Всех с наступающим Новым годом! Ну или с наступившим, если вы прочли это чуточку позже. А уж если поздравление для вас уже и вовсе не актуально, то просто желаю добра
Итак, я выкладываю продолжение (я сам не могу поверить, что разделался с этими эпизодами). Прода получилась уж очень длинной, поэтому с моей стороны низкий поклон тому, кто сумеет осилить всё до конца, кто сумеет протиснуться сквозь килограммы неказистой речи и лексики (я ведь ещё учусь!).
Приветствую абсолютно любую критику, какой бы резкой и негативной она не была!
VIIIОбычно после долгих ночей, проведённых с бренди, Орвас Дрен просыпался не позже полудня, но в тот день плантатор превзошёл самого себя: глаза он открыл только в третьем часу.
Данмер попробовал приподняться на диване, где он и заснул прямо в одежде, но тут же зашипел от головной боли. Похмелье давало о себе знать. Дрен предпринял ещё одну попытку и еле-еле, превозмогая трещание в мозгу, сменил положение с лежачего на сидячее.
В окна комнаты бил раздражающий свет.
Проблемы, которые, казалось, вытеснила бутылка киродиильского, вновь стояли на пороге дреновского кабинета.
Поста главы дома Хлаалу, ранее принадлежавший данмеру, оставался в руках у Крассиуса Курио; Камонна Тонг продолжал гнить на глазах; бежавший каджит так и не был найден.
«Даэдра, насколько же я опустился... Чуть ли не ползаю перед этим Арлондиилом, жалким тэлванни...»
Через десять минут головная боль немного стихла и плантатор позвал Харса, своего раба. В комнату, как всегда робко, вошёл запуганный аргонианин.
— Да, хозяин? — раздался бас ящера.
— Воды принеси. — прохрипел данмер.
В один миг перед плантатором оказался деревянный кувшин. Дрен принял его из рук домашнего раба и начал жадно заглатывать воду. Как приятно разливается по телу влага...
— Хозяин... Вам... эм-м... письмо пришло.
Держа кувшин у рта, но перестав пить, эльф бросил взгляд на Харса. В глазах данмера читалось предвкушение чего-то интересного: наверное, Лирий написал о поимке раба, или Дралас сообщает из Сейда Нин об успехе.
— Дай его! Живо! — скомандовал Дрен, настолько оживлённый, что забыл спросить, от кого пришло послание.
Раб быстро принёс письмо, и плантатор, поднявшись с дивана, начал изучать конверт.
Из Эбенгарда? Да это от Ведама Дрена! Чуть было приподнявшееся настроение данмера тут же упало снова.
Орвас извлёк письмо и начал читать его:
«Дорогой брат!
Пропущу все эти формальные любезности и перейду к самой сути.
Вот уже три месяца прошло с тех пор, как на совете Хлаалу тебя отстранили от должности главы великого дома. Однако, Орвас, как видно, ты продолжаешь считать себя лидером, ведь интриганство с твоей стороны не прекратилось. Но смею тебя заверить, мой дорогой брат: попытки посеять смуту среди советников, как ты это делал и раньше, не увенчаются успехом.
Тебе придётся смириться, что Веланда Омани и Нивена Улис давно вне зоны твоего влияния. А главное — смирись — дом теперь возглавляет Крассиус Кури. Твои поползновения к подкупу, шантажу и к убийствам (излюбленному тобою методу) всячески пресекаются и будут пресекаться, так что рекомендую тебе заткнуть Камонну Тонг за пояс. В моей голове ещё свежо воспоминание о твоём неудачном заговоре против меня, герцога вварденфельского. Ты ещё, можно сказать, легко отделался. Но несмотря на это, повторюсь, ты остаёшься непреклонным в своих кознях! Впрочем, я не держу зла за ту твою выходку, не завещал ли нам Вивек прощать ближнего своего?
Надеюсь, что в тебе проснётся голос разума и ты одумаешься. Если же нет... то я буду более
настойчив в своих увещеваниях и действиях.
Удачи, брат. Да пребудет с тобой Альмсиви.
В. Д.
P. S. И настоятельно рекомендую тебе как можно скорее рационализировать своё хозяйство и отпустить рабов (ну или по крайней мере продать их). В Морнхолде, по всей видимости, действительно обсуждают
тот самый закон.»
Проснулся ли у плантатора голос разума, одумался ли он?
Орвас импульсивно скомкал исписанный лист и бросил в сторону. Бумажный комок залетел под письменный стол, где лежали стеклянные осколки, принадлежавшие ещё одной разбитой бутылке бренди.
Письмо герцога вызвало обратный эффект: Дрен стал ещё более убеждён в том, что надо продолжать идти к цели привычным путём — подкупом, шантажом, убийствами.
Данмер с заложенными за спину руками начал нервно расхаживать по кабинету, обдумывая очередной гнусный план. Вся работа дреновского ума была сосредоточена на поимке каджита. В голову приходили не столько трезвые идеи, сколько мысли о кровавых разборках, убийствах и мести.
Харс, угодливо ссутулившись, исподлобья посматривал на своего грозного хозяина: небритый, обросший данмер в грязной рубашке совершал широкими шагами путь от дивана к окну и от окна к дивану.
Высокая фигура остановилась. «Эта сволочь Лирий, что просто-напросто прикарманила мои деньги...»
Данмер резко повернулся к Харсу:
— Позови сюда Тарваса и... Элана.
Аргонианин стрелою вылетел из кабинета, и через минуту в помещение вошли два тёмных эльфа. На одном — Тарвасе — был надет кожаный доспех из кожи нетча, на другом, Элане — хитиновый, белый. На серьёзных лицах обоих данмеров выражалась преданность. Преданность даже не боссу, а своей работе, своему криминального делу.
Конечно, эти головорезы на такие опытные и искусные в своём ремесле, как наёмник Дралас или браться Йениты, погибшие от руки Нереварина, но кое-что из себя они, несомненно, представляли.
Дрен смерил подчинённых взглядом и затем уселся за письменный стол.
— Пелагиад. Комендант форта Гней Лирий. Этой ночью. — разрубил плантатор и сделал паузу. — вопросы?
Вопросов не было.
***
— Отбой! — скомандовал центурион Фьолд, капитан стражи форта Пелагиад.
Уставшие легионеры разошлись по своим кроватям, и уже через минуту из казармы стал доноситься солдатский храп.
