла мост через Одай и уверенно направилась на улицу Труда.
   Если ей требовался совет, лучшего места, чем Южная Стена для этой цели Айка себе не представляла.


***

   Далеко на северо-востоке, в высокой башне-грибе, на окраине Садрит Моры, в алхимической лаборатории было очень тихо. Мэтр Нален Сандас смешивал эликсир лечения ликантропии, над которым трудился уже два года. Подмастерье, подобострастно глядевший на мэтра, потер глаза – плечи Сандаса задымилсь и вдруг мантия алхмика вспыхнула ярко-желтым огнем с фиолетовыми всполохами, характерными для магической разновидности пламени.
   Мэтра, получившего сильные ожоги, спасти удалось.
   Бесценное зелье – нет.

***

   Возле Южной Стены мерно вздымалась куча тряпья. Присмотревшись, Айка узнала Йоржа, знаменитого на всю Балмору попрошайку. Больше всего Йорж был знаменит способностью сожарть неимоверное количество еды. Поговаривают, будто однажды он съел матку квама. Хотя все это, наверное, враки. Какой же хозяин квамовой шахты даст матку на съедение нищему?
   Архимагистр ткнулся носом в кучу лохмотьев и был практически отброшен волной могучего храпа – этим Йорж был знаменит еще больше, чем обжорством.
   Крыс недовольно затряс головой и собирался уже отомстить, но хозяйка зашла в таверну. Архимагистр поспешил за ней.

   Мимо уха пролетела бутылка и с жалобным хрустом встретилась с дубовой дверью. Айка поморщилась – она терпеть не могла, когда алкогольные напитки тратились так бездарно.
   Мимо просвистел уже стул. Эльфийка легко, будто танцуя, уклонилась от снаряда. Она частенько бывала здесь.
   Прямо на неё летел хаджит с совершенно диким выражением морды.
  
   Сегодня в Южной Стене определенно было весело.

   Спустившись в главный зал, Айлени словила ближайшего гуляку, который оказался аргонианином с именем Черный Гребень. Он, уже основательно набравшийся, обрадовался, увидев босмерку.
   - Здорово, Айка! – и протянул ей бутылку.
   - Здоровей видали, - поморщилась от перегара эльфийка, но бутылку взяла.
   Глотнув, закашлялась до слез.
   - Сам, что ли, гнал? – вытерла она глаза и вернула бутыль.
   - Настаивал! – возмутился Черный Гребень.
   - На чем?
   - На дохлых фуражирах, - похвастался аргонианин.
   Айка заметно покислела.
   - Где старый Клосиус?
   Ящер указал когтистым пальцем куда-то в угол.
   Айка направилась туда, здороваясь с еще держащимися на ногах и переступая через упитых вусмерть.
  
   Действительно, в углу обнаружился владелец Южной Стены, старый Бакола Клосиус, с натугой выбивавший пробку из очередной бочки с суджаммой.
   - Охо-хо, кто к нам пожаловал! – заметил он эльфийку. – И как всегда, со своим крысенышем.
   - Его зовут Архимагистр Тельванни. Можно просто Архимагистр.
   - Хо-хо-хо! – гулко загоготал трактирщик. – Хо-хо! Ваше превосходительство, позвольте угостить вас колбасной шкуркой?
   «Превосходительство», басовито запищав, выразило согласие, и, в два счета слопав угощение, стало благодушнее поглядывать на Клосиуса.
   - Старик, есть какая-нибудь работа для меня?
   - О, тебе просто необычайно повезло! Именно сегодня приходил один тип и спрашивал именно про тебя! Такой высокий, черный, на мага похож.
   «О скамп, чертовы Тельванни. Добрались таки.» - внутренне застонала Айка.
   - Э… скажи ему, Бакола… что я… что меня нет. Что я умерла, отравилась банглер бейном, перепила мацта. Выдумай что-нибудь. С ним я работать не хочу.

   Внезапно голова отяжелела, заныла тупой болью, будто эльфийку ударили по темечку. В глазах потемнело. Айка попыталась их протереть, но руки повисли плетьми.
   В темноте заклубился дым необычного, темно-красного, почти бордового цвета. Расплавленный металл голоса разорвал тишину легкой хрипотцой:
   - Ну же, смертная. Ты портишь все веселье. Это даже интересно, когда ты противишься Изменению, словно маленький краб идет против течения. Но сейчас мы хоти посмотреть, как ты выкрутишься в этой ситуации. Ты должна встретиться с ним смертная. Мы хотим зрелища!
   Из темноты подтвердительно захохотали. Айка различила громкий, раскатистый смех, хрустальный, тонкий смешок, звериный рев, отдаленно похожий на смех, заливистый хохот.
   И словно очнулась ото сна.
   - Айка! Айка! Ты жива? – трактирщик, взволнованно потрясая пузом, тряс её за плечо.
   - Да… да, все хорошо, - зеленые глаза эльфийка обрели осмысленное выражение. – Так… где тот маг, что мной интересовался?
   - Тебе несказанно повезло! Именно он стоит сейчас именно у тебя за спиной. О, сира, вот Айлени, та самая эльфийка, что вы искали!
   Айка медленно повернулась. Но вместо ожидаемого низенького мордатого Налена Сандаса увидела совершенно незнакомого мужчину. Худой высокий данмер, сравнительно молодой, с резкими правильными чертами лица, черными волосами, в длинной, черной мантии.
Глаза незнакомца были необычного для данмера цвета – темно-красные, почти бордовые.

***

   - Прекрасно, - голосом, похожим на расплавленный металл, отозвалась Вермина, Владычица снов. – Прекрасно. Эта смертная не так уж и глупа. Я хочу смотреть дальше.
   - Но это же просто невозможно! – заревел, скаля зубастую пасть, Мехрун Дагон. – Никакого веселья! Нужно разрушить хотя бы один город! Вырезать хотя бы сотню смертных!
   - Успокойся, - махнула рукой, унизанной перстнями, Владычица Рассветов и Закатов. – у тебя впереди вечность. Не стоит портить удовольствие. Ну в чем интерес, если смертную раздерет на куски какой-нибудь твой твердолобый генерал дремора, голова которого годится только на то, чтобы рога носить?
   Мехрун Дагон зарычал, но смолчал. Слова Азуры действительно имели смысл.

Тропа каким-то немыслимым образом умудрилась лечь через холмы, оставаясь ровной, как зеркальная поверхность. Что самое интересное, ветер даже не растрепал волосы бретонки, огибая ее и просачиваясь сквозь волосы и пальцы, словно зерно. Однако, несмотря на это, Мари шла со всей возможной осторожностью, понимая, что вокруг нее витает нечто очень и очень сильное. Снорри семенил за ней следом, задумчиво оглядываясь и время от времени начиная скворчать, словно масло на огне.
Дорожка сужалась, ветер потихоньку угасал. Взору Мари предстал небольшой луг, разукрашенный узорами странных фиолетовых цветов. Сквозь густые заросли, чем-то напоминающие разбухшую губку, вилась тропка - полная противоположность той, что привела сюда девушку. Аккуратненькая, веселая, она подходила к самому крыльцу небольшой деревянной хижины, сплошь поросшей ярко-синими в красную крапинку грибами. Из трубы осторожно выглядывал побег какого-то ядовито-желтого растения, увенчанного огромным малиновым глазом. Глаз с любопытством озирался по сторонам, но, заметив гостью, юркнул обратно в жилище.
Пока Мари, открыв рот, разглядывала необычное ютилище, дверь распахнулась, и на пороге обрисовалась сгорбленная старушка с длинной зеленой бородой. Сощурив маленькие глазки, она сухонькой ручкой поднесла к носу выуженный из складок передника монокль, деловито осмотрела бретонку с ног до головы и высоким, дружелюбным голоском произнесла следующее:
- А, вот ты и пожаловала. Ну же, не стой на пороге, заходи!
- Аа... эээ...
- Да ты не стесняйся, тут все свои, - улыбнулась старушка, протягивая Мари руку и помогая взобраться на верхнюю ступеньку. Обернувшись, девушка успела отметить, что от крыльца до кромки цветного покрова было как минимум двадцать шагов. Но размышлять было уже некогда - старушонка жизнерадостно запихнула бретонку в дом.
Первое, что бросилось в глаза - толстые, желтые кольца диковинного растения в камине и невероятное обилие часов. Последние не только висели на стенах, но и стояли на полу, столе, стульях и даже свисали с потолка. Мари потребовалась секунд десять для того, чтобы понять - стрелок у них было как минимум шесть штук.
- Присаживайся, гостья дорогая, - предложила старушка, опускаясь на скамеечку. Часы недовольно отползли в сторону, прицепившись к ножке. - Меня звать Гальсена Велиция.
- Мари...
- Шатьен. Знаю. Мне доложили о том, что ты придешь. - Ноги сами подогнулись, заставив бретонку шлепнуться на аккуратный пятиногий стульчик. - Итак...
- Доложили? - не в самой вежливой манере перебила Мари. - Но кто?
- Осведомители, - односложно ответила Гальсена. - Ну, что же, раз так... что ты знаешь об Изменении?
- А это как? - полюбопыствовала бретонка. Старушка вздохнула.
- Ладно. Я и сама немного знаю, - призналась она. - Но кое-кто другой - пожалуй. Значит, слушай...

>> Кагернак:
можно и нужно)
кто первые этапы прошел, дальше творит в меру своего таланта/неуёмности - чтобы и отыграть не в две строчки, и не надоесть другим чрезмерной кучей постов.

>> Кинарет:
сэ-э-эра... замечательно, между прочим.
почему вас раньше в ролёвках не видели?

и, если не секрет, - к каким глазам данмеров вы привыкли?))

>> Miliana:
Смело! Сразу - быка за рога))
как-то даже теряюсь...
теперь моя очередь, да? от имени бабушки пророчество излагать?..

Открыв свои глаза, данмер очень сильно удивился: ну во-первых он проснулся в огромной конуре Чармандера, хотя засыпал дома и в гамаке, ну, а во-вторых - если Эно в конуре, то кто тогда дома? Вскочив с сена мер отряхнул свою босяцкую одёжку от соломы и подошел к двери лачуги. Открыв дверь, открылась челюсть, язык упал в обморок, а глаза противились воспринимать домашнюю обстановку. Стол был перевернут, повсюду валялись остатки еды, тарелки, бутылки. А на гамаке, откинув лапы вверх, спал Чармандер. Тихонечко собрав тарелки и бутылки, собрав еду на корм для крыс, мер подошел к гамаку и двумя пальцами развязал узел, дернув за верёвочку. Чар упал с высоты полуметра - потом пару раз получил шваброй по ляжкам и пинком под свой огромный зад был благополучно выпнут из дома.
"Зато я сытый и я выспался. Я его спасал, спасал, а он пинком...странные эти темнокожие. А может так надо?" - бормотал на своем, зверином, языке Чар.
"Блин, не выспался, да плюс ко всему голоден. Ну надо же, вот наглость. И к скампу мне это надо? Хорошо хоть дома не на гадил." - думал мер, завязывая гамак.
"Ой. Лиж бы не заметил..." - думал Чармандер.
Вопль, или истиричный крик, который раздался был слышен, наверное даже в Кальдере...
-ЧАРМАНДЕР!!!-
Данмер выбежал со шваброй в руках, но быстро остыл, увидев блаженную, сочувствуещую, невинную морду гончей.
-Да ладно тебе, что естественно, то не безобразно.- говорил Эно, гладя рукой морду Чара. -Готовся, мы сейчас поедем в Балмору, я попробую там устроится на работу. Жить-то нам на что-то надо.-
"Эх хозяин, я знаю всего лишь три слова -фу, ко мне и вперёд. Понял бы я то, что ты мне сейчас говоришь..." - прогавкала гончая.
-Понял бы я то, что ты мне сейчас говоришь...- сказал приглушенно мер и отправился домой. Гончая посмотрев ему вслед, зашла в будку и брякнулась на бок, спать...
   Что-то вдруг заставило Эно вспомнить свой сон:
-Странно, пьяные мужики у таверны снятся, хоть завтра ореинтацию меняй...к чему бы это было...кхм, но там был фонарь...может это фонарь этого мужика? Нет...постойте, хотя...надо будет спросить. Всё равно в Балмору еду.- говорил сам с собой мер.

************************

Дрожащие Острова. Нью-Шеот, Дворец им. Шигората 12:45:34 РМ

-Хо-хо-хо. Кхм. Опять неудача. ХА! Всем сыру! Хасскил!- разноголосо вопил Шигорат
-Да, ваше превосходительство?- смиренно спросил карминдинер
-Смотри, смотри. НЕТ! Нельзя, хм теперь можно. Смертный, данмер, хм что-бы с ним сделать? Я бы мог превратить его в тучку, или в часы? А может в пустой звук?- интрерисовался Бог безумия
-Быть может мы по-наблюдаем, милорд. Как никак он попал под изменение.- заверил Хасскил.
-А что, бредовая идея! ВСЕМ СЫРУ! Иначе Я выбью тебе глаз...- хлопнув по плечу Хасскила, сказал лорд.

************************

Мундус. Нирн. Тамприель. Морровинд. Недалеко от городка Кальдера.

