Уже почти переставшая хныкать данмерка вытерла платочком Аля глаза, расправила на коленях свое поношенное платьице и с видом благопристойной мадам представилась:
     – Фалану Индарел. А мужа моего зовут Дрелел. Я не знаю, куда он мог в точности отправиться, тем более пять дней… – Она вновь помрачнела и даже, казалось, сжалась в размерах. –  Но наверняка он не дальше пределов Горького берега, там, за горами. Дрелел говорил, что там хорошие места для выпаса… Умоляю вас, найдите его! Я буду ждать вас в Альд’руне, спросите у любого стражника, каждый из них сможет указать вам мой дом. Я им всем порядком поднадоела со своими вопросами, – данмерка еле заметно улыбнулась, – они меня хорошо запомнили. Хотя... знаете, будет намного лучше, если вы найдёте моего супруга, и он сам покажет дорогу до нашего гнёздышка... Вы – моя последняя надежда.
     Понурая хрупкая фигурка двинулась в сторону города, и от взгляда Аля не скрылось вздрагивание от беззвучного плача ее тощих плеч.
     – А муженёк-то может загулял? – невольно прошептали губы имперца вслед уходящей женщине.

Аль уныло поглядел на холмы,где ему предстояло искать пропавшего эльфа. Как назло,ветер донес звон тарелок и ложек - в форте готовили ужин. Юноша принял решение. Тихонько проскользнув мимо данмерки, он трусцой добежал до Альд`Руна, и, мельком подивившись на известные ему из рассказов отца "скорлупатые" дома, осведомился у проходившего мимо солидного и благообразного бретона:
- Господин, не могли бы вы уделить несколько мгновений путешествующему барду и иллюзионисту?

Данмерка была расстроена пропажей мужа, но даже в таком «расклеенном» состоянии обладала неплохим боковым зрением. И ей не очень понравилось поведение имперца, только что согласившегося найти Дрелела, а теперь трусливо прячущегося от неё. Фалану Индарел пошла следом, сохраняя достаточное расстояние от впереди идущего, чтобы тот не заметил её...
Бретон, рассеянным взглядом окинув подошедшего с ног до головы и убедившись в том, что имперец не представляет какой-либо серьёзной опасности, торопливо обронил фразу:
- Пара минут есть. Что вы хотели?

Бард, несколько обескураженный нервозностью прохожего, и невольно заразившись ей, пробормотал, чуть заикаясь, что в общем-то ничего особенного он не хотел, просто узнать, где здесь можно перекусить и заодно встретить знающих людей - "ну, вы меня понимаете".

Говоря это, Аль неожиданно для самого себя сделал пальцами особый знак, который он подглядел еще в Балморе у тамошних "акробатов". Водился за юным Гениресом такой грешок: сначала думать, потом делать. Лишь увидев, с каким интересом уставился на него прохожий, он осознал, что не знает ни смысла знака, ни правил его применения. Пытаясь исправить оплошнось, бард торопливо помахал рукой, делая вид, будто просто заметил вдалеке знакомого и пытается привлечь его внимание...

В городе Альдруне, где погодные условия меняются с каждой минутой, а основной процент населения составляют храбрые воины, Алю «посчастливилось» наткнуться на, возможно, единственного трусливого жителя. Но имперец не мог должным образом оценить подобного веяния судьбы, потому как именно в этот момент его голова была занята совершенно иными размышлениями, а муза пребывала в творческом кризисе.
- Я не понимаю, - бретон повысил голос, принявшись при этом ещё и нервно коситься по сторонам, выискивая взглядом стражника. Такового он, впрочем, не обнаружил, поэтому в итоге отшатнулся от барда и, подхватив полы мантии, бросился бежать.