Офицер, широкоплечий норд с массивной челюстью, вышел из зала, где мирно почивали легионеры, и углубился во мрачные своды имперской крепости.
На одном из коридорных поворотов его остановили двое стражников:
— Стой! Кто идёт? — спешно выкрикнул высокий имперец с факелом в руке.
— Твою мать, Верк, да я это, я. — недовольно бросил норд.
— А, капитан, прости, не признали...
— Фьолд, мы тебя зажда...
Офицер, прервав речь второго стражника, резко приставил палец к губам и издал сигнальное: «ч-ч-ч!»
— … Мы тебя заждались, — уже шёпотом продолжил низкорослый караульный, стоящий справа от Верка. — думали, уж сдрейфил.
— Нет, Бальбус. Ты разве, скамп возьми, не слышал, что та скотина приказала устраивать смотр почти до полуночи? Только вот сейчас разобрался с последней центурией. Скажи спасибо, я вас с сержантом сегодня по
особому случаю освободил от обязанностей... Небось сидели тут у входа, — и Фьолд указал на деревянную дверь за стражниками, ведущую в центральную залу форта. — и байки гоняли, итить-колотить. — капитан, который сделал Бальбусу замечание говорить тише, сам же ворчал всё громче и громче, так что его, наверное, стало слышно в заснувшей казарме. — А Лирий всё ж сволочь: вечно отдаст бессмысленный приказ. Ничего, уже скоро это закончится... — последовала загадочная пауза.
— Ладно. Бальбус, ты караул снял?
Горбоносый помощник центуриона спешно кивнул. Его шлем, что был великоват, смешно сползал при каждом резком движении круглой головы.
— И со входа к нему в кабинет тоже?
— Да.
— Ну что, все помнят действия? Поднимаемся к нему, будим, заставляем его написать рапорт об отставке, затем этой ночью при снятом карауле выпроваживаем его из форта в Сейда нин — Бульбус, в это время остаёшься в форте — затем отправляем рапорт в Эбенгард.
Верк демонстративно кашлянул.
— Ах, даэдра побери, забыл: вынуждаем скотину всё-таки подписать указ о повышении тебя, Верк, до ранга опциона. Ну и дружка твоего отпускаем, целителя... Доволен, харя?
Имперец был более чем доволен, ведь он сможет выручить своего товарища, а также, наконец, получит заслуженное воинское звание. Перед самой своей отставкой Ангорил, бывший рыцарь-протектор форта, решил, наконец, подписать указ о повышении тессерария Верка до следующего ранга, но сделать это всё же не успел. Когда комендантское кресло занял Лирий, все легионеры просто забыли о том, что такое повышение за службу, однако стало частым понижение: так, Верк был фактически беспричинно понижен до сержантской должности. Но разве лишь из-за этого имперец так ненавидел своего трибуна?
По сути этот высокий коловианец выражал гнев лейтенанта Бальбуса, часовых, лучников на стенах — всего гарнизона, которому осточертели подлость и жестокость Лирия. Не являлся исключением среди легионеров и капитан Фьолд. Этот грубый норд хоть и был сторонником жёсткой палочной дисциплины, но выступал против обращения с солдатами, как с расходным материалом. Этот человек, служивший вместе с Верком в совершенно диком Чернотопье, знал цену людям: принуждение солдат нести караул голышом, непрекращающиеся телесные наказания по любому поводу вкупе с десятками бессмысленных приказов вызывали в нём волчье бешенство.
И подобный расклад дел не мог не привести к тому, что происходило этой ночью...
Легионеры вошли в центральную залу. Караульных нигде не было. Вскоре заговорщики, поднявшись на второй этаж, уже стояли у двери в кабинет трибуна.
Воображение Верка рисовало живую картину: стальная перчатка сжала горло Лирия — «Ну, скотина, разве на помнишь, как ты выставил меня нагим на мороз?!» — комендант пытается что-то сказать, но из его рта вырывается лишь хрип, жирная физиономия всё более наливается кровью...
Голос Фьолда вернул сержанта с небес на землю, точнее, из кабинета в коридор:
— Ну что, ребятки? Готовы? Да пребудет с нами Талос. — капитан сплюнул на пол, затем потянул ручку двери на себя.
Легионеры, держа в руках факелы, а на поясах — клинки, вошли в тёмную комнату ненавистного трибуна.
В середине кабинеты располагался дубовый имперский стол. Гнея Лирия, которого почти никто не мог терпеть, кроме нескольких лизоблюдов, за его скверный характер, в то же время выделяла особая аккуратность в быту, порой доходящая до мелочности. Свитки, чернила, перья и прочие письменные принадлежности ровно лежали на столе, каждый предмет — на своём месте. На дубовой поверхности, собственно, как и во всём кабинете, не было ни пылинки. Ордена трибуна (за доблестное протирание штанов в метрополии, стало быть), развешанные над кроватью в углу комнаты, где мирно сопел комендант, следовали друг за другом в алфавитном порядке и находились за стеклянными витринами.
Верк был последним из вошедших в кабинет, поэтому дверь закрывал он. Эта тяжёлая деревянная доска, как и все двери в старых имперских фортах, звучно скрипела. Странно, что, когда щеколда уже оказалась внутри замкового механизма, скрип не прекратился...
— Хм? — Фьолд переглянулся с сержантом и своим помощником.
Однако звук доносился не от входа, а от противоположного конца кабинета, со стороны окна. Быстро это определив, трое легионеров, как один, бросили туда свой взгляд. В этот момент они увидели, как с подоконника на пол кабинета спрыгнула чёрная фигура. Она выпрямилась, и пламя факелов осветило незнакомца — данмера в хитиновых доспехах.
Тишина, воцарившаяся в спящей комнате, постепенно приобретала нагнетающий характер, и, как после затишья перед жуткой бурей, вскоре должно было что-то произойти.
Четверо мужчин стояли в нерешительности.
Внезапно данмер крикнул:
— Тарвас! Это ловушка!
После этого эльф потянулся к своему поясу.
Лирий заворочался на кровати.
Первым из легионеров среагировал Бальбус: он, одарённый быстрой сообразительностью, мгновенно выхватил из ножен гладиус и с яростью, которая свойственна скорее оркам, нежели имперцам, бросился на незнакомца. Вслед за тессерарием достали свои мечи Фьолд и Верк.