Одев старую, изношенную кирасу из кожи нетча и пару перчаток из этого же материала, данмер вышел на улицу.
-Чармандер, ну как я?- восторжено спросил Эно
Высунув морду из будки, гончая так обрадовалась появлению хозяина, что при разгоне собрала всю солому, в будке, в один стог и разнося пыль по дороге понеслась навстречу к нему, но заметив, что надето на Эно, гончая потеряла управление и затормозив мордой с откинутыми вверх, задними лапами, прорыла маленький ров.
"Что?!!!" - гавкнул Чармандер
-Бедняжка! Ты поранил лапу?- взволновано спросил мер
"Сними это немедленно!!! От тебя воняет нетчем!" - выл Чар
-Бедолага, потерпи, лапка сейчас пройдет.- жалостливо говорил мер гладя лапу
"Да что ты мне лапу гладишь? Снимай это страхомерие!" - продолжал вопить Чармодер. Потом он встал и стал ходить кругами, как-бы думая, но умом животные не обделены, по крайней мере так думал Эно. Затем гончая улеглась у будки и стала аппетитно поглядывать на вальер с крысами.
-Ко мне, Чар, я-то уже готов!- сказал изумленный мер
"Ко мне" сработало на сто процентов, и гончая как карета перед дворцом, стояла у его ног. Взобравшись на питомца, мер успел сказать одно лишь слово перед стартом: "Вперёд!".
-Ча-ча-чар! Об-бъе-ежай К-кальдеру с-слева.- кричал в жуткой тряске мер, так и не подозревая, что для неё, его слова, всего-лишь пустой звук. А гончая по старому плану рвалась через центр, откинув по кустам двух стражников, сорвав три бельевые верёвки, причем с бельем, которые благополучно обвились вокруг Эно, и испугать до седины беднягу Неделаса, потому-что на голове были белые труселя, а само несящееся "существо" было обвито простынями, создавая эффект "Призрачный всадник", которое, по ходу, поколебило не один твёрдый рассудок.
   Освободившись от трусов и простыней, Эно заметил, что приближается к Балморе. "Наконец-то! Никакой имперской стражи! Хлаалу - уважуха!" - кричал про себя молодой разгильдяй, хулиган и просак - Эно. Что случилось дальше нетяжело было предположить, потому-что гоняя по Балморе с криками: "Стой, Чармандер, стой!", мер ударился головой об табличку "Гильдия Магов", тем самым слетев с седла.
"Партия меня покарала." - думал мер приходя в себя. Гончая, поняв, что на ней никого нет, обернулась и увидев в далеке хозяина, разогналась к нему на встречу. Подбежав, она лизнула мера по лицу, размазав кровь из носа и стала бегать вокруг него, будто ничего и не было.
-А-а-апчи! Аййя! Больно...- сморкнув сгустком крови провопил мер.
-Хм, зато кровь теперь не идет! Хех. Пошли просидим последние 25 дрейков, да пойдем работу искать.- поговорил мер, вытирая лицо рукавом. Ему было глубоко по барабану из кожи гуара, что на него смотрела изумлённая толпа состоящая из леди-нордлинг, орка, пары данмеров и трёх стражников, он шел своей дорогой. Пройдя по мосту на восточную часть Балморы и пройдя под аркой мер шел в "Южную стену", в надежде набить брюхо. Никса своего он оставил снаружи, так как с крупными животными вход запрещен. Но хозяин так же дал надежду Чарми, что вынесет обьедки и кусок свибятины...поэтому припарковал он его к столбу и в надежде, что его не угонят, вошел в здание. Первое вспечатление: "Тут всё изменилось." Проходя по коридору мер выслушал довольно-таки много невнятных изречений: нордлингское - проходи, не задерживайся, босмерское - у меня всего пару минут и хаджитское - муррртсера?
"Упаси Дагон" - подумал мер глядя в довольные глаза хаджитки. Спустившись вниз по лестнице, Эно  присел за стойку.
Трактирщика за стойкой не было, он стоял у бочек с выпивкой и удивленно глядел на босмерку, та в свою очередь смотрела на какого-то данмера в черном. Дале все были пьяными, или черезчур пьяными. В животе уже поднималось восстание, а в голове бурлил шторм мыслей. Как вдруг, взгляд Эно остановился на старичке в мантии, на нем висел амулет. Он о чём-то спокойно разговаривал с собеседником и вдруг обронил фразу ставшей ключевой за весь сегодняшний день.
–Не будь глупцом и мозги мне не парь.- фраза была обращена к собеседнику.
"Вот он. Это он. Вот фортуна-то. НО первым делом я поем и накормлю Чара" - подумал мер и стал дальше оглядывать поситителей и в тоже время не сводить глаз с этого старичка.

>> AlexHog:


Ибо! Если я начинаю творить сюжет в меру своего таланта, то неизбежно скатываюсь к теме "Штампы классического фентези". Но и если прямо носом тычут, то не могу писать по заказу. А тут - на все готовенькое))) Тема - туманная, но более-менее понятная, сиди, строчи)))))


Мммм.... к алым, к рубиновым, к кроваво-красным, к карминовым. Но в случае этого данмера - ОЧЕНЬ темный красный. Бордовый.

Кстати, начепятала, не спросивши - а можно писать самому от имени Дэйдра? Или кагбе чит?

>> AlexHog:
ну, у меня была такая мысля - пророчество собирать по частям) кое-что узнаю от бабушки, кое-что - от того, к кому она меня пошлет. Можно? (:

Сорри за офф-топ но всё же:
А что излагать-то от моего пророка моему персу? Самому придумать или Вы AlexHog в общем виде охарактиризуете?

Опять я. Ну нужно же мне чем-то питаться. Вот и беру квест)) плюс... мдя, не буду пока что палиться
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
   Крыс, прогрызающий дырку в бочке с мацтом, внезапно прервал свое занятие и с ужасом потянул носом воздух.
   Пахло никсом.
   Архимагистр уцепился за сапог хозяйки, ожидая помощи, но Айлени стояла и просто смотрела на незнакомца. От незнакомца пахло опасностью. Темно-красные глаза, необычные, нехорошие глаза будто читали его мысли. Крыс пискнул и выглянул из-за хозяйки.
   Страшного хищника в таверне не было. Около стойки сидело странное двуногое. От него несло гончей и еще чем-то. Архимагистр заметался – точно так же пахло там, на крыше дома оружейника.
   Странное, необычное и опасное опять протягивало когтистые лапы из тьмы.

   Эльфийка стояла и глупо хлопала глазами, глядя на данмера.
   - Добрый день, - наконец прервал молчание он. – Я Магнус Атриус.
   Айка ответила молчаливым наклоном головы.
   - А вы, я так полагаю, госпожа Айлени Уверан?
   «Госпожа» опять наклонила голову, не проронив ни слова.
   - Я хотел бы предложить вам работу. Но… для этого я хотел бы переговорить с вами тет-а-тет.
   Трактирщик выпучил глаза, слышав такое мудреное слово.
   - С глазу на глаз, так сказать, - сказал немного нетерпеливо маг.
   - О, сэра, вам необыкновенно повезло! Именно сейчас у меня есть именно свободная комната! –       встрял в разговор, хотя, скорее, монолог, Бакола.
   - Вы знаете, где это? – обратился данмер к эльфийке.
   Айлени третий раз кивнула, злясь на себя за то, что молчит.
   - Тогда пойдемте, - данмер протянул Айке узкую ладонь с длинными пальцами.
   И тут эльфийка сделала то, чего меньше всего от нее ожидали и Бакола Клосиус, и Архимагистр Тельванни, и она сама. Босмерка, секунду подумав, вложила свою ладонь в его.
***
   Магнус ощутил кожей легкие покалывания.
   - Чистейшая Сила. Огромный запас. Но неконтролируемая. – зашептал он про себя. – Это определенно она. Но следует удостовериться.
***
   Крыс ревниво запищал, отвлекшись от запаха гончей. Айка пристыдила его:
   - Прекрати, Архимагистр. Пошли.

   Уже на лестнице он спросил её:
   - Вы всегда такая разговорчивая?
   - Нет, - надулась босмерка. – Я очень даже общительная с людьми, которые мне нравятся.
   - Помилуйте, - вскинул в удивлении темные брови данмер. – Чем же я вам не угодил?
   - Тем! – Айка еще больше разозлилась на себя, потому что не могла объяснить. – Ищете меня! За руки хватаете!
   - Но вы сами дали мне руку.
   Айка надулась и замолчала. Крыс, почувствовав неодобрение хозяйки, вознамерился цапнуть черного дылду за ногу, но маг сложно прищелкнул пальцами и Архимагистра будто оттолкнуло от голени данмера.
   «Хоть мантию порву» -  пообещал себе крыс и тихонько пополз за Магнусом.
   - Госпожа Айлени, - устало обратился к босмерке маг.  – Успокойте вашего питомца. Не хочется опять откидывать его телекинезом.
   Мгновенно обернувшись, Айка схватила за шкирку крыса, уже раскрывшего зубастую пасть, чтобы вцепиться в мантию данмера, и с трудом подняла его вверх.
   Архимагистр, почувствовав, что лапы отрываются от земли и висят в воздухе, забился и завыл.
   - Архимагистр Тельванни! Что это ты собирался сделать?!
   Крыс обмяк и лизнул хозяйкину руку длинным языком.
   - Не подлизывайся! Я тебя спрашиваю, что ты собирался сделать, разбойник?!
   Архимагистр виновато запищал и умоляюще глянул на Магнуса.
   - Право, госпожа Айлени, отпустите животное. Он не понимает, что делает.
   - Не учите меня! – разозлилась Айка. – Этот жулик все прекрасно понимает! – она потрясла «разбойника» за загривок.
   Архимагистр Тельванни, теряя последнее достоинство, широко открыл пасть, явив здоровенные белые зубищи, высунул язык и жалобно завыл, предчувствуя неминуемую казнь.
   Айлени, смягчившись, отпустила крыса на землю. Тот прижался к бедру хозяйки, встав на задние лапки.
   - Ну ладно, ладно, - заворчала, почесывая Архимагистра за ухом босмерка.
   - Как его зовут? – поинтересовался Магнус.
   - Вы Тельванни?
   - Нет.
   - А вдруг лжете?
   - Если бы я был Тельванни, я бы этого не отрицал.
   Айка подозрительно посмотрела на мага. Вздохнула:
   - Ну ладно. Верю. Крыса зовут… Архимагистр Тельванни.
   Данмер засмеялся. Айка, опять разобидевшись, потащила его дальше по коридору.

   - Вот та комната, о которой говорил Бакола, - ткнула она пальцем в маленький чуланчик с расхлябанной дверью, в котором умещались кровать, стул и тумбочка. Данмер пропустил вперед эльфийку и притихшего крыса, закрыв дверь, вывел пальцем на дубовых досках сложный знак. Натужно скрипнул замок. У Айки пересохло во рту – она-то знала, что замок сломан, она сама его выломала с месяц назад будучи в не вполне адекватном состоянии.
   Она поёжилась и покорно села на кровать.
   Маг, развернувшись, хмыкнул:
   - Ну, госпожа Айлени, прекратите. Если бы я хотел от вас чего-то, кроме разговора, я бы давно загипнотизировал вас. Или, хотя бы, парализовал.
   Айка густо покраснела, но на всякий случай, пошевелила пальцами, проверяя их на подвижность.
   - Так вот, госпожа Айлени… - маг поставил стул перед эльфийкой и уселся на него верхом. – Так вот… есть у меня для вас задание. Вы должны передать это письмо и этот амулет Илену Салванни. – он вытащил из-за пазухи конверт и талисман.
   Айка присмотрелась к амулету – круглый прозрачный камень в искусно вырезанной серебряной оправе в виде саламандры, вцепившейся в свой хвост.
   - И это все? И ради этого вы искали меня? Да любой курьер, а их в Балморе как клифов в Эшленде, доставил бы письмо за три медяка.
    - К сожалению, для этого письма они не годятся, -данмер чуть улыбнулся. – Да, кстати, вознаграждение гарантирую.
   Фраза о вознаграждении живо взбодрила эльфийку.
   - А где… где мне искать вас потом?
   - Меня не нужно искать. Я найду сам.

   Айка вышла в главный зал, поглаживая письмо, спрятанное за пазухой. Переступая через уже храпящего Черного Гребня, босмерка замерла на полушаге. Принюхалась, оборачиваясь. За стойкой сидел данмер с размазанной под носом кровью. За ворот нетчевой кирасы зацепился невероятных размеров лифчик. От данмера жутко несло никсом.
   - Странно, - пробурчала Айка.  – Бакола всегда жарит никсятину с таким количеством специй, что запах пропадает. Хотя… это не мое дело.
   Она махнула трактирщику, который увивался вокруг нового клиента, тряся пузом и приговаривая: «Именно вам сегодня несказанно повезло!», еще раз проверила письмо за пазухой и направилась к выходу.

   Эльфийка приоткрыла двери, выпустив крыса. И тут поняла свою ошибку.
   Прямо пред таверной стоял здоровенный оседланный никс и с восторгом дожирал вывеску «Южной Стены», сплетенную из сухого тростника.
   Архимагистр воинственно запищал и встопорщил усы. Никс с радостным удивлением на него посмотрел, явно прикидывая, с какой стороны начать поедать крыса.
   Айка мгновенно прыгнула между своим питомцем и ездовой гончей, слабо соображая, что делать. Как она видела по никсовым красным глазкам, для сильного зверя тощая босмерка – не помеха.
   Эльфийка свистнула, обращая внимание на себя и стремительно стала наступать на никса.
  Гончая откинула ее, порвав штанину, и прыжком добралась до крыса, оставляя липкую дорожку слюней.
  Айка застыла в ужасе, но, опомнившись, бросилась к Архимагистру, прекрасно понимая, что не успеет.

>> Кинарет:

Можно, если соблюдается главное правило: "непонимание" игроком их замысла.
То есть, если они вам что-то говорят/советуют - и вы, следуя их совету, садитесь в лужу - ради бога)


То же самое. Готового у меня нет, и если вы сможете хорошо придумать свою часть - снимете с меня изрядную заботу))

Конечно - обращаюсь ко всем - было бы неплохо, если перед написанием вы объясните мну свой замысел приватно. Ибо пророчество должно как-то связывать всех участников и их дела, - иначе это будет не одно большое пророчество, а куча мелких) Ну и цели должны быть соразмерны: не так, что один спасает мир, а другой только находит редкий камень душ...


>> Miliana:
Пророчество надо не столько собрать/узнать, сколько правильно выполнить свою часть.
Причем выполнить его за другого нельзя, в смысле не получится)
А так - конечно, чем больше таинственных предсказаний, тем лучше

Кстати, ему необязательно быть именно в стихах, достаточно простой "обтекаемости" и внешней парадоксальности...