Генирес возмущенно фыркнул и пошел восвояси. Он всего-то хотел узнать дорогу к ближайшему трактиру - ясно, что сбор сведений о муже придется начать там. Да и поесть, обсушиться и выспаться он тоже не отказался бы... И что это он так деру дал? Пожав плечами, бард устремил свои стопы к знаменитому Скару (ну надо же было куда-то идти), а узрев на одной из вывесок надпись "Крыса в котелке", рассудил, что это-то и есть нужное ему заведение.

Уплатив за еду и ночлег, Аль приступил к ужину, одновременно составляя план дальнейших действий. Не обладая особым опытом в дедукции и логическом мышлении, бард все же пришел к некоторым выводам. Итак, искомый муж мог а) потеряться б) смотаться налево. В пользу первой версии говорили показания жены, плюс к тому - не такой уж большой этот Альд'Рун, чтобы беглый муж остался в нем незамеченным. Хотя... Кто знает, что там творится под панцирем, и насколько глубоко в землю уходят тамошние помещения? За второй вариант говорил, прежде всего, характер данмерки (сам Аль сбежал бы от такой еще до свадьбы)... ну и некий жизненный опыт, который наш бард получил за неполные 22 года жизни.

Новоиспеченный детектив отхлебнул еще вина и продолжил мыслить, хмуря брови и сердито сверля взглядом некую точку на потолке трактира. Вывод был один - надо добывать информацию, и добывать ее немедленно, ведь чем скамп не шутит, может, он и правда того... в беде, в общем. Бард перевел взгляд на толпу. Ага! Вот и коллега-бард - как ни странно, орк! - сидит в гордом одиночестве и читает какой-то толстый фолиант. Авось, он не откажет собрату по профессии в совете... в обмен, скажем, на последние новости, или еще на какую-нибудь дребедень вроде новомодной сиродиильской мелодии.

Местное вино неплохо "подбодрило" голодного имперца, и он, весело улыбаясь, подошел к орку:
- Приветствую, коллега! Я Аль из Бал... путешествующий бард, в общем. Вы не могли бы мне немного помочь?

Подпирающий стену Дулар гро-Бузга был совсем даже не расположен трепаться попусту с кем ни попадя. С час назад его рабочее время вышло, и он наслаждался одиночеством, пополняя свой словарный запас из раздобытой им у заезжего торговца книги с потёртым названием и изредка посматривая на поддатых посетителей из-под нависших бровей. В ответ на реплику подошедшего имперца, зеленокожий бард промычал:
- Никаких новых баек о походах, болтовне о боевых подвигах и восхвалении этих пустоголовых недотёп! А в остальном – я в твоём полном распоряжении. Особенно, если ты хочешь попросить меня вытрясти из кого-нибудь старый денежный долг, который обогатит нас обоих ... - орк осклабился, посчитав озвученное приветствие весьма интересной и необычной шуткой. – Я – Дулар, - добавил он чуть позже, когда бережно закрыл книгу и убрал её в заплечный мешок.