Пока легионер бежал через весь кабинет к цели, он задел своим телом массивный письменный стол — несколько листов, скомканные бумаги и чернильница свалились на пол. Топот Бальбуса и громкий шорох, который издали деревянные ножки, резко сдвинувшиеся, окончательно разбудили коменданта:
— А, что, какого скампа?.. — спросонья пробормотал трибун. Внезапно его только что открывшимся глазам предстала следующая сцена.
У окна на неизвестного данмера накинулся легионер. Эльф с кинжалом сделал неудачную попытку увернуться от меча, что сделало атаку имперца смертельной: поперечный удар был нанесён по надплечью и шее. Изо рта данмера вылетел его последний стон. Истекая кровью, тёмный эльф с помертвевшим взором выронил серебряный клинок, а затем повалился назад и, стукнувшись о подоконник, упал на пол.
Гней Лирий прижался к стене и вскрикнул.
Пока происходил тот короткий бой, Верк и Фьолд с обнажёнными мечами подходили к Бальбусу, огибая стол с двух сторон: сержант — с левой, капитан — с правой. Они, хоть ничего и не понимали в происходящей ситуации, были уверены в победе сотоварища.
— Что здесь, скамп возьми, творится?! — вскричал напуганный рыцарь-протектор в белой пижаме.
Неожиданно в открытое мёртвым злоумышленником окно влетел (в буквальном смысле) ещё один данмер. Он спрыгнул на пол и молниеносно запустил во Фьолда какой-то металлический предмет. Счастливый промах! — метательная звезда просвистела в нескольких миллиметрах от уха норда. После этого эльф в нетчевом доспехе, держа в руке кинжал, стремительным рывком нанёс Бальбусу, стоявшему справа от него, коварный удар в живот.
— Аргх!.. — имперец уронил гладиус и, сжав свою рану, сам упал на пол.
Стоны корчившегося Бальбуса периодически выливались в короткие вскрики. Легионеру было нанесено тяжёлое ранение, и в течение нескольких минут ему предстояло умереть. Разве что очень сильным и опытный маг-целитель мог спасти его.
Испуганный комендант беспомощно прижимал к себе одеяло и, приоткрыв рот, смотрел на происходящее ошарашенными глазами. Он ровным счётом ничего не понимал: кто эти данмеры?! Какого скампа здесь делают офицеры?!?! почему они все убивают друг друга?!?!?!
Тёмный эльф не успел добить имперца. Сзади к меру подошёл Фьолд и одним уверенным ударом раскроил ему голову. Трудно представить, сколько времени потребуется, чтобы отмыть помещение от пролитой в эту ночь крови.
Гней Лирий был больше штабным офицером, чем боевым, и поэтому, его, не привыкшего наблюдать подобную резню, вырвало прямо на кровать.
Увидев, что со вторым данмером покончено, Верк опустился на колени и приблизился к мучающемуся лейтенанту:
— Проклятье, у него глубокая рана!.. Сейчас, Бальбус, потерпи...
Тем временем Фьолд высунулся в окно и осмотрелся. Больше летающих эльфов не было видно.
— А-ар-р-р! Фельдшер тут не поможет! — воскликнул капитан, и затем, превратившись в растерянного подчинённого, обратился к трибуну, который, дрожа, едва мог усидеться на заблёванной кровати: — Господин комендант, нужен городской целитель, позвольте...
— Кто эти данмеры?! Это убийцы, ассасины?! — верещал толстяк.
— Э-э-э... да, господин рыцарь-протектор... — начал неуверенно капитан, всё более понимая, что через минуту сбежится стража и идею о заговоре можно будет надолго забыть или похоронить вовсе; внизу уже был слышен топот солдат. — ...мы услышали тут шум, и... вот... на помощь к вам...
— Ты ещё требуешь благодарности, пёс?! Это твоя работа! Где стража была, где караул?! — Лирий рвал и метал.
— Даэдра!.. Фьолд, Фиьолд, нужно действовать незамедлительно! Он скоро умрёт! — голос Верка дрожал, с его лица градом шёл пот. — ...Постой... я знаю, знаю! Дай мне ключ от тюрьмы! Быстро!
Капитан протянул руку к поясу, к связке ключей. В его растерянном взгляде блеснул луч слабенькой надежды.
— Отставить!!! Сержант, кто тебе приказывал?! Живо его к фельдшеру!
Верк и слушать не хотел. Пусть его заставят сутками стоять без одежды на башне, пусть он потом получит сотню ударов палкой, но лейтенант выживет.
Каждый вскрик взбесившегося коменданта всё больше раздражал Фьолда, и норд, еле сдерживаясь от того, чтобы рявкнуть: «заткнись, жирная скотина!!!», передал ключ Верку.
Сержант моментально выбежал из кабинета.
— Ты что, сукин сын, не слышал?! Верни немедленно своего солдата и зови фельдшера! Что ты стоишь, кретин?!
— А-а-а... Фьолд!.. — прохрипел не своим голосом Бальбус.
Капитан, сжав от злости и досады зубы, порывисто дышал. Он ничего не мог сделать. Бальбус вот-вот умрёт, заговор провален... Приходилось только подавлять свой гнев на осточертевшего трибуна.
Внезапно на глаза капитану попался серебряный кинжал, лежавший в шаге от данмера в хитиновом доспехе.
Лирий продолжал орать, но его слова как будто не доходили до сознания норда, растворялись в голове, котле, что сейчас кипел на плечах капитана.
Фьолд расслабил мускулы лица и приоткрыл рот, что-то сообразив; он убрал в ножны окровавленный гладиус и подобрал с ковра кинжал.
— Фьолд, сукин сын, будешь... Фьолд? Что... что ты хочешь сделать?.. Ты?..
***
Работая в своей домашней лаборатории, Финор Ллоурард употреблял ночные часы своего времени на создание новых зелий и чтение древних алхимических трактатов. Вставал же целитель, напротив, очень рано — ему хотелось как можно скорее вернуться к исследовательской деятельности. Разумеется, это не могло не сказаться на здоровье. И хоть Финор, лекарь, понимал это, как никто другой, но всё же бретон не отказывался от своей привычки.