>> Кагернак:

Давайте думать вместе)
Конкретики у меня пока нет; по общему замыслу, сперва толкователь и Измененный должны узнать друг друга, в смысле убедиться, что это они и есть. Потом толкователь расскажет, что ему было некое видение, изложит пару катренов, которые ему кажутся более подходящими к этому Изменённому, ну и предположит, что ему следует теперь делать...
Например, выяснить, что означали те или иные моменты в его сне. Может, надо будет книги почитать, может, с другими умными любьми поговорить, может, просто сходить куда-то и посмотреть своими глазами...

Где-то в очень странном месте

- ... итак, деточка, - скрипучим голосом начала Гальсена. - Многого я тебе сказать не смогу. Я не буду лгать, не буду говорить то, в чем сама не уверена. Фешактикус скажет тебе остальное.
- Фешактикус?
Старушка покачала головой.
- Всему свое время. А ныне слушай.
И замолчала.
Мари тоже утихла, недоумевая, в чем же дело.
Тихонько ворчало желтое растение, поскрипывала сонная кушетка, потягиваясь и ворча. И тикали часы. Часы...
Камень в реке, река в камне. Знающий поймет, не знающий - увидит. Каждому никсу - по палке, каждому меру - по свитку. Плети свою судьбу, пока за это не взялись другие...
... бретонка зажмурилась, чтобы унять звенящую боль в голове, потом почувствовала, как ко лбу прикосается что-то холодное. Разлепила глаза - и увидела гигантскую ложку и волнистую бороду Гальсены.
- Ох, дорогуша, прости меня, - извиняющимся голосом пробормотала та. - Я же не знала, что так оно получится... ты чересчур восприимчива к Зову...
- Зову? - вопросительно провыла Мари.
Гальсена не ответила. Убрав ложку, она помогла девушке встать на ноги и принялась с чисто старушечьей заботливостью отряхивать гостью от пыли.
- А где Снорри? - глупо спросила бретонка, вдруг вспомнив про питомца. Впрочем, необходимость в ответе сразу же отпала - скриб сидел на стуле и дружелюбно постукивал хвостом, словно еще один вид часов.

***
- Это невозможно, - ответил он.
- Но ведь это все-таки случилось, - резонно заметил второй. - В конце концов, это не столь уж глупая затея. Да и она, несмотря ни на что, еще сгодится.
- Он сам найдет дорогу, - фыркнул первый. - Ему не нужна глупая девчонка, не имеющая ни малейшего представления о том, что с ней произошло.
- Он не слышит пророчества, - мягко возразили ему. - Ему необходим поводырь. Тот, кто приведет его к цели.
- Тебе виднее, - ворчливо отозвался собеседник. - Надеюсь, в этот раз это не очередная глупая шутка...
- Надеюсь... - неслышно вздохнул второй.
***

- Ну, доброго тебе пути, деточка! - обнимая бретонку, пожелала Гальсена. - Пусть путь твой будет легким. Пирожки взяла?
- Да...
- Квас?
- Да...
- Вот и славно. И не забывай кормить корзинку, а она она отощает и сожмется.
- Постараюсь...
Бабушка тихо засмеялась. Мари улыбнулась ей и шагнула за порог.
В следующий миг исчезла и хижина, и луг, и долина. Вокруг расстилалось испещренное вересковыми хороводами покрывало Западного Нагорья. На западе маревом колыхалось озеро. Над холмами грязной тенью повис скальный наездник.
- Вот такие дела, - с изумлением пробормотала бретонка. - Идем, Снорри. Надо поискать кого-нибудь, кто сможет пролить свет на все это.
"Пошли, - согласился скриб. - Можно даже и без поводка... эх, если бы ты меня понимала!"

//С опозданием присоединяюсь )


     Комната таяла в сиянии, стирающем очертания и контуры, словно кусочек сахара, погруженный в молоко. Напитанный ароматами изысканных духов и легким смолистым запахом дерева, источаемым нагревшейся на солнце вычурной мебелью из скайримской сосны, воздух, казалось, сам светился.
     Жаркая, мечтательная тишина дышала размеренной сонной истомой... покуда ее не нарушил громкий, хотя и чрезвычайно мелодичный зевок. Никаких других звуков не воспоследовало, и сияющий полдень принялся восстанавливать тончайшее кружево из тишины и света, однако вскоре идиллия была нарушена вновь: из-под пурпурного балдахина, скрывающего ложе в центре комнаты, послышался недовольный женский голос. Не просто голос – это было восхитительное, глубокое контральто, бархатистую глубину которого не могла испортить даже утренняя хрипотца:
     – Гуна! Гу-уна! Да где же эта бесполезная девчонка... Гуна!!
     – Уже бегу, - откликнулся снизу тонкий девичий голосок и вслед за этим послышался частый топоток туфелек по ступенькам, приглушенный толстым ковром. Спустя несколько мгновений в спальню вбежала запыхавшаяся хорошенькая девочка лет двенадцати. – Да, госпожа?
     – И где только тебя бесы носят! Ты почему меня не разбудила, мерзавка?! – прекрасный низкий голос дрожал от негодования. – Я же велела будить меня в десять!
     – Я... я бу-удила вас, сударыня, - заикаясь от обиды и волнения, залепетала служанка. – Но вы назвали меня нехорошим словом и велели убираться с глаз долой, и бросили вслед подушку.
     Гуна указала на плюшевую подушечку, валяющуюся на полпути от балдахина до дверей.
     – Ах, негодная, еще лжет мне! – уже без особого воодушевления проворчала госпожа. – Не помню, чтобы ты меня будила... Маленькая мерзавка, лжет и еще смеет разбрасывать мои вещи!
     – Но госпожа!..
     – Полно! Полно! – вскричало певучее контральто. – Немедленно отправляйся в дом к этим Туморнам или как их там... и скажи, что госпоже Алоизе дурно, что госпожа Алоиза при смерти, погибая в цвете лет от жесточайшей муки, и потому не сможет прийти к ним сегодня заниматься вокалом с их очаровательной дочуркой.
     – Что на этот раз совра... сообщить, госпожа? – тут же поправилась, невинно хлопая глазами, Гуна. – Что вы отравились несвежим яблочным пирогом?
     – Нет, это уже было, - озабоченно пробормотала госпожа Алоиза. – Нужно придумать что-нибудь поновее, а то уже полгорода регулярно справляется у меня о моем желудке. Это, в конце концов, неприлично.
     Полог откинулся, и на краю постели, лениво щурясь на яркий свет, заливающий спальню, уселась имперка средних лет. Спустив пятки на пол, она принялась похлопывать ими по полу в поисках меховых тапочек. Обувшись, Алоиза откинула с лица пряди длинных каштановых, отливающих медью волос и неспешно поднялась, вытягивая вверх оголившиеся из-под рукавов шелковой ночной сорочки смуглые руки. С удовольствием замурчав, она потянулась и дотронулась кончиками пальцев до верхней перекладины балдахина, являя довольно-таки высокий для женщины рост. Ее роскошные, налитые приятной глазу полнотой формы сами подсказывали, как их преподносить: Алоиза двигалась с томной ленцой, мягко покачиваясь при ходьбе всем телом. Однако когда нужно было не упустить то, чего она желала, ее движения становились поразительно точны, хватка цепкой, а рука была тяжелой, в чем не раз приходилось убедиться Гуне.
     На ночном столике царил беспорядок: среди прочей мишуры, тут и там стояли шесть небольших рюмочек со следами бренди, на краю лежал ворох карт, собранных из нескольких колод. Похоже, зря она вчера засиделась до четырех утра за пасьянсами... и шестая рюмка, пожалуй, была лишней. Пятая тоже. В голове все еще немного гудело.
     – Так вот, передай им... – Алоиза задумалась, подпирая подбородок длинными пальцами в перстнях. – Передай, что госпожа нездорова и жалуется на слабость и головные боли. Про больное горло, как в прошлый раз говорить не стоит – а то еще решат, что у меня пропал голос. Хотя про легкий кашель можешь упомянуть... или придумай что-нибудь сама, пора уже учиться хоть чему-то. Ступай, немедленно!
     В это мгновение откуда-то с первого этажа донеслось приглушенное бряканье и шорох.
     – Что это?! – брови Алоизы полезли вверх. – Кто это там шумит?! Ты что, опять позвала своих негодных подружек?
     – Мне кажется, у нас завелись крысы, госпожа, - испуганным шепотом сообщила Гуна. – Сегодня все утро какие-то шорохи из подпола, я боюсь туда заходить. Может... может, мы все-таки заведем кошку? Вчера соседская девочка показывала мне ма-а-аленького такого котеночка, черного с белыми лапками, он такой милый...
     – Вот еще чего! Мне хватает одного маленького наглого создания в своем доме, заводить еще одно я не намерена! – Алоиза красноречиво глянула на Гуну. Та вспыхнула, но промолчала. – Никаких домашних животных, ты слышала меня?! Я запрещаю! А чтобы избавиться от крыс, мы разложим в подвале отраву. На обратном пути зайди к этой аптекарше-данмерке и возьми у нее крысиного яду. Скажи, что я расплачусь с ней в конце месяца.
     Гуна безнадежно кивнула. В последний раз Фалану Хлаалу долго ругалась, когда Гуна сообщила, что снова пришла брать в долг: сумма задолженности Алоизы и без того превышала все мыслимые пределы.
     – Ну, чего встала?! – прикрикнула на нее Алоиза. – До вечера мне ждать, пока ты соизволишь сходить к Тирна... Турма... Акатош их дери!.. и вернешься, чтобы приготовить мне завтрак?!
     – Сию минуту отправляюсь, госпожа, - служанка поклонилась и выбежала из комнаты.
     Когда дверь за девочкой захлопнулась, Алоиза повернулась к зеркалу и придирчиво оглядела свое отражение. Брови надменно изогнулись, черные глаза прищурились. С минуту она вела бой взглядами со своим отражением, который, как и следовало ожидать, закончился ничьей. Полностью удовлетворенная своим внешним видом, Алоиза отыскала среди кучи безделушек, статуэток, вазочек и баночек, пузырьков с благовониями, флаконов духов и шкатулок на ночном столике кисет с табаком, ловко скрутила себе папироску, насадила ее на тонкий черный лакированный мундштук, длиной превосходящий протяженность руки от кончиков пальцев до локтя и, сотворив слабенькое «касание огня», закурила.
     Ночная сорочка сползла с плеч, и Алоиза сбросила ее на пол. С изящной небрежностью она облачилась в платье, в котором любила выходить по утрам в столовую, так что плечи и грудь оставались игриво оголены, не стала утруждать она себя и шнурованием корсета. Выйдя на балкон, имперка картинно оперлась рукой о перила и глубоко затянулась табаком. Подставляя шею под поцелуи солнечных лучей, Алоиза запрокинула голову и выпустила дым через ноздри. Было бы недурно, если бы сейчас по улице проезжал какой-нибудь наследный принц в раззолоченной карете, который бы заметил прелестную Алоизу и осыпал ее своими милостями... но в этот момент по улице тащилась одна только деревенская старуха-рыбачка, шедшая в Скинград продавать свой улов. Проходя мимо дома Алоизы, она задрала голову и с неодобрением уставилась на нее, а потом, сплюнув, сердито забормотала под нос что-то о слишком свободных нравах современной молодежи.
     – Проходи, проходи, бабка! – невежливо посоветовала ей Алоиза. Склонность к прекрасному в натуре певицы удивительно органично сочеталась с качествами самой ушлой из базарных торговок.
     Так же сплюнув вслед старой карге, Алоиза оперлась локтями на перила. Взгляд ее внезапно упал на ставни слухового окошка, ведущего из подвала на улицу, распахнутые настежь.
     – Ах, мерзавка! – процедила она, грызя мундштук белыми острыми зубами. – Еще смеет жаловаться, что у нас завелись крысы! Ну держись у меня, когда вернешься... Акатош дери этих бездарей!.. – раздумья Алоизы с легкостью, присущей женскому мышлению, изменили свой ход. Она с треском захлопнула балконную дверь, продолжая бормотать себе под нос: – В шестнадцать я пела на лучших сценах Имперского Города, сам император рукоплескал мне, а теперь малолетние бесталанные кривляки, прыщавые соплячки, сидящие на папенькиных денежных мешках, смеют указывать мне, когда мне приходить к ним давать уроки!
     Пройдясь по комнате, Алоиза в сердцах смела с прикроватного столика все, что на нем было. Жалобный дребезг бокальчиков слегка успокоил ее, но тут музыкальное ухо вновь уловило шорох и вслед за ним не то на писк, не то тихое завывание, донесшиеся откуда-то из глубины дома. В совершенно дурном расположении духа певица бросила на кровать мундштук и, отшвыривая рассыпанные карты неистово шуршащим подолом, покинула спальню. Спустившись на первый этаж, она прошла на чисто прибранную кухню и, прихватив метлу, направилась к двери в подвал.
     Из подпола на нее пахнуло холодным запахом подземелья, но Алоиза бестрепетно спустилась по каменным ступенькам лестницы вниз. Дойдя до решетчатых стоек с бутылками вина, она неспешно двинулась между рядами, выбирая наиболее подходящее к своему нынешнему настроению. Наконец, она вытянула подходящую бутылку – это было какое-то древнее, чрезвычайно дорогое бренди, которое муж привез из Морроувинда и которое они так и не распробовали вдвоем – вскоре он погиб, выполняя задание Легиона в этом проклятом пепельном краю.
     Ворчание, раздавшееся откуда-то слева, из угла, едва освещенного светом факела на стене, заставило Алоизу вздрогнуть. А то, что она увидела вслед за этим, вынудило певицу исторгнуть самую высокую из нот, которую когда-либо рождали ее голосовые связки: из темноты на нее смотрели два немигающих желтых глаза. И глаза эти принадлежали отнюдь не крысе, а огромному лесному волку, развалившемуся среди мешков с провизией.
      "Зачем же так громко? – Ррр, в чутких ушах которого сделалось очень больно от этого звука, поморщился и оскалился. – Ну и глотка! Любая волчица позавидует".
     Прошло несколько мгновений, но человеческая самка продолжала истошно вопить, держа в одной руке бутылку с каким-то недобрым пойлом, а в другой палку с ветками на конце. Ррр зашевелился и с трудом приподнялся на лапы. Бок, из которого он с таким трудом час назад вытащил зубами стрелу охотника, занемел, но кровь из раны идти уже перестала. Волк был бы не против очутиться подальше от этого оказавшегося небезопасным места, но он потерял слишком много крови и очень ослаб. А ведь этот дом, стоящий на окраине, показался ему таким тихим, таким подходящим, чтобы укрыться и зализать раны... Конечно, будь Ррр в форме, он бы в два счета перегрыз горло этому ходячему приглашению к обеду, но, пожалуй, сейчас у него не хватило бы сил даже в прыжке опрокинуть жертву на пол.
     Бутылка выскользнула из руки Алоизы и, ухнув об пол, с оглушительным дребезгом разбилась. Ррр так и взвился, готовый дать отпор: уши прижались, глаза сузились до злых щелок. Оскалив зубы и припадая на передние лапы, он пошел на женщину. Парализованная ужасом, та завопила пуще прежнего. И вдруг наверху, в гостиной над их головами будто что-то взорвалось. Дом затрясся, пол и стены заходили ходуном. Страшный грохот все нарастал, и вот к нему уже присоединились гулкие басовитые раскаты, похожие на ужасающий разъяренный рев, наверху скрежетало, рушилось, бухало, как будто кто-то непрестанно швырял там что-то огромное и тяжелое, от этих ударов трещали опорные балки над головой. Стало невыносимо душно и жарко... в воздухе отчетливо запахло смертью, грядущим убийством. В одно мгновение воздух сгустился до миллионов игл, которые вонзились в тела человека и зверя...
     Сколько минуло времени – дракон ведает... Когда Алоиза пришла в себя, она лежала на боку, сжавшись в комочек на каменных плитах пола. Повернув голову, она совсем близко от себя увидела волчью морду. Зверь смотрел на Алоизу, не мигая, так, будто уже долгое время ожидал, когда она очнется. Не думая о том, что делает, она обхватила волка за крепкую шею, покрытую густой жесткой шерстью и, опираясь на него, с трудом поднялась на ноги. Зверь встал рядом, настолько близко, что прикоснулся боком к ее бедру. Алоиза потрепала его между прижатыми ушами.
     – Ничего... – прошептала она хрипло. – Ничего... сейчас мы посмотрим...
     Она не знала, на что именно собиралась посмотреть, но чувствовала, что ей надо что-то делать. И она откуда-то знала, что этот дикий зверь рядом никогда не причинит ей вреда.
     Медленно, плотно прижавшись друг к другу, словно подпитывая друг друга храбростью, они дошли до лестницы наверх. Алоиза поднялась первой, следом за ней вскарабкался Ррр. Он не понимал, зачем идет вслед за человеческой женщиной, но он откуда-то знал, что так надо, и что он должен быть рядом и следовать за ней, пока что-то не изменится еще раз...
     Гостиная представляла собой жуткое зрелище. Зал выгорела дотла, хотя пожара не было – иначе сгорел бы весь дом. На полу и в стенах зияли многочисленные проломы, несколько деревянных колонн, поддерживающих потолок, были расщеплены как зубочистки... Обстановка и вся мебель зала превратилась в обугленные развалины.
     Алоиза с удивительным спокойствием разглядывала разгромленный дом, она не была ни поражена, ни серьезно напугана: как будто где-то за пределами сознания ей было отлично известно, что здесь произошло и причины его, а само произошедшее представлялось неким совершенно естественным следствием. Где-то в глубине души она все же ощущала легкую, приглушенную тревогу, но это беспокойство было столь же смутным как и знание, не давая повода для появления истерики, которая неминуемо бы случилась, застань она свой дом в таком виде еще пару часов назад. Впрочем, возникло и какое-то новое, доселе незнакомое ощущение, ни на что не похожее состояние предельной собранности мысли при полном внешнем покое и расслабленности. Странные изменения произошли сегодня...