Аль с готовностью хохотнул.
- Авось, и подзаработаем чего-нибудь! - жестом пригласив Дулара за отдельный столик, Генирес с грохотом поставил на нее кувшин мацта и две кружки. Орк одобрительно крякнул, не дожидаясь приглашения, разлил по ним напиток и оба барда подняли обычный в таких случаях тост - "Чтобы лютни строили, а струны не рвались!". Услужливый хозяин немедленно поднес гостям закуску - по-особому копченое мясо гончей, сдобренное пряным соусом из болотной осоки, что доставляется в трактиры из деревушек Аскадиана. Закусив, коллеги незамедлительно "повторили", на этот раз Аль предложил тост за здоровье достопочтенного Дулара. Увидев, что тот уже немного захмелел, имперец решил брать быка за рога ("орка за клыки" - хихикнул он про себя) и приступил к делу:
- Дулар!
- Ага?
- Я смотрю, ты парень свойский. Готов поспорить, знаешь в этом городе всех и каждого...
- А то! - воодушевился орк. - Не, ну, конечно всяких там редоранских шишек из Скара, может, и не знаю - они сюда не больно-то ходят... политики, ядрить их тудыть... А нормальный народ, наших, всех знаю - все тут собираются.
- Дрелел Индарел - знаешь такого?
- У-га-га-га! - Дулар откинулся на спинку стула и громко захохотал. "Уж не знаю, какие у него песни, - подумал Аль, - но глотка луженая: вон, стражники аж подпрыгнули на месте". Отсмеявшись, орк освежился еще одной кружкой мацта и пояснил:
- Эти данмеры все говорят, мол, у нас имена - зуб сломаешь. Уж на себя бы лучше посмотрели - "дрылыл индырыл"!!! А попросту сказать так - "драл или не драл"! - И бескончно довольный собой, Дулар снова заржал во весь голос. - А что, он тебе должен золотишко, должен, а? - проговорил он, захлебываясь от хохота. - Он же нищета голая, еле-еле концы с концами сводит. Видел я его здесь, как же - пил самое дешевое пиво, какое только мог найти. Однако не без гордости, - продолжил он более серьезно. - Хоть по чуть-чуть, но мне всегда старается за игру заплатить. Не, ты не думай, я не беру!
- Он пропал, Дулар. Ко мне подходила его жена и просила найти его. Ну да, не наше это дело... но солдаты ей отказали... сам понимаешь...
- А чего еще от них ждать... Я вот тоже вроде как свой уже, а нет-нет да и заденут исподтишка. В лицо-то не осмеливаются.
- Да ты погоди! Я вот подумал - а ну как он того... налево сбежал? Женка-то у него немолодая уже. Что скажешь?

     Орк неожиданно закрыл лицо руками и низко склонился над столом, почти лег на него. Аль пытался понять, что произошло с мгновенно притихшим орком, почему в их милой и непринужденной беседе вдруг возникло такое гнетущее неизвестностью молчание, и тут он заметил, что Дулар… дрожит. Когда имперец осторожно протянул руку, чтобы потормошить «окоченевшего» собеседника, тот столь же неожиданно и резко откинулся на спинку стула и заржал с каким-то истеричным похрюкиванием.
     – А-а-а! Не могу… Налево!.. Уи-ха-ха!
     Дулар то хватался за живот, видимо, опасаясь, что тот лопнет, то утирал совершенно для него несвойственные слезы, колотил по столу и полу руками-ногами и даже чуть не грохнулся на пол, чрезмерно развалившись на стуле. Когда он немного успокоился, он смог, наконец-то, выдавить из себя объяснения:
     – Сразу видать, что ты не знаком с этим оборвышем. Да его жинка по сравнению с ним прям-таки первая красотка Морроувинда! А он… Старый, косой, хромой, вечно в дранье всякое одет, еще и выпить не промах. Да кто на такого позарится! Одним словом – исключено.
     Договорив, он одним залпом осушил недавно принесенную трактирщиком кружку суджаммы и так же быстро утолкал в пасть большой мясной шмат, нимало не волнуясь о том, как это варварски выглядит со стороны.

Беседа как-то незаметно увяла, и Аль отправился спать. Ему снились старухи-данмерки. Они скакали верхом на никс-гончих, алитах и даже на скрибах, описывая круги вокруг юноши и распевая хриплыми нестройными голосами: "Найди мужа - будет хуже!".

Генирес проснулся рано. Аккуратно надел свой новенький доспех, подогнал все лямочки и застежечки, вооружился до зубов и, не тратя времени на завтрак, отправился навстречу подвигам. Уже на выходе из таверны его посетила дельная мысль. Увидев храпящего на лавке орка, Аль решил пригласить его с собой, не обидит же данмерка... как, бишь, ее? друга и соратника спасителя ее мужа.

Энтузиазм Гениреса несколько поубавился, когда он подошел к Дулару поближе. Запах перегара, витавший в воздухе, красноречиво намекал на плачевное состояние орка. Еще балморский опыт говорил Алю, что эта нация в похмелье страшна ничуть не меньше, чем в гневе... но стоило рискнуть. Бард протянул руку и осторожно потряс коллегу за плечо.