В тюремной камере, где вместо мягкой уютной кровати валялся убогий соломенный настил, гнилой и влажный, а вместо доброй крыши над головой — каменный потолок, откуда постоянно капала вода, Финор снова ощутил на себе все тяготы бессонницы. Он лежал на своей жалкой постели и сознание его, словно сито, пропускало через себя сотни беспорядочных мыслей: холод, влага, сырость, тюрьма, Пелагиад, форт, Гней Лирий, обвинение, арест, каджит, альбинос, исследования... Наконец, сон, пробравшись сквозь эту преграду, подступил к разуму целителя и начал захватывать его. Из черноты стал проступать образ рабочего места Финора. Бретону, как это часто с ним случается, начали сниться его бесценные эликсиры в дорогих склянках, древние алхимические трактаты Второй эры, диковинные ингредиенты Морроувинда, грибы и растения — всё, что было нахально разбито, порвано и растоптано в тот вечер псами Лирия... Сон всё поглощал и поглощал Финора.
Внезапно дверь в подземелье резко отворилась. Петли ржаво вскрикнули. Вслед за этим каземат наполнился стуком железных подошв. Шаги были торопливыми и громкими.
Шум стёр все образы, явившиеся Финору, и проклятая бессонница вновь нависла над целителем.
Вскоре у двери в камеру оказалась высокая фигура стражника. Факел, который держал легионер, освещал его лицо. И в нём бретон узнал волевые черты Верка.
Оперевшись локтями, алхимик приподнялся на соломе. Имперец отпёр дверь дверь и быстро подошёл к Финору.
— Лирий всё-таки решился меня пытать? — слабым голосом спросил бретон.
— Скорее, вставай, Финор, нужна твоя помощь. — быстро проговорил запыхавшийся Верк, оставив без ответа вопрос целителя.
— Но что случилось?
Снова ничего не ответив, Верк взял бретона за руку и потащил его за собой. Финор, не теряя удивления, поддался.
Покинув камеру, легионер перешёл не бег, и пожилому бретонцу пришлось взять темп этого сильного и здорового мужчины.
Пробегая по коридору Финор то и дело замечал у камерных решёток любопытствующие лица заключённых. Алхимика поразило, что за столом у каменной лестницы, ведущей к выходу, никто не сидел — начальник тюрьмы почему-то отсутствовал. Также куда-то делись часовые, время от времени шаставшие по каземату.
Дверь за бегущими захлопнулась, и они очутились в узком крепостном коридоре, который затем вывел их в казарму. Едва поддающаяся описанию суматоха царила в солдатском помещении. Легионеры, как ошпаренные, вскакивали с кроватей, второпях застёгивали на себе доспехи и, произнося ругательства, молниеносно выбегали из барака.
Верк и Финор быстро пролетели меж солдатских коек.
Что случилось? Неужели пожар? — выдыхаясь, вопрошал целитель.
Но имперец не отвечал. Он продолжал нестись, минуя коридорные изгибы и лестничные подъёмы, а бретон еле поспевал за ним.
К счастью для алхимика, бежавшие мимо него легионеры не обращали на узника никакого внимания.
Через некоторое время два товарища оказалась в главном помещении форта. Сводчатый зал был наполнен солдатским топотом и руганью старшин.
Верк стремглав бросился к другому концу помещения.
— Помедленней! Мне ведь за 50! — прохрипел Финор, едва не врезавшись в очередную каменную колонну.
Имперец и бретон добрались до широкого проёма, за которым следовала крутая винтовая лестница. Стремительно преодолев все ступени, Верк очутился на втором этаже. Целитель начинал заметно отставать от своего друга, однако до цели, куда легионер вёл алхимика, оставалось совсем немного, и вскоре Финор достиг кабинета. У входа в комнату уже успела собраться плотная толпа солдат, в которой где-то затерялся Верк. Целитель, будучи невысокого роста, из-за стальных шлемов стражников не мог разглядеть, что происходило внутри кабинета. Однако до его ушей донёсся обрывок звучной речи:
— …Но мы всё же не успели, и вот что случилось... К счастью, убийцам, мать их так, — продолжал громкий бас. — не удалось сбежать...
В этот момент алхимик услышал голос Верка. Между имперцем и невидимым оратором завязался диалог. Их не было слышно, но в интонации своего друга целитель распознал ноты изумления и растерянности. Резко повысив голос, собеседник Верка завершил короткий разговор следующими словами:
— Привёл? Так чё стоишь, дуй давай быстро! Дать дорогу сержанту.
Забормотавшая толпа освободила проход. К бретону подошёл Верк, взял его за руку и перевёл через порог в просторный кабинет. Расступившиеся рядовые с недоумением смотрели на странного грязного человека в поношенной ночной пижаме.
Глазам Финора представилось зрелище не из приятных.
У подоконника распластались два мёртвых данмера, у одного из них голова была раскроена. Рядом с письменным столом лежал легионер, судя по всему тяжело раненный и потерявший сознание, так как над ним навис фельдшер, тщетно силившийся слабым искорками магии излечить его. На деревянной кровати в углу комнаты валялся жирный имперец с перерезанной глоткой... Определив, что это тело коменданта Лирия, алхимик от удивления дёрнул бровями. Белые простыни и пол были изрядно залиты кровью, серебристо блестевшей при свете массера и секунды.
В горле целителя словно камень застрял — бардовое зрелище этой бойни не давало вымолвить Финору ни слова.
В центре кабинета, рядом со сдвинутым столом, стоял ораторствующий норд. Его медвежье лицо было напряжено, нижняя челюсть немного выдвинута вперёд. Он внимательно рассматривал Финора. Целитель поймал его взгляд, от которого ему стало не по себе. Бретон опустил глаза и посмотрел на полуживого легионера и возившегося с ним фельдшера в окровавленном фартуке. Армейский медик не обращал внимания на то, что творилось вокруг. Видно было, как юный врач дрожал всем телом и что-то нервно бормотал себе под нос. Он не переставал пускать заряд за зарядом магической энергии в тело раненого, но вместе с этим понимал, что все его усилия — бесплодны.
Прежде чем Верк или широкоплечий норд успели произнести хоть слово, целитель сделал энергичный шаг по направлению к легионеру, жизнь которого болталась на волоске.
— Отойди, салага. — сказал Финор, легонько оттолкнув фельдшера.
Салага вздрогнул от неожиданности, но всё же поддался, уступив тяжело раненного бретону. Целитель опустился на колени и несколько секунд рассматривал коварную рану: нагрудник, снятый медиком, лежал в стороне, но Финор определил, что вероломный удар был искусно нанесён под доспех.