//Уточняю, если вдруг возникнут вопросы: Милиана, Алоиза вовсе не родственница печально знакомой Мари имперки Хельбрен )) Два независимо созданных персонажа, схожих своим вздорным характером, неплохо характеризуют наши стереотипы насчет уроженок Киродиила  

Вооруженные конфликты в области живота достигали территории кишок. Но спаситель трактирщик подошел вовремя:
-Что-нибудь заказываете?- витиевато спросил Бакола
-Здрасте, у вас есть скаттл?- спросил мер
-Да, сушеный или жареный?- ответил вопросом на вопрос трактирщик
-А вялая сквибятина есть?- вновь спросил эльф
-Да, свежего копчения!- ответил старик
-А яишница?- удивленно спросил Эно
-Да...- сказал Бакола
-Мне тогда порцию риса, с болотным тросником. Поджареных барлейн брейнов, и мясо крысы, желательно свежее, мне гончую прокормить!- умиленно сказал данмер, глядя в большие и удивленные глаза старого трактирщика.
-24 дрейка, с вас.- проглотил фразу трактирщик, положив два куска сырой крысятины и взяв полученную сумму, убежал готовить заказ.
Данмер заметил как босмерка ушла вместе с магом, держа в руках крысеныша. Трактирщик сразу принес два куска сырой крысятины, а остальное поручил готовить рабам. Еще раз вопросительно посмотрел на старика, тот спал пьяным сном. Значит, у Эно еще было время всё обдумать. Поднявшись медленно по лесенке, данмер заметил как босмерка с крысом пошла на улицу, и открыв дверь, увидела Чармандера. Потом никс с силой отбросил босмерку и аппетитно приближался к кресёнку.
-Чармандер! Стоять! Фу! Фу! Фу!- вопил данмер, бежав к двери
Но Чармандер похоже ничего не хотел слушать, его цель была эта несчастная крыса. Данмер уже почти добежал до ручного зверька, когда гончая приготовилась к прыжку на свою жертву. Схватив крыса за шиворот и захлопнув за собой дверь, прижав её спиной, Эно почувствовал как гончая мордой врезалась в дверь, сорвав её с петель и откинув данмера с крысой, скользить спиной по коридору. Эно быстро встал, когда к нему подбежала гончая.
-Фу! Чармандер! Это плохой крыс!- на этот раз Чар повиновался и вместе с данмером, держащего в руках крыса, вышли из таверны. Гончая отойдя к ящикам завалилась спать, а мер подошел к босмерке и помог ей встать.
-Держите, он цел и невредим.- потом данмер, передав крыса своей хозяйке, глянул на порванную штанину и представил сколько с него сдерут за моральный ущерб и за ремонт двери...
...и вдруг, что-то резко укололо данмера в шею, нащупав рукой нечто явно из женского гардироба, мер дернул и получил шлепок по затылку. Закинув её на балкон таверны, данмер продолжал виновато смотреть вниз и ждать решения босмерки...

После трех часов безрезультатных прыжков, подскоков, и прочих попыток выбраться из превратившегося в ловушку Ущелья Диких Духов, Йен настолько вымотался, что даже перестал ругаться и сыпать проклятиями в адрес “этих чокнутых Аххемуза” и их “Шарматовой цацки”. Никс за все это время так и не сделал никаких попыток не то что бы загрызть его, но даже кусаться, похоже, не собирался. Кочевник, правда, сильно подозревал, что причина столь миролюбивого настроя в том, что он таки милостиво скормил гончей всю имевшуюся в наличие колбасу. Масштаб этого, без всякого сомнения, благородного поступка, впрочем, сильно преуменьшался фактом крайне плачевного состояния пожертвованной колбасы. Настолько плачевного, что даже отнюдь не привередливый кочевник счел за лучшее даже не трогать трофей, по-простому подпихнув его никсу древком копья.
В конце концов, Йен и вовсе перестал караулить прикормленного Гырра, усевшись на землю прямо рядом с кристаллом. Поколебавшись, извлек из сумки варган, приложил к зубам и дернул за язычку. Музыка, пусть даже такая незамысловатая, всегда помогала ему успокоиться, сосредоточиться и найти выход из сложившейся ситуации. Вот и сейчас, мысли постепенно начали приходить в порядок, голова становилась более ясной… а затем началось странное.
На первый взгляд, это была все та же немного заунывная, но не лишенная своеобразной суровой красоты мелодия. Но Йенамму чувствовал, как что-то изменилось. Пожалуй, впервые возникло ощущение, что окружающий мир не только слушает треньканье варгана, но и отвечает ему. Увлекшись новыми ощущениями, эшлендер прикрыл глаза и полностью сосредоточился на музыке, что уже, казалось, вплелась в ткань окружающей реальности и теперь меняла ее.

Так что он даже не расслышал сердитого ворчания никса, в котором под конец прорезались испуганные нотки, не говоря уж о том, чтобы разглядеть внезапно четко вырисовавшийся прямо перед сапогами бледно зеленый круг. Очнулся он только тогда, когда прямо над головой завыл совершенно замогильный голос, что парадоксально, не лишенный при этом своеобразной патетичности, как будто говоривший отвечал роль в театре:
- Ты звааала меняаа шамааанка, и яаа пришлааа на твой зов!
Йен таки открыл глаза и ошеломленно вытаращился на висящее в воздухе прямо перед ним… эээ, нечто. В общем, больше всего это нечто походило на парящего в воздухе полупрозрачного скелета, замотанного в раздуваемый невидимым ветром балахон. Разглядев, что перед ним, вообще-то отнюдь не шаманка, а всего лишь длинноволосый вьюноша с зажатым в зубах варганом, призрак изумленно клацнул нижней челюстью, и, не меняя все той же надрывно-торжественной тональности, возгласил:
- Нееет! Тыыы не шамааанка, тыыы – злобный некромаааант!!! Ну что ж, яаа покааажу тебе, что эшлендеры никогдааа не сдаются!
Между костяных пальцев призрака зазмеились разряды зеленоватых молний. Узрев столь нешуточную опасность, Йен наконец сбросил навалившиеся оцепенение, выронил варган, рухнул на колени и заорал благим матом:
- Нет-нет! Я не некромант! Я эшлендер! О Азура, храни меня! Не надо, почтенная, я не хотел вас будить!
Призрак хмыкнул, подернулся легкой дымкой, но через мгновение снова сгустился, на этот раз представ в образе старушки с лицом сморщенным как жареный “в юрте” пепельный батат.
- Уж конечно я знала, что ты не некромант, мой милый мальчик. Но и баловство с шаманством тебе тоже с рук спускать нельзя было. Какого скампа ты меня вызвал? Да еще сюда? – шаманка неприязненно огляделась и зябко закуталась в полупрозрачную, как и весь призрак, шаль, -  Да, и вообще, ты кто? Хотя, постой-ка, похоже, я знаю ответ на сей вопрос: ты, никак, внук небезызвестного Шир-Манула?
- Я… эээ…
- Ага, он самый. Ох, ну что у вас в роду за молодежь… Скаттлом не корми, дай поворожить да пошаманить! Ну, ничего, сейчас слетаю к Шан, скажу ей, чтобы она тебя в ученики взяла, не пропадать же такому дару…
- Постойте почтенная! Я не…
- Ах, ты про это? – шаманка скучающе посмотрела на закрывшую выход плиту, небрежно щелкнула пальцами и та плавно ушла вбок, - поменьше надо по святилищам забытых богов лазать, молодой человек! Ну, все, мне пора, а то делать мне больше нечего, как сломя голову на призывы всяких юнцов нестись…
Старушка всплеснула руками и растворилась в ворохе золотистых искр.
- Нет, я имел в виду… я… я не хочу быть шаманом! – безнадежно уведомил пустоту Йен.

Гырра новый “ведущий” начинал уже порядком раздражать – начать с того, что этот двуногий добрых три часа скакал по долине, не догадываясь воспользоваться своей новоприобретенной силой чтобы отодвинуть плиту, затем еще четверть часа терзал слух никса заунывным треньканьем и дзыньканьем, а на закуску вызвал Духа Предков. И это еще не самое плохое! Даже после того, как дух ясно велел ему идти к шаманке, этот данмер так и не проникся осознанием своей высокой миссии и, по выходу из долины, когда Гырр уже хотел было за ним последовать, начал орать и швыряться пемзой! Да кем он себя возомнил? Исполняющим?
Но, к сожалению, никс не мог внятно растолковать этому невеже всю глубину его заблуждения, вот и пришлось хищнику уныло тащиться за эльфом на пределе видимости. Снова к логову двуногих.

В стойбище Йена уже ждали. Почти все племя, за исключением Ашхана, и отправившихся с ним два дня назад на загонную охоту сородичей, выстроилось под навесом неподалеку от комплекса палаток клановой верхушки. Прямо по центру, скрестив руки стояла немолодая женщина в пышном парадном головном уборе Провидицы. Рядом виднелась фигура Хакума, как временно исполняющего обязанности Ашхана.
- Итак, Йен, после долгого совещания с Хакумом, я решила, что ты достоин того, чтобы стать моим учеником…
Для эшлендера, которому этот день и так уже казался трижды благословленным Верминой и Шигоратом, это стало последней каплей. Напрочь позабыв про строгие правила кочевого этикета он хрипло прорычал:
-  И вы туда же? Я не виноват, что этот ваш шарматов амулет взорвался!
- Ты трогал амулет?!
Глаза Шан-Иллу изумленно расширились, но она совладала с собой и посмотрела на Йена Иным зрением.
- Да уж, наломал ты дров, Йенамму. Беру свои слова обратно – продеться отправлять тебя в ученики к Тимзару. А это далеко - в деревне около Балморы, это на западе, за Красной Горой…
- Я ничему, и никогда не буду учиться у оседлого! И, вообще, не буду!
- Он не оседлый… вернее…
- Нет!
- Ты как с провидицей разговариваешь, никсеныш? – встрял в разговор Хакум, опасно сощуривший багровые глаза.
Сама же шаманка только сокрушенно покачала головой:
- Что ж. Твой выбор… Но, видишь ли, мальчик мой, тебя угораздило стать Диким Шаманом. А это плохо. Единственный путь, помимо обучения у мастера, который я знаю, способный  контролировать спонтанные проявления силы, что будут тебя отныне преследовать – путь Провидицы. Придется тебе принять наш кодекс поведения… Наденешь юбку, юрту мы тебе новую поставим… не бойся у меня есть средство чтобы борода не росла…
Уже на середине монолога, Йен, в красках вообразивший себе все эти ужасы, почувствовал, как ткань реальности  вокруг снова начинает плыть, прям как тогда в долине. Когда же несколько дюжих сородичей по приказу Хакума начали окружать непочтительного ученика, дабы отсечь тому путь к бегству…
С воплем “Нееет!”, Йен вонзил древко копья в землю, от чего тут же родилась концентрическая волна, сбившая почти всех соплеменников с ног, но даже не шелохнувшая навес и ткань палаток. Спустя какую-то минуту он уже вовсю карабкался по склонам холма, прикрывавшего долину с запада.