     – Безнадежно, – промурлыкал за спиной Генриеса помятый хаджит с поистине царскими рыжими бакенбардами. – Мы не один раз пробовали его будить, даже ведро ледяной воды на него выливали. Спит как мертвый… Вампирам бы его сон. – Зачем-то прибавил странный кот.
     Аль незаметно вздрогнул и поспешил выбраться из таверны, расплатившись с добродушной, хоть и сонной, хозяйкой за ночлег.
     Новый день только начинался – хмурый, безветренный и спокойный. Позевывающие торговцы неторопливо высыпали на прилавки свои товары, стражников и вовсе не было заметно – где-нибудь еще бессовестно дрыхли, но в одном из переулков, Генриес готов был поклясться, он мельком заметил знакомое лицо. Но это было отнюдь не то лицо, которое ему больше всего хотелось бы видеть.
      «Вот зараза, она что, слежку за мной устроила? – с неудовольствием подумал Аль. – И ведь не отвяжется же, пока не найду известий о ее благоверном.»

Бард оглянулся еще раз. Или почудилось? Все эти данмеры на одно лицо: худющие, остроскулые, с надменно поджатыми губами. Аль извлек из недр доспеха жесткий, жилистый кусок скрибятины и принялся жевать его, одновременно продолжая свой путь по направлению к Горькому берегу. Поднявшись на холмик, он развернулся, чтобы полюбоваться панорамой Альд'Руна; затем окинул взглядом унылые серые пустоши, тянувшиеся на много миль к западу. Именно там и предстояло искать пропавшего пастуха. Увиденное действовало угнетающе: в молчаливой неподвижности серых земель творческая натура Аля увидела и острые зубы чудовищных зверей, и не менее острые клинки бандитов...

... судя по солнцу, был уже полдень или что-то около того. Бард успел пройти несколько миль, старательно обходя все реальные и воображаемые опасности. К счастью, пока что это ему удавалось. Забравшись на вершину очередного холма, где никто (ну, почти никто) не смог бы подобраться к нему незаметно, Аль улегся на землю, скинув обувь и уложив ноги на камушек. Ни малейших следов пастуха! Не говоря уже о стаде! Пожалуй, это хороший признак, - рассудил Аль. - кучу гуарьих трупов он не пропустил бы. Скорее всего, данмер ушел со стадом к берегу и к сочным болотным травам.

Бард вскочил на ноги. Стоп! Никак, дымком пахнуло? Так и есть: присмотревшись, бард увидел столб дыма прямо по курсу. Подойдя поближе и плюхнувшись для надежности на землю, Аль рассмотрел лагерь во всех деталях: спальник, костер, пара мешков и удочка. Пожалуй, это мог бы быть лагерь пастуха... Бард был готов рвануться вперед, но холодный голос разума посоветовал ему воздержаться от опрометчивых поступков. Генирес подполз поближе и принялся наблюдать.

     Поначалу казалось, что хозяин лагеря где-то неподалеку, но ждать его появления пришлось долго. Генриес уже склонялся к мысли плюнуть на свои нехорошие предчувствия и разведать все как следует, но тут из-за пригорка наконец-то появился статный, среднего возраста и, судя по мантии, достатка альтмер с охапкой каких-то болотных трав и грибов. Часть из них он сразу завернул в небольшие тряпичные мешочки и убрал в свою котомку, а оставшиеся взялся кромсать перочинным ножиком. Аль еще некоторое время наблюдал за ним из своего укрытия, но эльф не делал (и, похоже, не собирался) чего-либо такого,  что могло бы свидетельствовать о нем с плохой стороны. Юноша решил рискнуть. Осторожно, стараясь создавать как можно меньше шума, он встал, отряхнул с себя приставшие сухие травинки и по-прежнему тихо, но не крадучись, пошел к лагерю. Когда он был уже в паре десятков шагов от цели, эльф, не отрывая взгляда от процесса нарезания своих грибов, заговорил:
     – Если вы с каким злым умыслом подходите, то прошу, не судите о моей беззащитности по внешнему виду и ступайте отсюда… с миром. – Речь его была нетороплива и мелодична, с вполне объяснимым холодком в голосе.
     И только Аль собрался в своей обычной многословной манере заверить его в своем уважении и благих намерениях, как он внезапно продолжил:
     – Что ж вы тогда выжидали там, четверть часа лежа на пузе?