Бретон медленно, как будто неуверенно, опустил свои руки на тело имперца. Лекарь закрыл глаза и некоторое время не совершал никаких движений. Все солдаты вокруг напряжённо молчали. Они ожидали чего-то необыкновенного, чуда.
Из-под ладоней алхимика загорелось скромное свечение, напомнившее сперва солнечный блик. Вслед за этим целебный свет начал разгораться всё ярче, и, изменяясь в оттенке — от ослепительно-белоснежного до светло синего, он обволок живот лейтенанта. Вскоре всё тело тессерария было окутано нежной пеленой, от которой отделялись и медленно летели в стороны маленькие искорки. Магические светлячки несколько мгновений источали свет и затем исчезали, уступая место новым. Переливающуюся игру ярких оттенков сопровождал тихий приятный звон, серебривший тишину.
Через минуту белый свет начал меркнуть, затем погас. Финор поднялся с колен, некоторые легионеры, ещё не отделавшиеся от впечатления, продолжали стоять с разинутым ртом — Бальбус пришёл в себя. Он открыл глаза и несколько секунд стеклянным взглядом смотрел вперёд. Вслед за этим офицер ощупал место, куда данмер нанёс удар — раны не было. Он приподнялся на локте и оглянулся. Заметив перед собой чудно́го бретонца, в своей белой пижаме напоминавшего привидение, лейтенант понял, что к чему.
— Я... Вы... — имперец запнулся, из его рта, растянутого идиотской улыбкой, стало выходить невнятное бормотание.
Толпа легионеров начала перешёптываться.
— Верк... — рассеянно произнёс капитан.
— Да? — также рассеянно откликнулся сержант, вперив взгляд в Бальбуса.
— Помнишь нашего армейского целителя, когда мы усмиряли ящеров в Лилмоте?
— Помню...
— Так вот: он по сравнению с этим бретонцем кусок...
В этот момент Бальбус, словно выйдя из оцепенения, подскочил и бросился к ногам Финора. Лейтенант, забыв про офицерское достоинство — ведь рядом стояли солдаты, уже начинавшие посмеиваться — ползал перед пожилым магом и заваливал его нескончаемыми благодарностями по всевозможных речевых формах. Алхимик, человек по натуре скромный, чувствовал себя всё более неловко, невнятно проговаривая: «Ну что Вы... ладно Вам, это моя работа» и пр.
Фьолд, решив, что эта сентиментальная сцена затянулась, выпалил:
— Так, бальбус, всё, довольно! Ты офицер, итить! Ещё успеешь поблагодарить своего спасителя. Поднимайся! Оглянись, скамп побери, вокруг, и увидишь, сколько дерьма мы... э-э-э... тут произошло.
Лейтенант послушался и встал с колен.
Затем капитан грубым образом обратился к стаду шепчущихся и посмеивающихся солдат и отдал им приказ «свалить» из помещения. Когда легионеры вышли и начали расходиться по позициям своего караула, Фьолд предложил «господину целителю» остаться в форте и устроиться здесь военным медиком, а также выбрать награду, какую немногочисленное офицерство было бы в силах ему дать. От должности Финор вежливо отказался, лишь попросил возместить ущерб за разгромленный дом. Норд сказал, что в ближайшие дни офицеры найдут средства. К удивлению капитана, алхимик, хотя и, видно было, находился под впечатлением от произошедшего, ничего не стал спрашивать про трупы... Должно быть, он что-то понимал. Впрочем, это «что-то» понимали и легионеры, однако в форте слишком не любили ныне покойного трибуна, чтобы об этом говорить вслух.
Финор уж было направился к двери, как взгляд его случайно зацепился за письмо, лежавшее на полу рядом со сдвинутым столом среди других опрокинутых бумаг. Осторожно распечатанный конвертик крайне заинтересовал алхимика, и бретон решил поднять его, чтобы изучить письмо. Тем временем трое легионеров горячо обсуждали положение в форте, а потому не обратили внимание на Финора, который что-то читал.
Письмо, адресованное коменданту, было от некоего А. из Тель Воса. Речь в послании, как и подсказывало предчувствие Финору, шла о С'Берре. Неизвестный адресант, скрывавший своё имя под одинокой литерой, предлагал трибуну крупную сумму, 5000 дрейков, если тот сумеет разыскать альбиноса. В своём письме А. рекомендовал заняться поиском в соседних городах и советовал обыскать и допросить всех местных магов и целителей... Таким образом, самые неприятные опасения бретона оправдались: в игру «поймай кота», куда втянули и пелагиадского трибуна, действительно вступила ешё одна сторона. Именно
ещё одна, поскольку письмо, неоспоримо, было подписано не Дреном — лорд Хлаалу, самоуверенность и дерзость которого известна всем, не стал бы писать анонимно, как какой-нибудь мелкий контрабандист; и язык самого послания слишком изящный, даже с некоторой помой, словно строки были выведены из-под пера телваннийского магистра...
Закончив чтение письма, Финор взглянул на поверхность стола и увидел ещё несколько распечатанных конвертов и смятых черновиков. В этот момент Верк, оторвавшись от разговора с Фьолдом и Бальбусом, обратился к целителю:
— Ты что-то ещё хотел, друг?
— Да... — своим слабоватым и потерянным голосом произнёс Финор. — могу ли я просмотреть письма покойника?
— Валяйте, господин. — ответил за имперца Фьолд, а затем велел Бальбусу осмотреть тела мёртвых эльфов.
Из всей найденной корреспонденции и оставленных Лирием черновиков Финор узнал следующее: плантатор Дрен в своих трёх письмах неоднократно справлялся о каджите-альбиносе, причём последнее отправленное письмо было написано в откровенно угрожающем тоне; кроме того, Лирий вёл переговоры с имперской администрацией Сейда Нин о том, чтобы и там устроить розыск С'Берра.
Изучив листы, Финор поблагодарил Верка за помощь, попрощался с офицерами и направился к выходу из замызганного алой краской кабинета. Все письма бретон взял с собой.
Сержант, будучи товарищем алхимика, решил проводить его до спуска на первый этаж.
Внизу всё ещё был слышен солдатский говор — старшины пока не навели окончательного порядка среди легионеров.