Шаманка поднялась с земли, невозмутимо отряхнула юбку и полезла в сумку за своей любимой курительной трубкой.
- Однако, сильный шаман будет… лишь бы Тимзар ему мозги как следует вправил…
Хакум уже вовсю мерял шагами площадку перед навесом, ожидая, когда Провидица отдаст приказ. Наконец, не выдержал:
- Послать за ним, Шан?
Та лишь досадливо поморщилась.
-Нет, Хакум. Если он действительно так хорош, как ты мне расписывал… сам справится. Когда-нибудь их надо выпускать в мир, знаешь ли…
Подойдя к своей палатке она приглашающее махнула рукой и скрылась в ней. Гулахану ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
- Присаживайся, Хак. Трамового чаю не хочешь? Советую, успокаивает.
- Спасибо. Но все ж, вот так, сразу, в большой мир… Тяжело ему будет.
- Да уж, после того, как ты его разбаловал, у Тимзара ему нелегко придется.
Хакум, отнюдь не считавший себя доброжелательным наставником, только удивленно хмыкнул. Затем, приподняв руку с резной пиалой в ироничном тосте, промолвил:
- Что ж. Надеюсь все будет так, как ты и предвидела… За Клан и во славу Племен, Шан!
- За Клан и во славу Племен, Хак.
Они почти одновременно допили горячий, почти обжигающий настой с вяжущим привкусом, затем Хакум все же задал давно мучавший его вопрос:
- Слушай, Шан. А ты, что, на самом деле сделала бы с ним все это… ну… я имею в виду, юбки и прочее…
- Нет, конечно.
- Тогда зачем…
- Видишь ли, Хак. Как говорила одна моя знакомая: “Время, место и исполнителя пророчества духи выбирают… Но если не отвесить вовремя герою хорошего пинка для скорости, то дело будет идти слишком медленно”.

лучше поздно, чем никогда 8))))

...ковер из травы и сухих листьев шуршал под ногами. Тяжелые шаги гулко отдавались по сырой земле. Сзади легко трусил енот на простом поводке.
Боб шел, не разбирая дороги. Слезы прокладывали светлые дорожки на пыльном лице и терялись в огромной черной бороде. За одну неделю он потерял всё, что у него было...

...Матери, трактирной шлюхе, ребенок от одного из клиентов был абсолютно не нужен - она даже пыталась вытравить плод, однако боги распорядились иначе. Через девять месяцев мальчик появился на свет, с небесно-голубыми глазами, как у матери, но смуглый и черноволосый, как отец - наёмник-редгард.
Поэтому с самого рождения Боба воспитывал старый охотник, живущий на окраине деревни.
Практически сразу стало ясно, что пацан хоть и здоров, как бык, но с головой не дружит - может быть, сказались материны попытки избавиться от беременности, а может и еще что-нибудь. Но факт оставался фактом - тело росло, а разум застрял в детстве.
Охотник пытался научить его своему ремеслу, но Боб не любил убивать. Вместо этого он пытался подружиться с оленями и вылечить раненых волков. Пару раз ему удавалось приручить осиротевших волчат, иногда он живьем ловил мелкое зверье и старый охотник продавал живность знати - для развлечения. Однако чаще всего Боб бывал покусан или поцарапан.
Бобу было около двадцати, когда человека, заменившего ему родителей, не стало. А еще через пару дней Боб попытался самостоятельно разжечь огонь в очаге и нечаянно спалил избушку...Ни дома, ни родственной души...Лишь пойманный на днях енот, застрявший головой в горшке из-под сметаны, обиженно верещал на привязи.
Единственное, что ему осталось теперь - собрать уцелевшие от огня пожитки, отвязать енота и идти куда глаза глядят...

...крупные капли дождя застучали по листьям. Боб любил дождь, но ему нравилось смотреть на него из окна, сидя в теплом доме и грея свои огромные руки у костра. А сейчас он даже не знал, что ему делать. Рубашка быстро промокла и неприятно холодила тело, земля под ногами уже хлюпала и просачивалась меж пальцами босых ног. Да еще и енот этот тянул куда-то в сторону...
Гигант хлюпнул носом, высморкался в мокрый рукав грязной льняной рубахи и устало плюхнулся на землю под огромной сосной. Енот недоуменно уставился на него, пару раз дернул поводок, призывая идти дальше, но Боб не двинулся с места:
- Я устал! Я хочу есть!
Енот уселся напротив и укоризненно прищурился. Дождь шел все сильнее, где-то далеко раздались первые раскаты грома. Полосатая шкурка зверя намокла и прилипла, отчего он выглядел потасканным и худым.
Боб с кислым видом порылся в своем мешке, достал оттуда грязный сухарь и начал его муслякать.

Воды становилось все больше, и хоть плотные ветви сосны защищали от капель сверху, от прибывающих луж они не спасали.
Боб поднялся с земли, посмотрел вверх.
- Заберусь-ка я наверх, сяду на нижнюю ветку, и пережду дождь там. И сухо, и поспать можно!
Улыбнувшись своей идее, гигант обхватил мощный ствол руками и полез вверх, кряхтя как старый медведь и не обращая внимания на упирающегося всеми четырьмя лапами енота.
Не с первой попытки, ободрав все руки и ноги о смолистую кору - но Бобу удалось долезть до нижней ветки и подтянуть к себе визжащего зверя. Издалека парочка напоминала огромных грязных белок.

Может, все бы и обошлось, но...
С сухим треском молния ударила в самое высокое из стоящих деревьев - в старую сосну. На которой и сидели зверь с человеком. Как спелые груши, они звонко шлепнулись в жидкую грязь под горящим деревом...

...Прошло несколько часов. От дерева остался только дымящийся влажный пенек. Рядом с ним зашевелился огромный мужчина, покрытый грязью как панципем. Только глаза оставались чистыми. Рядом с ним зашевелился комок грязи поменьше - енот. И у того, и у другого, были обожжены попы - у боба были прожжены штаны, а енот лишился пушистой шерсти под хвостом...
Человек и зверь посмотрели друг на друга и задумчиво почесали головы. Один - рукой, а другой - задней лапой....

    Корабли в Балмору, в силу ее неудобного расположения, не ходили. В Балмору ходили силт-страйдеры. Но, в силу неудобной прокладки караванных маршрутов, они не заходили в Эбенгард.
    Еще в Балмору было проведено магистральное сообщение. Но ближайший магистр-проводник находился в Вивеке - то есть, пришлось бы сначала ехать туда, потом оформлять пропуск для гуара в черту города, потом иметь долгий разговор с магами, которым почему-то очень не нравятся вьючные животные в помещениях Гильдии... а уж упрашивать их _переслать_ гуара...
    Короче, и этот вариант отпадал как чересчур долгий и дорогой. Поэтому Кацав и Хуш путешествовали старым как мир, проверенным способом: топтопусом.
    Идти было далеко.

    ----------
    /поскольку идти действительно далеко, а за это время с ним ничего случиться не должно - начну еще за одного перса /
    ----------


    - Ап! Ап! Ап! Хоп!..
    Суровый седой имперец с неподвижным, словно из мрамора высеченным лицом, делал зарядку со швырковым копьем. В воздухе висела мелкая водяная морось, и скакать полуголым по мокрому базальту на верхней площадке стены, по недоразумению именуемой фортом Дариус, было невыразимо приятно. Утренний воздух бодрил, силт-страйдер у пирса орал, требуя жрать, Азинус спокойно стоял в стойле внизу - короче, день начинался на редкость пристойно.
    Однако долго упиваться счастьем ему не дали: внутри стены загрохотала под стальными сапогами железная лестница, люк приоткрылся - сослуживцы знали, что когда Тит на крыше, соваться к нему следует осторожно - в щель просунулся любопытный глаз, и ломкий мальчишеский голос известил:
    - Десятника Нолемоция - в штабную канцелярию! Приказ от Рыцаря-Победителя Фральда Белого!
    Тит хотел рявкнуть на мальчишку, но, подумав, пожал плечами и отправился получать задание от необычно высокого начальства.

    - Тит Нолемоций, - скучным голосом сказал канцелярий, не поднимая глаз.
    - Слуга Императора! - гаркнул военный.
    - Вам приказ, распишитесь...
    Взяв желтый свиток, он пробежал его глазами, озадачился. Перечитал еще раз. Приказ предписывал немедленно оставить расположение и следовать в Альд-Рун к Оракулу Легиона Имсин Видящей. Тит почесал в затылке, оставил в журнале корявую роспись и пошел к генералу.
    Генерал только что пообедал и возлежал на подушках, аки сытый лев. Коротко постучав, Нолемоций вошел, резким движением бросил руку к шлему, вниз - и вперед, протягивая приказ. Дариус указал солдату на подушки напротив, рыгнул, сыто цыкнул зубом и начал ознакамливаться с официальной бумагой. Моргнул. Так же, как Тит, перечитал ее несколько раз, почесал шлем - было видно, как от этого нехитрого действа под шлемом пошли соображательные процессы.
    - Туда, значит, - неопределенно промычал он.
    - Так точно, - отрапортовал Тит. - Туда!
    Дариус со вздохом поднялся, добыл из стола кошель золота, черкнул записку и вручил десятнику:
    - Ну... не знаю, на кой ты сдался Оракулу - но Альмсиви в помощь! Подорожную получить не забудь...
    Тит еще раз отсалютовал и отправился обратно в канцелярию, где и расстался и с запиской, и с кошелем: всё казенное имущество, включая командировочные, должно быть учтено, описано и задокументировано. А пока канцелярий возится с бумагами, было время пойти перекусить...
    Но сперва он зашел в гарнизонное стойло и дал перекусить Азинусу.



    Кагути мерно хрумкал отходы гарнизонной кухни, когда меж досок стойла всунулась маленькая острая мордочка и принялась демонстративно принюхиваться.
    - Отвали, - посоветовал Азинус и сделал вид, будто кусает ее за нос. Лисандра хихикнула и одним движением вспорхнула ему на загрвок.
    - Слышал новости? Твой тебе сказал? - она распласталась поперек могучей шеи, свесив лапы и хвост, и тихонько нашептывая ему в ухо. - Вы отправляетесь в боевой поход, - она фыркнула, не сдержавшись. - В Альд-Рун к легионерской пророчице. Чегой-то она про твоего хозяина прорекла.
    - Про аморалку его движимого имущества с потенциальным противником четвертой категории сложности. - Он потерся ухом о ее пышный хвост. Фенек шлепнула его хвостом по морде:
    - И не мечтай, извращенец... Жуй давай, сдается мне, это последний твой домашний обед в мирных условиях.
    - Если что - у меня есть друзья, которые выручат в трудную минуту. Ты ведь не откажешься благородно пожертовать собой, чтобы спасти друга от голодной смерти?
    - И давно ты перешел на меховой корм? - Лисандра опустила хвост ему на нос, отчего он немедленно чихнул.
    - Слезь с меня, горжетка! Дай нормально пожрать... Упс! Идут!
    - Про хромоту свою не забудь, - она легонько прихватила его за ухо острыми зубами и скрылась.



    Три часа спустя, упаковав нехитрый военный скарб, Нолемоций легкой рысью бежал по узенькой дороге, вьющейся меж скал. Вьючный кагути бежал рядом с ним, нагруженный в точности как осёл: "горочка с верхом". Обычно Тит и сам ездил верхом, но в эти дни Азинус стал чуть прихрамывать, и имперец решил отложить верховые кроссы в полной выкладке на дальние дистанции до другого раза.
    Буря застигла его почти сразу за чертой Гнисиса, но он лишь опустил на лицо пылевую маску дубленой кожи нетча и нацепил такую же на Азинуса. Маску смастерили умельцы кожевенных мастерских в стольном граде Вивеке, влетела она в немаленькую копеечку, но окупилась с тех пор изрядно. Больше никакие бури не могли застать его врасплох и тормознуть; и тон рассказов эшлендеров о "человеке со зверем" все сильней менялся с издевательского на уважительный и даже где-то боязливый.
    В маске и с грузом оружия кагути приобрел вид бронированной осадной машины. Тит довольно крякнул и зашагал дальше; в тот же миг из придорожной растительности на спину зверю взлетела маленькая серая молния.
    - Ты с ума сошла, - обругал ее Азинус. - Мало мне одного любителя садиться на шею. Я для этого хромать учился? Чтоб мой хозяин уступал место какой-то пушистой нахалке?.. Боливар не вынесет двоих, знай это!
    - Ладно-ладно, - острый язычок лизнул его в ухо. - Если он вздумает прокатиться, я тоже уступлю.

    Нападение проглядели все трое. В свисте бури не было слышно решительно ничего - но нетчи и так плавают беззвучно, стрекоча лишь в момент атаки.
    Плевок зеленой отравы ударил в скалу, рядом с которой они проходили, промахнувшись совсем на чуть. Обжигающими брызгами яда накрыло всех троих. Кагути взревел, как раненый динозавр, встал на дыбы и рухнул как подкошенный - яд подействовал необычайно быстро...