Опыт общения Гениреса с альтмерами ограничивался двумя-тремя пустопорожними беседами в трактирах Балморы, и бард привык относиться к ним как к нации неагрессивной и немножко "не от мира сего". Эльф, несомненно, ученый, внушал своим видом уважение, поэтому Аль смущенно улыбнулся и ответил:
- Ждал я хозяина этого лагеря. Видите ли, я ищу одного пастуха... он пропал где-то здесь. Но пока что не могу найти никаких следов, и вообще - ваш лагерь здесь единственный, так сказать, очаг цивилизации. Но, согласитесь, я не мог быть увереным в том, что стоянка принадлежит пастуху или вам, скромному труженику науки, потому и решил для начала разведать обстановку... - и, заметив усмешку на лице альтмера, окончательно сконфузился и добавил: - а что, меня сразу видно было?

     – Ну что ж, здравствуйте. Хозяина, кхм, лагеря, как вы назвали мое скромное пристанище, вы нашли. Его имя Анаренен, но это так, не особо интересная информация.
     Вблизи Аль смог рассмотреть нового знакомого лучше: изогнутые брови придавали ему слегка удивленный вид, что тем не менее не слишком хорошо вязалось с его спокойными, даже отчасти уставшими глазами. Тонкие губы почти не отличались цветом от желтой кожи и были украшены по бокам намечающимися морщинами, обозначившими свое место пока что всего лишь тенями; от этого с определенного ракурса могло показаться, что эльф ухмыляется. На груди поверх мантии бард заметил у него с виду не особо ценный амулет, но когда альтмер наклонился, чтобы помешать варево в костре, на секунду он сверкнул слабой неестественной магической вспышкой.
     – Быть может, от какого-нибудь пастуха вам удалось бы спрятаться в кустах, – продолжил эльф, – я же, признаться, не люблю сюрпризы и неожиданных гостей. Вы голодны? Похлебка почти готова.

О да, благородный, великолепный отвар грибов и трав, симфония грез и истины, плод величайшего волшебства - обычные, пошлые в своей сытости обыватели дерзают называть этот дар богов "грибной похлебкой" - достиг полной и всесовершенной готовности. Об этом барду давно сообщил тонкий аромат, тянувшийся из котелка и игривым язычком щекотавший ноздри вечноголодного юноши. Голос разума робко попытался напомнить ему, что папаша никогда не доверял магам, что принимать подобные приглашения от незнакомцев - чистой воды безрассудство, что... "Пустяки! - ответил Аль. - Раз он сварил такой отличный суп, то он хороший алхимик, следовательно - сильный маг. А раз так, то при желании он и так со мной справится!". Желудок барда проурчал хвалебную оду этому образцу логики и здравого смысла, и Генирес без лишних церемоний представился и уселся прямо на землю рядом с костром, ожидая, пока Анаренен достанет тарелки и ложки. Альтмер с головой зарылся в свой вещевой мешок, периодически извлекая оттуда какие-то хитрые приборы, книги и буквально целые стога различных трав. Воспользовавшись паузой, Генирес осторожно произнес:
- Господин, я весьма благодарен вам за столь любезное приглашение... позвольте  узнать, не могу ли я быть чем-нибудь полезен вам? И, простите мне мою настойчивость - не известно ли вам что-нибудь о судьбе пропавшего в этих местах пастуха-данмера, бедняка?..