— Думаю, ты уж догадался, что здесь сейчас произошло. Но если задаёшься вопросом, кто эти данмеры, то наверняка дреновские ребятки. Представь, они использовали зелья левитации!.. Ну что, Финор, куда ты сейчас? — с дружеской теплотой спросил имперец.
Трудно выразить всю признательность бретонцу, застывшую в голубых глазах Верка. Почти все, кто когда-либо знал целителя, этого улыбчивого дядюшку, души в нём не чаяли.
— Сейчас домой, конечно. Затем поеду в Альд'Рун, надо как можно быстрее связаться с Анорененом. И если он успел уехать, а он наверняка успел, то выяснить, куда. Э-хе-хех... — вздохнул лекарь.
Ничего не ответив, Верк кивнул головой. Через несколько секунд молчания от спросил заметно изменившимся тоном:
— Финор, скажи, ты так беспокоишься за каджита только лишь из-за того, что хочешь помочь ему?
В ответ целитель пробормотал что-то невнятное. Затем он попрощался с легионером и начал спускаться по узкой витой лестнице.
Когда бывший заключённый проходил через главный зал, его без вопросов пропускали. Он замечал, как многие солдаты при его появлении замолкали и провожали его уход полными трепета взглядами.
У самого выхода из форта на улицу к Финору подбежал легионер. Это оказался снова Верк.
— Отлично, что ты ещё пока не ушёл... Мы рылись в столе Лирия. В нижнем ящике нашли вот это. Тут около 1500 септимов, думаю, этого хватит, чтобы ты купил себе новые колбы и реторты.
Имперец протянул предмет. Это был кошелёк со старой запёкшийся кровью.
Кожаный и с золотым узором.
***
Счастье! Нуежели, неужели после стольких месяцев злоключений по всему Тамриэлю и биений о скалы судьбы С'Берр наконец-то вернётся домой?
Он держал в руках документы, только что полученные от Аэгонта — тысяча септимов за эти ценные бумаги была уплачена, основной шаг к побегу с этого мрачного острова сделан. С улыбкой рассматривая графы «раса», «пол», «дата рождения», каджит представлял себе, как он показывает своё удостоверение личности легионеру на пристани, садиться на корабль, судно отчаливает, оставляя за собой землю проклятых данмеров, на горизонте исчезает пик Красной горы и ярко, почти радостно, светит солнце!..
Но всё же рано плавать в грёзах. Вокруг — серые углы тёмного Альд'Руна, и дальнейшие действия ещё не ясны.
С'Берр убрал документы и продолжил свой путь по тёмным редоранским улицам. Спустя пять минут рыжий альбинос уже был в раковинообразном здании Гильдии магов.
При входе он показал расписку Анаренена консьержу, тот кивнул, и каджит пошёл к спуску на следующий этаж.
Альтмер тем временем у себя в лаборатории варил какое-то снадобье или яд, от реторт и перегонных кубов неустанно исходил пар — работа в буквальном смысле кипела. На эльфе была его обычная рабочая одежда: холщовые рубаха и штаны, кожаный жилет и повязанный на поясе фартук.
— Войдите. — ответил алхимик на дверной стук.
На пороге появился рыжий каджит.
— Здравствуй, Анаренен. С'Берр думал, что придёт поздновато, но ты весь в работе... я не отрываю? У меня хорошие новости.
— Самую малость. Как раз работаю над очередным препаратом для тебя... Ты же ведь не пришёл порадовать меня своим новым хитиновым комплектом, заработанным на свои, если так, конечно, можно выразиться, честно заработанные деньги? — ущипнул Анаренен, и мимика его выдавила что-то наподобие улыбки. На лице его читалось беспокойство, обременённое какой-то проблемой. И было очевидно, что съязвил он лишь по своей старой привычке.
С'Берр привык к этой холодной иронии, часто встречавшей его, когда он приходил к эльфу, и поэтому перешёл сразу к делу:
— Каджит хотел сообщить тебе, что он наконец-то получил документы. — и член Гильдии воров протянул ему свиток. — Теперь-то каджит может узнать, каковы дальнейшие действия?
— Да, Аэгонт постарался. — сказал альтмер, совершенно равнодушно глядя на удостоверение личности; затем он отдал свиток обратно каджиту. — Что касается планов... Финор в имперской тюрьме. Тебе и, пожалуй, заодно мне надо как можно скорее поменять место дислокации.
Это известие грубейшим образом раздавило хорошее настроение С'Берра.
— В тюрьме? Как в тюрьме? Откуда ты знаешь? — удивлённо вопрошал каджит.
— Мне только вчера вечером пришло от него письмо, где он говорит об этом... Видимо, он отправил его не без помощи какого-нибудь знакомого в форте. Поэтому наши планы немного меняются.
— Но разве можно просто так взять и оставить Финора? Каджит ему обязан жизнью, он навеки его должник! В некоторых землях Эльсвейра существует обычай отрезать себе палец, если оставляешь своего друга в беде...
— Тише, тише. Поверь мне, Ллоурард сам о себе позаботиться, это я, как маг, знающий его 20 лет, тебе гарантирую.
— Ладно, каджит на это надеется. — немного успокоившись, С'Берр продолжил говорить от первого лица, чему его научили книги. — Тогда какие «наши» планы меняются, если я даже не знал, что ты собирался предпринять раньше? Ты мне ничего не говорил.
— Я просто не люблю торопить события и заглядывать слишком далеко. Я полагал, что ты, получив документы, сможешь затем добраться до Эбенгарда и легально выехать из Морроувинда с моей помощью.
— Так в чём же дело? Документы на руках.
— Не всё так просто. Билеты от Эбенгарда до портов юго-западных провинций невероятно дорогие, тебе придётся ещё не меньше месяца копить средства, а в сложившихся обстоятельствах, С'Берр, очень опасно сидеть на месте — Финор пишет, что твоим поиском активно занимаются. Немаловажно ещё то, что следующий рейс от Эбенгарда до Сенчала будет лишь через несколько недель.
Каджит снова впал в свойственную ему глубокую задумчивость. Так всегда случается: только на горизонте блеснёт свет маяка, как твой жалкий баркас застигает сильная буря.
— Хорошо, тогда какой у тебя план? — оторвался от своих размышлений С'Берр.