С треском раздвинув придорожные кусты, Боб с енотом буквально вывалились на хорошо утрамбованную дорогу и обессиленно уселись на обочине, стараясь не тревожить обожженные "тылы".
-Я есть хочу!  - Боб внимательно посмотрел на енота, - у меня сухарики кончились! Может ты, как звери в сказках старой Энни, пойдешь в лес и принесешь мне чего-нибудь вкусненького?
Енот молча смотрел на него, толи не понимая, что детина хочет от него, толи просто прикидываясь ветошью, чтобы не тащиться обратно в грязь и сырость.
- Ну и ладно. Не очень-то и хотелось! - пробубнил Боб через некоторое время, однако бурчание голодного желудка определенно заявляло о другом, - Ну что, куда пойдем? В лесу мокро. И грязно. Я хочу в тепло, к очагу. Чтобы меня накормили луковой похлебкой. И...и....чтобы старый Робин опять был со мной! - светлые глаза великана увлажнились, по заросшим щекам опять побежали крупные слезы. Енот с виноватым видом подошел к нему и ткнул носом в плечо.
- Да, ты прав. Надо идти. Куда-нибудь. Может, добрые люди возьмут меня к себе в дом, я буду жить у них, играть с их детьми, ходить на охоту... - Боб тяжело поднялся с земли и громко высморкался в рукав и без того грязной рубахи, - Налево или направо пойдем?
Енот посмотрел по сторонам,на секунду задумался, а потом уверенно потопал направо. Боб пожал плечами - в сущности, какая разница? - и пошел следом...

К вечеру они вышли к небольшой ферме. Группа крестьян возилась в поле, в сторонке мужичок нарезал, нанизывал на прутья мясо грязекраба и развешивал их для просушки и вяления. К нему и направились путешественники, в надежде выклянчить кусочек съестного. Однако...
- А ну пошли в пень отсюдова, попрошайки голозадыя!
- Я кушать...
- ВАЛИ ОТСЮДА КОМУ СКАЗАЛ, ДРАТЬ ВАС МЕДВЕДЕМ!
- Но...
Мужичек решительно шагнул вперед, поигрывая испачканным в крабовых внутренностях ржавым ножом. Несмотря на разницу в росте и комплекции, мужик выглядел так решительно, что Боб попятился назад, а потом рванул со всех ног, сверкая грязными пятками и дыркой на заднице. Пробегая под деревом, он запнулся обо что-то и растянулся на земле. "Что-то" с ворчанием зашевелилось и открыло  мутные глаза. Перед Бобом лежал самый грязный и самый пьяный человек, которого он видел. Мухи, подлетающие к нему ближе, чем на полметра, от алкогольного смрада косели и срывались в штопор.
- Великие дела...ИК!...грядет приход!!! Ты избранный..... - пьяница снова закрыл глаза и засопел. Боб осторожно приподнялся, убедился, что погони за ним нет, и на четвереньках подполз к забулдыге. Енот, успевший удрать на добрых полсотни метров, заинтересованно притрусил обратно.
- Чего-чего? - обратился Боб к храпящему, пытаясь растормошить его, - Кто я? Как ты меня обозвал?!!!
- Я грю, прилетали они нонче! - глаза спящего широко распахнулись, по подбородку стекла струйка слюны, и он снова отключился.
Боб крякнул от досады, приноровился, взвалил почти бесчувственное тело на себя и пополз подальше от фермы. Просто от греха подальше. Енот воинственно бежал следом, часто оборачивался и с хитрым прищуром смотрел по сторонам, чтобы не дайте боги, чего плохого не вышло.

На уединенной полянке Боб скинул с себя ношу. Тело деревенского пьяницы ударилось о землю, как пыльный мешок.
- Как тебя зовут? Тебе плохо? Ты заболел? - Боб усиленно тряс пьяного, но тот только глупо улыбался и пускал слюни.
- Оно в тебе, ИК! ...дааааа....а портвейн у нас кончился?...сила зверя....долбать тя конем, старый Джон! Налей мне еще...
Енот, внимательно слушающий это, почти по-человечески вздохнул, покачал мохнатой головой и отошел в сторону. Боб посидел чуть дольше, убедился, что ничего сегодня больше не услышит, и пошел за дровами для костра.

Вечерело. В центре поляны лежала куча сухих палок. Разжечь огонь большому Бобу так и не удалось. Пьяница спал там же, где его положили, в той же позе и с той же дебильной улыбкой на устах. Иногда он начинал храпеть, иогда что-то бубнил под нос, но в целом вел себя тихо. Енот лежал, свернувшись клубочком, чуть поодаль, чтобы не нюхать алкогольные миазмы. Боб устроился недалеко от него, на куче еловых веток.
Чувство голода удалось  приглушить настоящей енотьей едой - огромными сочными хрустящими жуками и мясистыми гусеницами. Один вид их внушал отвращение, но...голод не тетка!
А вот без костра было холодно и страшно - где-то рядом шуршали мелкие лесные зверушки, вдалеке выл волк...

   …Если бы Архимагистр Тельванни был человеком, он уже давно бы упал в обморок. Но, к счастью, Архимагистр был крысом  и особенной нежностью нервной системы не отличался. Чуть не сожранный никсом, крепко приложенный о стену данмером,  вроде бы его спасавшим, крыс деловито почесал за ухом и направился к хозяйке.
   Айка сидела на земля, возле ящиков, злая, как черт. Во рту было солоно, один зуб опасно шатался. Скула распухла и жутко болела после столкновения с крепкой дверью таверны, саднила расцарапанная нога. Эльфийка непрерывно шипела и ругалась.
   День определенно был отвратительный.
   Айка скосила глаза на владельца гончей. Тот, с большим трудом оттащив никса от Южной Стены, что-то серьезно выговаривал питомцу. Босмерка пробурчала что-то нелестное о гончей и с сожалением стала рассматривать порванную штанину.
   - Эээ… я могу чем-то… помочь? – раздался сверху неуверенный голос.
   Эльфийка подняла голову, прищурилась. Сделала самую паскудную физиономию, на которую была способна..
  - Можешь помочь мне встать.
   Данмер протянул руку, эльфийка ухватилась за его запястье, рывком поднялась на ноги.
   И крыс, и гончая заволновались. Айка почувствовала ладонью покалывания, сначала легкие, потом посильнее.  Внезапно, задохнувшись, согнулась, будто ее ударили под дых. Из носа потекла кровь.
  Сильно запахло озоном, по воздуху прошла волна колебаний, пошевелив вывески магазинов и развешанное белье. Затем резко поднялась вертикально и устремилась в небеса, на север.
   Говорят, такой бури, как в этот день, в Эшленде не было уже добрую сотню лет.
***
   Магнус,  наблюдавший за происходящим, наколдовав Невидимость, сорвался с места, чуть не сняв заклинание. Явственно чувствовалось электризующее напряжение. Из носа эльфийки текла кровь.
  - Переизбыток Силы, - констатировал маг. – Но так бывает только…
   Он обескуражено и с удивлением глянул на данмера в нетчевой кирасе.
   - Только когда встречаются два Источника.
***
   - Что… что случилось? – удивленно попятился владелец никса.
   Эльфийка слизнула теплые капли крови с губы, покопавшись в сумке, достала надтреснутое зеркальце. Принялась вытирать кровь, кося на данмера зеленым глазом..
   - Что случилось, что случилось… Гадость какая-то случилась. Со мной сегодня целый день гадость какая-то творится.
   Из таверны удивленно выглянул орк, не совсем трезвый, не все еще не храбрый.
   - А где дверь? – булькнул он.
   Данмер смущенно указал на доски, аккуратно прислоненные к стене, когда-то бывшие дверью.
    - А плотить кто будет? – вытаращил зенки орк.
   - Заткнись, - буркнула Айка.
   Орк спрятался обатно.
   - Я Эно, - представился данмер.
   - Я Айка. Ты из Балморы? Никогда не видела ни тебя, ни твоего громилу.
   - Нет.
   - Ха! Приезжий. – прищурилась Айка.  – Смотри, с приезжих в Южной Стене дерут в два раза больше. Не вздумай переплачивать.
   - А за дверь кто плотит? – опять встрял в разговор орк.
   - Заткнись, - в один голос буркнули и данмер, и эльфийка.
   Орк испуганно юркнул в таверну.
   - А с этим что? – опасливо указал эльф на порванную от ляжки до колена штанину Айка.
   - Ну, на человека при деньгах ты не похож,  - хмыкнула босмерка.  -  Ладно. Сделаем так.
   Достав из заплечного мешка туго скрученный дорожный плащ, Айка пару раз встряхнула его и закуталась с головы до пят.
   Эльф заметно повеселел.
   - Ну, я пойду. У меня еще работа, - заметно смягчилась эльфийка. – Ты смотри, не оставляй никса без присмотра.
   - Постараюсь.
   - И если Бакола вдруг вздумает продавать тебе мацт больше, чем за пять дрейков, передай ему от меня, что он жулик.
   Данмер усмехнулся.
   - Ну, бывай.
   - Бывай.
   Айка свистом подозвала крыса и зашагала, не оборачиваясь, вниз по улице Труда.
***
Эльфийка думала. Крыс пытался занять главенствующую позицию, перебираясь вперед, но Айка, спотыкаясь о него, ругалась и отпихивала назад.
   Архимагистр, конечно, обижался, но ненадолго.

   Они шли уже около двадцати минут и вот вдалеке, на пригорке, показалась серя громада Храма. Лениво полоскались на ветру шелковые флаги с рунами «айем», «сет» и «вехк». Возле Храма, как обычно, стояла толпа.
   Айка и Архимагистр ожесточенно продирались, расталкивая  разношерстный люд – калеки, надеющиеся на исцеление, нищие, просящие милостыню, вездесущие торговцы, настойчиво и жарко предлагающие «волшебное средство для улучшения потенции», лживые провидицы, разносчики газет и разносчики болезней.
  Эльфийка отбрехивалась от пирожков, пророчеств и чудодейственных ушей скампа, Архимагистр искусно лавировал между ног людей.  Наконец, они  пробились к входу. Толстый привратник ухватил босмерку за плечо:
   - С животинами нельзя. Нельзя с животинами, я те грю!
   - Ладно, - Айка нагнулась к крысу. – Архимагистр, живо, к нашему месту. К нашему месту. Понял? И жди там.
   Крыс согласно пискнул и исчез в толпе людей.
  - А мордасы чаво исцарапанныя? – полюбопытствовал привратник.
   - Не твое дело.
   - Канешна, не мое. Но интиресна ж, чаво исцарапанныя.
   - Нельзя, что ли, в Храм с побитым лицом?! – разозлилась Айка.
   - Пачему нельзя? Можна. Но интяресна ж. Узнать.
   Эльфийка забурчала что-то и, отодвинув привратника, протиснулась в Храм.

   Илен Салванни, священник Храма Альмсиви, нудным голосом и легким оттенком безумия читал проповедь. Многочисленная паства, смиренно склонив головы, бубнила слова молитвы.
   - …и во славу Альмсиви! – возвысил голос Салванни.
   - Альмсиви, - послушно заголосила паства.
   Айка, прислонившись к стене, лениво разглядывала прихожан. Заскучав, вытащила из-за пазухи письмо и принялась рассматривать конверт, подписанный угловатыми, нервными рунами, запечатанный красным сургучом с оттиском саламандры, вцепившейся в собственный хвост – прямо как на амулете.
   Подняв глаза от письма, эльфийка обнаружила себя единственной, стоящей в полный рост.  Паства уже стояла на коленях, перебирая четки. Священник выжидающе смотрел на нее.
  Айка, не зная, что делать, бухнулась на колени, подняв тучу пыли и получив пару десятков неодобрительных взглядов. Эльфийка оперлась на колонну и незаметно задремала.
   - И конец этих слов – Альмсиви, - тихо, вкрадчиво закончил молитву священник.
   Паства зашумела, толкаясь, направилась к выходу. Айка проснулась, потянулась, крепко потерла глаза костяшками пальцев.
  - Э, мутсера! – окликнула она Салванни.
   - Да?
   - Магнус Атриус шлет вам письмо, амулет и свое бесконечное почтение, - босмерка протянула ему конверт.
   Салванни прошептал что-то, сломал печать и впился глазами в тонкий пергамент, исписанный теми же угловатыми рунами.
   - Так-так, - бурчал священник. – Объявился. Что?  Да что он о себе думает?! Ну ладно. Хорошо. Вы что-то говорили об амулете, юная леди?
   - А, да, - засуетилась «леди», вытаскивая медальон из потайного кармашка.
   Старый священник на секунду задержал ее руку в своей. Айка почувствовала, как из пальца будто бы вытягивают ниточку. Прозрачный камень амулета запульсировал  и начал темнеть. Салванни крепче сжал ее ладонь, камень постепенно затих и налился недоброй, темной краснотой.
   - Вот мой ответ ему,  - обронил Салванни и удалился.
   Босмерка удивленно осмотрела пальцы – целы. На цельном камне не было даже намека на дырочку.
   - Ворожба какая-то, - пожала она плечами и направилась к выходу.
***
   Айка подходила к «их» месту и что-то сигналило ей об опасности. «Их» с крысом место представляло собой заваленный хламом тупичок, знакомый Айке с  незапамятных времен. Увидеть его невооруженным взглядом было практически невозможно., и этот захламленный закуток был идеальным местом, чтобы спрятаться.
   Сейчас из этого тупичка был слышен тихий голос и, время от времени, басовитое попискивание. Эльфийка неслышно прокралась вдоль пустых ящиков, медленно, со всей возможной осторожностью выглянула за угол и застыла в изумлении.
   На ящике с паклей сидел Магнус Атриус и беседовал с крысом. Что самое удивительное, Архимагистр отвечал писком и кивал головой.
   - Ах так?! – Айка, упершись в бока, оскорблено выступила из-за угла. – Ах так, Архимагистр?! Стоит мне отойти на минуту, как ты тащишь сюда всяких магов.
    - Я сам пришел, - улыбнулся представитель «всяких магов». – Сам нашел дорогу.
  - Ну так потрудитесь найти е обратно, - насупилась  босмерка. – Вот, - достала она амулет. – Вот вам ответ от Илена Салванни.
   Магнус с превеликой осторожностью взял медальон, повертел его, посмотрел кроваво-красный камень на свет.
   - Спасибо. Вот обещанная плата, - Айка на лету поймала весело звякнувший мешочек.
  Маг прошептал заклинание Возврата и растворился в воздухе, оставив лишь россыпь золотых искр.
  - Даже не попрощался, - обиделась босмерка.
***
   Айка третий раз пересчитала монеты. Недоверчиво уставилась на крыса:
   - Тридцать, - протянула она. – Он, верно, рехнулся. Тридцать септимов за доставку письма. Черт подери, я, видимо, что-то пропустила. Но, Архимагистр, как подсказывает мне опыт, лучше эти деньги потратить.
   Крыс подтвердительно заурчал.
***
   Через пару часов Айка, сытая и довольная, прогуливалась по городу, поглаживая новый пояс с блестящими зубьями метательных ножей. Вкусно пообедавший крыс лениво тащился за хозяйкой. Эльфийка сунула руки в карманы, любуясь новыми кожаными штанами, и нащупала что-то в кармане. Вытащив, с удивлением увидела письмо, подписанное уже знакомыми угловатыми рунами, с уже знакомым оттиском саламандры.
  На этот раз письмо предназначалось ей.
   Айка на ходу сломала печать, открыла конверт.
   Вместо пергамента оттуда посыпалась черная пыль, поднимающаяся вверх, окутывающая эльфийку  гутой, плотной темнотой.  Айка вдохнула сладковатый запах пепла и будто погрузилась в сон.
..дорога, уходящая вдаль…
…теплое вересковье…
…блеск… блеск кинжала…
…иди… ты пройдешь… перекрестки пути…
Холод.  Вскрик. Кровь.
…иди… ты должна…
Каменный пол. Кандалы на руках.
…не бойся…
Залитый светом каменный плиты.
Цветок коды. Медленно падает огненный лепесток.
…иди…
…иди в город, выросший из воды…
…иди в город Бога…

А что так подозрительно затихло Слово Тьмы? Или товарищи пишущие чересчур буквально восприняли строчку "кто первые этапы прошел, дальше творит в меру своего таланта/неуёмности - чтобы и отыграть не в две строчки, и не надоесть другим чрезмерной кучей постов"?
Грустно, сээра...