- Да-да, кажется, вчера это было. Мимо моего пристанища проходил какой-то данмер. Пахло от него ... простите за подробность, навозом. Мы минут десять мило побеседовали о всевозможных местных травах, после чего я обнаружил пропажу одного мешочка с сушёными грибами, – альтмер пренебрежительно поджал губы. – Если это действительно тот самый пастух, то при случае поинтересуйтесь у него вкусом той смеси, которая там была. Я проводил эксперимент, смешивая разные виды этого подножного корма друг с другом и регулируя соотношения входящих компонентов. Представьте себе, попадаются совершенно потрясающие и весьма неожиданные эффекты! -  Анаренен заметно оживился. – Предыдущая моя похлёбка, например, вызывала диарею. Хорошо, что я занялся этим изучением здесь, а не в Гильдии Магов Балморы, - сдержанно захихикал высокий эльф. -  Ну, так вот, тот ваш пастух собирался осмотреть поля за ближайшим пригорком. И кажется мне, что он где-то там сейчас и ошивается. Особенно, если похлёбка из грибочков повторила хоть процент эффекта предыдущей смеси. А как вам, кстати, этот рецепт? – поинтересовался алхимик, отправив очередную порцию супа в рот.

- Ммм? Рецепт? - промычал Аль, облизывая ложку. - Ничего, очень даже. И, знаете ли, никаких эээ... побочных ощущений. Впрочем, возможно, это наследственное. Мой дед жил в Бравиле и был философом. Причем основой его учения было отрицание всяческой собственности, в особенности - денег. Поэтому питался он исключительно крысами, которых ему удавалось поймать. И хоть бы хны - умер в восемьдесят лет в полном сознании и на желудок никогда не жаловался. Так что к диарее у меня, как это у вас, магов, называется? Резист, во!

- Любопытно, любопытно... - альтмер сладко потянулся и подложил по спину мягкий мешок с травами. - Кажется, крысиное мясо вредит организму. А, впрочем, постойте-постойте!
С этими словами Анаренен легко вскочил на ноги и извлек из внутреннего кармана мантии потрепаную книжицу. - Хм, и в самом деле - мой учитель на занятиях делал из крысятины противоядие. Но он один из величайших алхимиков Тамриэля, ученых его уровня за всю историю было не более пяти-шести, и то, в основном, данмеры из Тельванни! Как же звали вашего дядю?

- Не дядю, а деда. Его звали Рамиус. Рамиус Генирес. Кстати, мне думается, в Эбенгарде можно достать кое-что из его сочинений - он, если так можно выразиться, основоположник нового жанра в лирике. Старик называл это "ода повседневности". Представляете, он сидел целыми днями на ступенях городской часовни и записывал в стихах все, что происходило перед его глазами, а вечером читал вслух свои опусы в таверне. И у него было множество почитателей, в основном, к слову, из гильдии магов. Если не ошибаюсь, ваши коллеги говорили, что в размеренном ритме его стихов... сейчас, как там?

Вот прошел Ра'Шкадда-жулик, он сжимал в руке отмычку,
Верно, хочет хитрый хаджит в чей-то дом залезть неслышно,
А за ним прокрался стражник, лук и стрелы за спиною,
Будет у графини в замке узник-коточеловек.

... так вот, они утверждали, что темп его стихов завораживает само время, и оно летит незаметно. Господин Анаренен, что с вами?!