— План следующий: — чуть энергичнее сказал Анаренен. — Ты завтра же утром покидаешь Альд'Рун и направляешься в Садрит'Мору. Где-то через неделю я буду в «Привратном трактире», местном заведении для гостей города, там мы с тобой и встретимся. К тому времени я постараюсь решить вопросы касательно твоего выезда. Но, прошу, не принимай меня за альтруиста, вроде Финора — не переношу, когда во мне видят то, чем я не являюсь — пока я работаю с тобой, я имею непаханое поле для исследований.
В течение всего разговора альтмер не отрывался от своих пробирок и реторт. Так, завершив речь, он завершил и работу над последним на тот день снадобьем.
Эльф и каджит обсудили ещё некоторые вопросы касательно их плана и затем Анаренен на столе, поверхность которого в некоторых местах была прожжена едкими веществами, передвинул несколько пузырьков в сторону С'Берра.
— Вот, забирай. Это тебе на неделю, особенно старайся не расточительствовать.
Каджит осторожно поместил снадобья в наплечную сумку.
Коллеги (их смело можно назвать так) попрощались, и С'Берр удалился из лаборатории.
Когда дверь захлопнулась, алхимик опустился на кривой табурет, стоявший в углу помещения, закрыл лицо руками и начал о чём-то усиленно размышлять. Так он просидел несколько минут, соображая, добывая руду в шахте своих мыслей; иногда он резко подходил к рабочему столу, открывал записную книжку и делал какие-то заметки. Умственная деятельность была прервана очередным деревянным стуком.
— Входите. — поднял голову алхимик.
Через порог переступила молодая на вид бретонка, в лёгкой небесного цвета мантии. Её рыжие волосы были заплетены сзади в хвост. На шее висел большой круглый медальон.
— А, снова здравствуй, Эдвина. — уставшим голосом произнёс эльф.
— Здравствуй, я когда от тебя отчёта дождусь? — строго спросила глава альд'рунского отделения Гильдии.
Альтмер вздохнул.
— Извини, но мне нужно ещё две недели. Я завтра покидаю Альд'Рун.
— Ладно, но не более двух недель. Однако подожди, покидаешь? У тебя давно не было выездов, куда направляешься?
Некоторое время Анаренен, опустив взгляд, молчал, затем ответил:
— ...В Гнисис, кое-какие дела с поставщиком муска. Не могла бы ты так и передать, если за время моего отсутствия меня захочет кто-либо посетить? А меня обязательно посетят. И не раз...
***
— Балмора! — крикнул седой погонщик.
Наёмник мгновенно открыл глаза, от его чуткого сна, который только полчаса назад объял его, ничего не осталось. Зевнув, данмер окинул взглядом юго-западное нагорье: вдалеке горели огни имперской твердыни, на ночном холсте вырисовывались останки двемерских чертогов, и всё ближе становились каменные постройки Города.
Силт страйдер подошёл к платформе балморского порта. Блоха издала краткое «у-у-у» и замерла. Снова раздался грубый голос ямщика:
— Всё, кидайте лестницу и вылезайте.
В ночные смены погонщики не отличались особенной вежливостью. Впрочем, в дневные тоже.
Наёмник находился ближе всего к выходу из панциря, поэтому он подобрал лежащую верёвочную лестницу и сбросил её к платформе.
Напротив ассасина сидела молодая тёмная эльфийка со свернувшимся у неё на руках грудным ребёнком и маленьким мальчиком, сидящем слева. Она была одета в старое поношенное платье с выцветшими узорами, кое-где виднелись швы заплаток. Каштановые волосы и плечи покрывала тёмная тканевая шаль. В течение почти что всего пути, как это помнил наёмник, молодая мать не сводила глаз со своего малыша, укрытого в пуховой плед. Лишь иногда данмерка поворачивалась к мальчику, своему сыну, и делала ему какое-либо замечание. А рыжеволосый малец всё то время сидел и большими грустными глазами оглядывал аскадианские пейзажи.
Перед тем, как спуститься вниз по штормтрапу, Дралас решил пропустить мать с детьми. Женщина, взяв младенца в левую руку и прижав его к своему плечу, осторожно, словно опасаясь уронить древнюю айлейдскую статую, спустилась вниз. За ней последовал её кудрявый сын. Сходя по лестнице на платформу, ребёнок с любопытством взглянул на наёмника.
Данмер посмотрел на это печальное невинное личико. Когда-то и он был таким же рыжеволосым мальчиком с большими глубокими глазами, подумал Дралас.
И криво усмехнулся собственной мысли.
Балмора встретила Драласа пасмурно и неприветливо. Не успел наёмник выйти за пределы порта и вторгнуться в дебри городских кварталов, заморосил дождь, который быстро усилился. Благо, на данмере в тот момент был надет чёрный плащ, что неплохо защищал от крупных холодных капель. Эльф накинул на свою голову капюшон и продолжил свой путь по каменным мостовым.
Удалившись всего лишь на несколько метров от порта, этой ночью малолюдного, данмер вдруг остановился перед небольшим одноэтажным зданием с заколоченными окнами. Рваная дырявая вывеска «Клуб совета» вытащила из памяти данмера яркие образы. Именно здесь, в этом трактире, полгода назад произошла трагедия для всей Камонны Тонг. Неизвестными или неизвестным в тот день были перерезаны с десяток членов организации. Все, что были в трактире. Среди них был мер, Танелан Велас, которого Дралас когда-то считал своим другом. Он вспомнил его дерзские черты лица и наглый взгляд.
Ещё раз что-то вызвало многозначительную улыбку.
Затем наёмник снова зашагал по мокрой мостовой и через десять минут уже был в центре торговой площади. Прилавки и магазины в это время были закрыты, обычные прохожие почти не встречались, лишь стражники время от времени проходили по улицам. Огни их факелов, появлявшиеся вдалеке, оживляли на булыжнике и стенах угрюмые тени. Дождь тихо щекотал тканевые и кожаные навесы прилавков.
Вскоре Дралас оказался у входа в двухэтажный магазин. Некоторое время наёмник стучал в дверь, но Ра'Вирр не открывал. Либо торгаш кое о чём догадывался, либо очень крепко спал, что сомнительно — Ра'Вирр был очень чуткой тварью.
Данные, полученные от информанта в Сейда Нин привели данмера именно сюда, к этому каджиту, который, сотрудничая с аболиционистской организацией «Две лампы», уже имел опыт в укрывательстве беглых рабов.