//во мне определенно есть задатки некроманта. К Королю Червей, что ли, податься?.. //

/с обычной отзывчивой наглостью.../



К вечеру небо грязным, испещренным заплатками одеялом затянули тучи. Накрапывал дождь, размывая контуры деревьев и превращая тихую речку в настороженную и голодную змею. Одно хорошо – надоедливые скальные наездники не рискнули выслеживать добычу в такую погоду и куда-то попрятались.
Потянул холодный, продувающий насквозь ветер – отчетливо пахнущий морем. Деревья все ниже пригибались к земле, все чаще их ветви бархатистым узором покрывали мох и лишайник. Почва стала более вязкой, там и сям осколками мутного бутылочного стекла сияли лужи, медленно растекающиеся вязкими болотами.
- Куда ж нас занесло… - пробормотала Мари, минуя очередной украшенный поганками пенек. – Хоть бы какую деревушку найти, пока окончательно не стемнело…
Снорри уныло скрипел сзади.
Ветер усилился, вовлек в свое буйное празднество усилившийся дождь и нещадно хлестал бретонку по лицу. Волосы спутались, намокли и липкими безжизненными прядками разметались по плечам, немногие уцелевшие усердно лезли в рот. Лужи вскипали пенистыми пузырями – верный признак того, что дождь затянется надолго. Может быть даже, на пару дней. Нерадивая библиотекарша тоскливо обернулась – где-то там, в славном городе Семигуарье остался ее домик. Такой уютный, теплый… ах, как здорово было бы сейчас сидеть там, потягивать из кружки что-нибудь теплое и перечитывать «Танец в огне»!
Внезапно скриб натянул поводок и неуклюже, складываясь пополам, запрыгал.
Мари обернулась – и просияла, точно новорожденный бог.
Сквозь тусклую серую пелену невероятно уютно и празднично горели огоньки и вырисовывались смутные, темные контуры кособоких деревянных хижин. Стелился по земле шипящий белый пар, раздавались негромкие голоса, чей-то смех и стук, плеск воды и скрип корабельных снастей.
Ускорив шаг, бретонка направилась в сторону деревушки. Полоскавшийся на ветру затейливый флажок оповестил Мари о том, что перед ней – Гнаар Мок. Девица без труда отыскала трактир под многообещающим названием «Пятнистый грязекраб» и, кое-как приведя в порядок шевелюру, сейчас больше напоминавшую гнездо скального наездника, протиснулась внутрь.
Новоприбывших тут же обдало волной тепла и вкусных запахов. Кто-то из посетителей таверны лениво обернулся в их сторону, кто-то был слишком увлечен игрой в кости. Хозяин заведения, рыжеусый хаджит, изящной крадущейся походкой (вспомнились, правда, не грациозные хищники, а представители воровской профессии) подплыл к бретонке и мягким, воркующим голосом осведомился:
- Мутсэрра, видимо, пр-ромокла. Не жела-ает ли мутсэр-ра снять ко-омнату? Чего-нибудь те-еплого? Напр-ример-р, кр-ружки подогр-ретого мацта?
Мари неуверенно кивнула. У нее с собой было немного денег, правда, надолго этого не хватит. Тем не менее, предложение трактирщика было более чем заманчивым...
- Не откажусь, - кивнула девушка.
- Та’Мррин рад услужить сэр-ре, - сладко прошипел зверолюд. И, уже обернувшись, вдруг тихо добавил: - … а если кому-то пона-адобятся деньги, то я бы сказал – в пещер-ре неподалеку есть нечто, что могло бы его заинтер-ресовать…
И бесшумно растворился в пьяной толпе, чтобы минуту спустя, когда бретонка уже подыскала милое местечко под большим кустом болотного тростника в горшке, появиться с ключом от комнаты, кружкой пенистого напитка и вежливым «Пятнадцать импер-рских».

Последний луч солнца спятался за горизонтом, облакка медленно меняли цвет с оранжевого на серый, а небо с голубого на чёрный, звёзды - как алмазы, рассыпались по небу, сверкая издалека своей драгоценностью.
В это время суток, добрый и голодный Эно со своей гончей сидели где-то у стены, Чар на земле, данмер на гончей. Из таверны, оглядев разрушенную дверь, вышел старик в мантии. Эно хотел было окликнуть его, но он не ышал и шел, для пьяного, с большой скоростью. Ничего не остовалось делать, как последовать за ним. Пересекая улочки и подворотни, переулки и дворы Эно неожиданно получил удар по затылку...темнота, падение...

   Вивек встретил эльфийку и крыса  водоворотом красок, звуков и запахов. Айка поморщилась – тонкий эльфийский слух не привык к такому гомону и хаосу. Натужный вой силт-страйдеров, крики торговцев, лепет и плач детей, высокие голоса женщин и низкие – мужчин. Айлени различала хрипловатые голоса данмеров, высокие – босмеров, надменные  - альтмеров,  раскатистый рык и шипение зверорас. Босмерка тряхнула головой, звякнув кольцами сережек, и влилась в поток людей, следующих в Квартал Чужеземцев.
   Крыс обеспокоенно попискивал и мотал мордочкой. Его нежный нюх улавливал сотни запахов: аромат дорогих духов и отбросов, запах мокрого камня, своих собратьев  и еды, одни только мысли о которой могли заставить завалиться на бок с набитым пузом. Запах опасности исходил от группки людей, столпившихся на мосту.
   В  тесном кольце людей сидел старик в лохмотьях неопрятно-зеленого цвета.      З                                Заинтересовавшись, эльфийка протиснулась поближе к нищему. Тот полубезумно выкрикивал:
   - Покайтеся,  неверные! Ибо  придут Измененные и все вы попадаете в тартарары! Бойтесь их!
Два статных мужчины, один в зеленом, другой в карминовом плаще негромко переговаривались:
   - От этих н’вахов нет отбоя. И лезут, и лезут, будто скуумой им тут намазано, - возмущался Зеленый.
   - всегда говорил – н’вахов – в резервации, - отрезал Карминовый.
   Айка привычно скривилась на привычное оскорбление, привычно согнула руку в неприличном жесте.
   Карминовый Плащ мгновенно развернулся на пятках и впился в эльфийку яростным взглядом алых глаз.
   Всего секунда понадобилась босмерке, чтобы опознать офицерские знаки отличия на индорильский кирасе. Еще полсекунды – чтобы круто развернуться  понестись диким галопом вокруг Округа Чужеземцев.  Сзади слышалось яростное рычание и звон подкованных сапог по камню. Позднее, вспоминая этот случай, Айка все больше убеждалась, что во всем виновато то, что в Вивеке она бывала не часто и не знала все переулки и улочки, как в Балморе.
Эльфийка резко затормозила между двумя мостиками, ведущими в южный и западный кантоны. Крыс, потянув носом, поскакал по южному мосту. Айка уже было последовала за ним, но расплавленный металл голоса страстно, настойчиво, приказывающе шепнул на ухо: запад!
   Босмерка, не раздумывая, кинулась на другой мостик.

    Архимагистр, отбежав на приличное расстояние, вдруг осознал, что хозяйки нет. Он беспокойно заметался, запищал. Внезапно, почувствовав знакомый запах, кинулся за угол, ткнулся в знакомые кожаные сапоги и схватив зубами край знакомой черной мантии, просительно завыл.
Магнус вздохнул:
- Ну, Архимагистр, что на этот раз случиось с твоей хозяйкой?

   Эльфийка, не замечая отсутствия крыса, мчалась вперед. Яростный рев слышался все ближе.  Айка завернула за угол и с жутким звуком впечаталась в железный нагрудник. Отшатнулась, поправив челюсть, и медленно осела на землю.  В глазах двоилось, но она сумела различить офицера Имперского Легиона и пятерку солдат.
   Офицер пробурчал что-то под нос и достав из-под шлема вчетверо сложенную бумажку, развернул её.
   Ординаторы подбежали, звеня доспехами, остановились тяжело дыша:
   - Попалась, - прошипел Карминовый и, ухватив эльфийку за шиворот, потащил за собой.
   - Ээээ, подождите, мутсэра, - протянул легионер. – Мы её поймали.
   Ординатор удивленно глянул на стражника. Тот медленно, по слогам, прочитал с бумажки:
   - Ай-ле-ни У-ве-ран, волос – черный,  - он глянул на Айку и  утвердительно кивнул. – Глаз а –    зеленые, - ординатор бесцеремонно растянул пальцами веки эльфийке и кивнул.
   - Мордасы – хитрющие, - тут и легионер, и храмовник подтвердительно хмыкнули.
   - Разыскивается по иску по на-ве-де-ни-ю порчи и вы-ра-щи-ва-ни-ю хвоста у благородного Фибио.
   - Хвост, сталбыть, вырос, - многозначительно повторил офицер.  – К тому ж, гляжу я, ты девка бывалая, смышленая. Грабануто у нас два банка и хлаалец знатный убит.
   - И горшки уперты, - всунулся в разговор легионер.
   - Цыц! Ну да, и горшки уперты.
   - Эльфийка арестована нами, - медленно, холодно подвел итог ординатор. – Она оскорбила меня – она понесет заслуженно наказание.
   - Г..господин стражник? – наконец-то удалось вставить слово Айке.  – Заберите меня, пожалуйста.
   Карминовый Плащ глянул на нее с нескрываемым удивлением:
   - Это почему же?
   Эльфийка шмыгнула носом:
   - За чернокнижничество сажают на кол. А если я признаюсь в ограблении и убийстве, сняв изрядную работу с господ стражников, господа стражники меня милостиво повесят. А за оскорбление Храмовника, да к тому же высшего чина, пытают.
   - Еще горшки уперты, - напомнил стражник.
   - Э, нет, - гордо подбоченилась Айка. – тут это не я. За мелкие кражи лупят розгами посреди города, я меня слишком много кто знает в Балморе. Если меня отстегают на центральной площади, то сам факт моего последующего повешения останется незамеченным. Так что – давайте,  - босмерка протянула руки страдникам запястьями вверх.
    - Что-то вы чересчур быстро решили, - угрожающе протянул Ординатор. – И ,по-моему, вы нас немного позабыли. Это наша пленница.
   Офицер Легиона, у которого срывалось выгодное дельце, покраснел от злости:
   - Да что ты смыслишь в таких делах?!  Вот, гляди, - он сунул данмеру под нос лист с печатью. – Видишь, с драконом! Знаешь ты, хотя бы, что означает такая печать?! Значит, что  Император  одобрил!
   Ординатор убрал руку легионера от лица:
   - Мне глубоко наплевать на твоего Императора и твоих драконов. Ты, н’вах, что себе позволяешь? – в его голосе постепенно росла угроза. – Да ты ходишь по плитам, по которым ходил сам Лорд! И ты, собака, смеешь мне указывать?! – он почти сорвался на крик.
   Легионер что-то завизжал, стражники лапнули рукояти мечей. Клинки с тихим шипением поползли из ножен.
   Ординатор откинул полу плаща, открыв изукрашенную рукоять эбонитовой булавы. Его напарник обнажил рукоять эбонитового палаша.
   У Айка пересохло во рту. Ей случалось видеть людей, вынесших удар эбонитовой булавы. В большинстве своем, эти люди лежали в гробах, сшитые или собранные из кусочков.
   - Ты, неверный, в городе Бога, успокоившись, надменно бросил Ординатор. – А мы – его стража. И если ты, н‘вах, осмелишься выйти со мной на поединок, то от тебя мало что останется.
   Айка, понимая, что шансов на повешение у нее все меньше, попыталась встрять в разговор.
Точно рассчитанный подзатыльник в основание затылка погрузил её в липкую бездну беспамятства.
  
   Эльфийка очнулась на холодном каменном полу. Поморщилась, разорвав тонкую паутинку запекшейся крови, тихонько выругалась. Медленно, будто деревянная кукла, поднялась на ноги, цепляясь за стену, пошатнулась.
    Вздохнула, осмотревшись – ничего, только голый камень, но не сухой и серый, как в Имперской Тюрьме с которой ей уже доводилось иметь знакомство, а черный пористый. Внутри будто что-то оборвалось. Значит она…
   В Министерстве Правды.
   Айка нервно сглотнула вставший в горле комок. Если Министерство – тогда действительно конец. Отсюда еще никто не выходил живым.
   А где крыс? Зря она не побежала за ним. И какой чет дернул ей нестись в обратную сторону?
   Она вздрогнула – дверь камеры со скрипом отворилась. Вошел высокий Ординатор, державший подмышкой кожаный сверток и какое-то подобие раскладного стульчика.
   Разложив стульчик, он положил на него сверток. Аккуратно развернул его, любовно погладил содержимое.
   Айка, сдерживая крик, пыталась заглянуть в сверток, но безуспешно.
   - Если начнут пытать, то сразу плакать и каяться, -  мысленно пообещала себе босмерка.
   Ординатор отрицательно покачал головой. Айка испугалась еще больше.
   Наконец страж закончил ,снял тяжелые перчатки, но остался в шлеме-маске. Подойдя к эльфийке, отчаянно пытавшейся сохранить остатки достоинства, рывком потащил её к стульчику, прислонил к стенке. Айка медленно съехала вниз.
   Ординатор покопался в содержимом свертка, достал что-то, покрутил перед носом у Айлени.
Пугающе огромная игла с зазубренными краями. Эльфийка сжала зубы. Храмовник довольно хмыкнул, кинул иглу в сверток, достал другое «приспособление».
   Щипцы с острыми длинными краями. Айке невольно захотелось позвать маму.
Тяжелый прут с колючками. Босмерка попыталась упасть в обморок, но ничего не вышло.
Ножик, острый даже на вид. Тонкие и длинные иглы. Ошейник с шипами вовнутрь. Еще одни щипцы – покрупнее и потяжелее. Жуткого вида молоток с бурыми пятнами.
   Айка сжала зубы до скрежета, чтобы не завыть от ужаса. Ординатор, довольный представлением, возвышался над ней, скрестив руки.
   Эльфийка в порыве безрассудной храбрости прямо глянула в глаза своей смерти и открыла от удивления рот.
    В прорезях золотистой маски хитро прищурились темно-красные, почти бордовые глаза.
   - М…Магнус?! –
   Данмер не ответил, просто снял шлем, тряхнул волосами, заворчал:
   - И как они это носят? Воздуха нет, будто бы в печку голову всунул. Ну, - поднял он брови. – Что ты смотришь волком? Да не буду я тебя пытать. Я пришел тебя отсюда вытаскивать, как ни абсурдно это звучит.
   - А.. а это что? – дрожащим пальцем указала Айка на зловещий сверток.
   Данмер рассмеялся:
   - Ну, можешь считать это уроком и представлением. Видела б ты свое лицо! – он быстро уклонился от пощечины, схватил босмерку за запястье.
   - Но я надеюсь, сам факт того, что я тебя отсюда вытащу, затмевает мою маленькую импровизацию. Не обижайся. Просто хотел проучить тебя.
   - Мы уже на «ты»? -  сощурилась эльфийка.
   - Ну, согласись, было бы глупо, если бы я пришел сюда в этом маскарадном костюме, под личиной твоего палача, и называл бы тебя на «вы».
   - Ладно, - милостиво согласилась Айка. – А что с тем глупым письмом? Что это были за фокусы?
   - А, ну тебя ждет Провидец. Пророк, так сказать. Ну, вести тебя по стезе пророчества и все такое, понимаешь?
   Эльфийка многозначительно глянула на него:
   - Я поняла, то ты сбрендил еще в Балморе, когда ты заплатил мне тридцать золотых за работу, за которую дают самое большое, пять.
   Магнус почесал затылок:
   - разберешься с Пророком.
   Айка разозлилась:
    - И как я по-твоему, выйду отсюда?! Пройдусь по Министерству, мило помашу ладошкой Ординаторам и шлепнусь на плиты прямо перед Храмом?
   Маг недовольно вздохнул:
   - Чересчур поспешно.
   Он присел на корточки, начертил вокруг ног Айки круг, опоясал его мудреной формулой и сложно щелкнул пальцами. Круг и формула засветились голубоватым огнем, который быстро окутал эльфийку теплым пульсирующим коконом и понес куда-то в коридорах времени.
  
   Магнус задумчиво стер сапогом остатки портала, натянул индорильский шлем и вышел из темной камеры, недовольно бурча под нос что-то о «легкомысленных эльфийках» и «отсутствии чувства опасности». 

Глубочайшие извинения, мутсэры. Действительно, цинично позабыл...
Постараюсь реабилитироваться в ближайшее время.

    Азинус очнулся от того, что острый маленький язычок старательно вылизывал его веко.
    Он попытался приоткрыть глаза, но тут же утробно заревел: их пронзила жестокая резь, жесткие веки схлопнулись с такой силой, что, казалось, готовы были раздавить глазное яблоко.
    - Лежать! - тонкая лапка придавила ему губу, острый язычок заработал еще быстрее. Резь медленно уходила.
    - Дерьмовая... тьфу... маска, - сообщил хриплый голосок. - Дырявая... тьфу... как... тьфу... рыбачья сеть...
    Кагути попытался прислушаться; буря кончилась, вокруг мирно шумели деревья да где-то вдалеке кричали клиффы.
    - Что случилось? - проперхал он пересохшим горлом. - Меня как будто сварили.
    - Всё, - удовлетворенно скрипнул голос. - Можешь открывать глазки и заняться утренней гигиеной. Сварить не сварили, но ошпарили тебя здорово...
    Азинус завозился, поднимаясь, осторожно поморгал. Тюки с оружием валялись неподалеку, почти целые. Шкуру немилосердно жгло и зудело, - нужно было немедленно искупнуться или хотя бы вываляться в густой траве. Кагути принялся оглядываться в поисках того или другого.
    Лужа нашлась совсем рядом: рухнувшие со скалы, у подножья которой проходила дорога, глыбы образовали каменную купель, в которую стекал тоненький ручеек от бившего из скалы ключа. Пепел, нанесенный бурей, успел осесть на дно, и Азинус с удовольствием плюхнулся в ледяную воду. Рядом умывалась Лисандра.
    Кагути, хрюкая и порыкивая от удовольствия, завозился так, что лисичке пришлось отпрыгнуть - чуть не половина лужи выплеснулась на дорожный камень. Но камни и песок счистили со шкуры остатки яда, и наружу он выбрался уже совершенно удовлетворенный.
    И тут он увидел хозяина...

    Тит лежал поперек сломанного куста, его лицо превратилось в кровавую маску, а походное снаряжение расползлось гнилыми обрывками. Ни стальные имперские доспехи, ни кожаные ремни не выдержали кислотного плевка. 
    Кагути несколько секунд оцепенело смотрел, затем подскочил к неподвижному телу и толкнул рылом. Тело было теплым и мягким - живым, но Азинус понимал, что если не принять срочных мер, оно останется таким недолго. Потоптавшись в панике вокруг бессознательного человека (и потоптав пару мелких вещиц, жалобно хрупнувших под лапами), он решился: распахнув пасть во всю ширь, уцапал хозяина поперек туловища и поволок в ту же купель.



    Нолемоций очухался от того, что его головой вниз макнули в ледяную воду и вдобавок крепко приложили темечком о камень. Вынырнув, он совсем было собрался надавать доброхоту по ушам... однако тело отозвалось неожиданной и сильной болью, сковавшей движения, а вместо проклятий пылающее огнем горло выплюнуло только слабый хрип.
    Имперец ошеломленно булькнулся обратно в лужу и попытался вспомнить, что, собственно говоря, произошло. Память у него вообше-то была отличная - но в этот раз, похоже, решила взять отгул: меж загородной прогулкой в бурю и пробуждением в ледяной воде имел место полный и абсолютный провал.
    Озадачившись, Тит принялся проводить инвентаризацию внешних и внутренних органов: обнаружив наконец, что чувство неудобства и жжения происходит не столько от ледяной воды, сколько от доспехов и одежды, он принялся разоблачаться. В воду летели сапоги, поножи, наплечники, нагрудник и прочие детали амуниции; каждая деталь провожалась все более изумленным взглядом, потому что выглядеть так, по мнению Нолемоция, просто не могла. От нижнего белья вообще остались жалкие тряпочки, вплавившиеся в кожу - их приходилось отдирать со скрежетом зубовным, дико вращая глазами.
    Избавившись от последнего клочка одежды, Тит опустился в воду с головой и принялся созерцать собственное тело. Тело напоминало бифштекс с кровью, разве только непрожаренный. Тело ныло и кровоточило, отчего вода заплывала красной мутью. Тело надо было срочно спасать - но двигаться категорически не хотелось...
    Полежав еще немного, имперец собрался с силами и выкарабкался из воды. Огляделся. Рядом пасся верный Азинус, правда, успевший избавиться от всего навьюченного груза. Выглядел он неважно, но вполне бодро.
    - Ах ты, туша клыкастая, - Тит засмеялся и потрепал его по холке. - Так это ты меня туда булькнул?
    Кагути хрюкнул и потерся об него облезлым боком. Рассеянно почесывая зверя за ухом, Нолемоций принялся оглядываться в поисках вещей.
    Лучше бы он этого не делал.
    Нет, вещи он узрел. Но его походный вещмешок выглядел так, словно по нему прошелся огрим - или, на худой конец, сильно озверевший кагути...

    - Хв-востом тя по голове, - пробормотал военный, лихорадочно раздумывая, как быть. От всего его личного имущества уцелели только бумаги, которые весьма сложно было потоптать до полной неупотребляемости, пара мелких магических амулетов, хранившихся в шкатулке каменного гриба и тем спасшихся от гибели, и стальной нагрудный знак Легиона. От целебной мази осталась дурно пахнущая лепешка... хотя, впрочем, остатки можно было и употребить.
    Нолемоций набрал на палец немного бурой кашицы и принялся втирать в самые отвратительно выглядящие раны.
    - УУУООООООУУУ..!! - прокомментировал он, когда вместо залечивания мазь принялась разъедать тело. Пришлось еще раз принять ванну, а затем обойтись банальным наложением листьев болотного тростника, который рос поблизости в изобилии.

/Пробуждаясь от зимней спячки.../


Гнаар Мок, пристань

… на следующее утро, проснувшись в грязной покосившейся лачуге под драным, хоть и теплым, одеялом, Мари сперва подумала, что ее похитили, и уже хотела завизжать, как вспомнила события прошлого дня. Тихо выругавшись, она откинула одеяло, с неохотой ступила на пол и, мелко дрожа, принялась натягивать на себя одежду. Снорри приветственно фыркнул и вернулся к своим тяжелым думам.
Выглянув в крохотное, мутное и кривое окошко, бретонка поежилась. Над еще не проснувшимися болотами стлался белесый туман, сонно, недобро вскрикивали какие-то животные. Побережье за ночь украсило ожерелье выброшенных морем водорослей и ракушек, словно прилипших к темному песку. Вода сонно, устало колыхалась, по черной поверхности пробегали зеленые пенистые прожилки.
Нижний этаж таверны был необыкновенно пуст – лишь изредка в морозном утреннем полумраке всхрапывал кто-то и снова затихал. Бретонка огляделась в поисках хозяина таверны – никого.
Раздосадовано покачав головой, она пересекла унылый зал, толкнула покосившуюся скрипучую дверь и вышла на улицу. Промозглая сырость тут же с хищнической мягкостью обвила свою жертву, вязкий песок засосал ботинки по самую щиколотку. Скриб, высунувшись наружу следом за хозяйкой, недовольно зацокал.
Сделав несколько нелепых прыжков, помахав руками и таким образом немного согревшись, Мари размашистым шагом направилась к пристани. Единственный корабль уныло встретил ее вялым колыханием склизких парусов, деревянные мостки услужливо заскрипели под ногами. Бретонка с бестолковым ойканьем отпрыгнула обратно на берег – и врезалась во что-то мягкое.
Вернее, в кого-то.
- Добр-рое утр-ро, сэра, - с легкой усмешкой пожелал Та’Мррин. – Видимо, вы тоже любите подышать свежим воздухом, пока на улицах нет нар-роду?
- Д-да, - покраснев, неуклюже согласилась Мари. Хаджит, по-кошачьи лукаво прищурившись, кивнул.
- А… вы что-то говорили насчет пещеры… - вдруг вспомнила бретонка, и, смутившись, спросила: - мне или кому-то другому?..
- Вам, - меланхолично подтвердил Та’Мррин. -  Конечно, если вас устр-роит подобный вар-риант.
- А… - скриб ободряюще заскрипел. – А что это за пещера?
- Фешактикус, - рассеянно отозвался зверолюд. – Вы, вер-рно, должны о ней знать.
- Откуда? – бестолково ляпнула библиотекарша.
- Ну, как откуда… р-разумеется, от Гальсены. - Та’Мррин перевел благодушный взгляд на ленивое, уставшее после бурной ночи утреннее море. – По кр-райней мер-ре, часть написанного она должна была вам сказать.
- Но как… вы знаете об этом… в смысле…
- Всему свое вр-ремя, - был лаконичный ответ на невысказанный вопрос. – Возможно, я тоже не обыкновенный обыватель. Не до конца в этом увер-рен, но кто может знать?.. кстати, если ваш попутчик голоден, я мог бы дать вам с собой немного кор-рма. Видите ли, с пр-рошлых вр-ремен его у меня остались целые залежи…
Попутчик одобрительно, понимающе так заскворчал.
- У меня почти нет денег…
- А я так. По добр-роте душевной. Идет?
- Идет, - сдалась Мари.
Та’Мррин кивнул и без лишних слов вручил девице тугой мешок с чем-то, напоминающим смесь зерен комуники и соленого риса. Пока бретонка, несколько обалдев, пыталась выдавить «А что, вы так его с собой и носите?», хаджит усмехнулся, обнажив желтоватые клыки, и бодрым шагом направился в сторону медленно пробуждающейся таверны. Хвост и лапы его были облеплены мокрым песком. На краткий миг девушке почудилось, будто рядом с ним змеится цепочка следов, оставленных восемью (млин, честно, забыла, сколько их там у скриба... вроде все-таки восемь) квамистыми лапками.
  Мари подумала, сунула пакет с кормом в доброжелательно заурчавшую корзинку и слегка помятым голосом осведомилась у питомца:
- Значит, в Фешактикус?
Впрочем, других вариантов особо и не было.