В ожидании ответа на дверной стук Дралас простоял несколько минут. «Что ж, тогда по-плохому», — решил наёмник и поднёс руку к замку, вспоминая заклинание Ондузи, чтобы отпереть дверь. Но едва мер прикоснулся к ней, как та от этого лёгкого движения, скрипнув, приоткрылась... Так дом не заперт? Или же замок уже взломан?..
«Занятно», — подумалось тёмному эльфу.
Дралас медленно расширил проём дверь и осторожно вошёл.
Кромешная тьма в дома не издавала ни звука. Наёмник оказался словно в могильном склепе: в воздухе — Дралас это чувствовал — витало что-то... холодное. По спине эльфа пробежали мурашки. Незаметно для себя мер потянулся к кинжалу на поясе. Когда пальцы на рукоятке, ощущаешь себя намного безопаснее, подобно ребёнку, укрывающемуся одеялом от страшных невидимых тварей.
Едва слышно Дралас щёлкнул пальцами левой руки — над ладонью появился маленький белый огонёк-фонарик, который осветил интерьер первого этажа.
Сначала наёмник не приметил ничего необычного — вроде шкафы как шкафы, товары на полках как товары, но затем данмеру бросились в глаза черепки разбитой посуды на полу, а сделав пару крадущихся шагов вперёд, эльф увидел за лестницей на второй этаж опрокинутый стеллаж с разбитыми мисками и бутылями из, по всей видимости, из дорогого стекла...
«Занятно».
Не похоже на погром — иначе перевёрнуто было бы всё, и клиентскую неосторожность тоже не напоминает. Данмер обратил внимание, что в осколках был в основном дорогой антиквариат.
Эльф направился к лестнице. Он медленно и опасливо поднимался вверх, освещая белым огоньком камень ступеней.
...Третья, четвёртая... седьмая, восьмая, девятая...
Тут светоч в приподнятой руке за что-то зацепился.
...Девятая... Пятно? Кровь. На ступени была пролита кровь.
«Занятно».
Дралас, медленно доставая стеклянный кинжал, змеино добирался до помещения выше.
Каменная лестница кончилась. Каменная тишина продолжалась.
Магический фонарик осветил пыльные ковры на стенах и маленький стол с двумя стульями.
Ещё шаг, ещё один ползок кобры сделал Дралас.
Внезапно свет снова уловил пятно, и не одно. Небольшие следы крови вели вглубь комнат.
Наёмник, обойдя толстую балку, соединяющую лестничные перила с кровлей низкой крыши, повернул направо.
Красная дорожка пересекала ковёр, устремляясь к спальне торговца. Ассасин снова заметил опрокинутый стеллаж и разбитую посуду.
Кое о чём он уже начал догадываться...
Присмотревшись к присохшим багровым следам, Дралас определил, что появились они здесь всего несколько часов назад. Значит, происшествие ещё совсем свежее.
Наёмник прокрался по небольшому коридору и повернул направо, к спальне каджита.
Внезапно светоч потух.
Сорвалось. Действие заклинания кончилось.
Однако огни ночного города, неуверенно высовывавшиеся из-за оконных рам комнаты, очерчивали контуры спальни. Перед кроватью на стуле сидел каджит и молча смотрел на вошедшего эльфа.
Было очень необычно видеть Ра'Вирра в такой обстановке... Данмером овладело небольшое замешательство, он открыл рот, чтобы что-то произнести, но опешил и смолчал.
Пахло кровью.
Вдруг Дралас вплотную подошёл к стулу.
Ра'Вирр сидел и смотрел на пришельца. Потухшими глазами.
Да, он был мёртв.
«Очень занятно».
Затем Дралас увидел, что горло старика было перерезано, а сам он — привязан тугой бечёвкой к спинке стула.
Наёмник опустил взгляд ниже: на боках туловища чернели колотые раны, бёдра были исполосованы клинком... По всей видимости, Ра'Вирра пытали, почти в буквальном смысле слова, клещами вынимали какую-то информацию.
Именно,
иноформацию.
Данмер пришёл слишком поздно. Охота началась.
Дралас повернул голову и посмотрел в окно, а из окна на него взглянули спящие дома и река Одай, разрезавшая город на две части. Затем эльф снова взглянул на труп. Неужели ничто теперь не сможет вывести данмера на след беглеца? Должна же быть какая-то подсказка, ведь мертвецы оставляют после себя нечто большее, чем продукты разложения.
В голову наёмника робко закралась мысль... Торговцы же постоянно ведут записи о товарах и прибыли, а такой скряга, как Ра'Вирр, наверняка держит учёт о каждой своей мельчайшей денежной операции или услуге. Вдруг это прольёт на что-нибудь свет. И Дралас ринулся обыскивать тумбы и столы в комнате. Через пару минут ему под руку попалась толстая записная книжка, край которой нелепо выглядывал из-под подушки на жёсткой кровати.
Большая часть листов была мелко исписана. Старик пользовался тамриэликом, официальным языком Империи. Данмер открыл блокнот на последних записях и начал ворочать жёлтую бумагу в надежде найти хоть что-то, связанное с беглецом. Эльф перелистнул уж более десятка страниц, но глазам представлялась лишь обыденная серая коммерция: «Рейвен Орэйн — приобрёл серебряную вазу в 30 дрейков... В магазин доставлена партия свечей... Ро-Кривоногий — одолжено 50 дрейков, забрать через месяц + накинуть лишние проценты... Лара Гэрдард — приобрела левую кожаную перчатку, треснувшую керамическую миску, «Букварь для варваров» и бутылку эля (..?), всё суммой в 51 дрейк... Ронитор — приобрёл стальной кинжал в 45 дрейков...» и т. д.
Дралас всё листал и листал страницы, затем начал переворачивать в обратном порядке.
И вот в углу одного из листов, чего он первоначально не заметил, приютилась кривая строчка: «С'Берр: хитиновый шлем — подарено + передано 60 дрейков на нужды и дорогу в Альд'Рун (не забыть стянуть возмещение у Финора)».
...На нужды и дорогу в Альд'Рун! В Альд'Рун!!!
Данмер порывисто запихнул толстенький блокнот в набедренную сумку, взял дряблую руку мертвеца и, холодную, пожал её.
Через десять секунд тьма в доме снова замолкла.
Сообщение отредактировал Velmar - 01.01.15 - 18:56