Лицо высшего эльфа выражало высшую степень блаженства. Глаза просветленно блестели, сфокусировавшись на какой-то невидимой для барда точке. Генирес обеспокоенно поглядел на мага и, решившись, осторожно потряс его за плечо. Анаренен неловко встрепенулся, всплеснул руками и благоговейно произнес:
- Ве-ли-ко-леп-но! Ваш дед... ваш дед, сударь, был Гений! Это же - нет, не могу поверить! - это же прямая дорога к тайне темпоральных заклинаний! Потрясающе... использовать рефлекцию дифференциации точек пространства для катализирования пульсирующих потоков... Браво, браво! Нет, решено - к даэдротам вонючим все это сено. Сегодня же еду в Эбенгард и перерою все тамошние библиотеки. А вам, дружище, позвольте оставить маленький дар в благодарность за ваш рассказ, - с этими словами Анаренен протянул барду изящную склянку, до горлышка заполненную каким-то ароматным зельем. - Я не буду говорить, что внутри, пусть это будет для вас сюрпризом. Примите этот эликсир, когда на душе будет тоскливо и неуютно - ручаюсь, действие его вас удивит и позабавит. А сейчас, простите, мне пора.

Альтмер молниеносно упаковал свои пожитки, и, попрощавшись с Алем, сосредоточился и взмахнул руками. Раздался хлопок, и маг исчез - будто алит языком слизал. На том месте, где он стоял мгновение назад, поднялся и утих маленький песчаный смерч.

Бард с сомнением осмотрел подарок, осторожно попробовал - вроде, вкус ничего. Взвесил на руке: что-то больно легкая... Ска-а-амп! Бутылочка выскольнула из ладони Гениреса и, хлопнвшись о камень, разбилась вдребезги. В воздухе запахло цветами и почему-то чернилами. Посетовав на свою неловкость, юноша нацепил вещмешок и отправился в направлении, указанном Анарененом. Взобравшись на пригорок, он торжествующе вскинул руки - след был найден. Несомненно, не так давно здесь прошло стадо, двигаясь на юго-запад - отпечатки лап, кучки навоза, потрепаные кустики. Ошибиться не мог даже такой неопытный следопыт, как Аль.

     Цепочка следов вывела барда к одинокой избушке, возле которой мерно щипали травку с десяток гуаров, сопровождая увлекательный процесс басовитыми урчаниями. Идиллическую картину дополнял вольготно развалившийся на завалинке белобрысый лохматый нордлинг, пускавший огромные кольца табачного дыма. Однако совсем недалеко от северянина поблескивала на солнце несколько не вписывающаяся в захолустный пейзаж огромная секира. И хотя следов побоища нигде видно не было, смутно ощущалась какая-то непонятная Алю тревога: и в нахмуренном, наполовину синем от витиеватой татуировки, лице норда, и в небольшом холмике из свежей земли в нескольких метрах от дома, и даже в тлеющих угольках кострища почему-то тоже.

Строго говоря, сейчас Алю больше всего хотелось принять ванную, выпить кружечку мацта и улечься в чистую, мягкую кровать, чтобы как следует отдохнуть. Его творческая натура не была расположена к далеким походам по холмам и оврагам в том, что какой-то извращенец назвал "легкими" доспехами. Барда злило и раздражало буквально все. Непонятная погода - ни жарко, ни холодно, ни пасмурно, ни солнечно, а так, белесое небо, а на нем желтое пятно, в котором угадывается солнце. Безжизненная серая почва. Омерзительная смесь запахов, стоявшая в воздухе.

С кислой физиономией он дотащился до избушки, наплевав на все правила безопасности, и как мог вежливо поздоровался с хозяином. Тот выпустил в воздух особенно густой клуб дыма, от чего Генирес тут же громко чихнул, сладко зевнул и проговорил:
- Ну здорово, коли не шутишь... В ученики, что ли, пришел?
- В ученики?.. То есть? Нет, не в ученики. Я здесь по делу. Я данмера ищу пропавшего. Пастуха. Не видели, случаем? - скороговоркой пробормотал Аль, поддавшийся тревожной атмосфере этого места. Да и секира оказалась раза в два шире бардовой шеи...

Окинув изучающим взглядом фигуру подошедшего, норд не соизволил двинуть телом ни на сантиметр, продолжая расслабленно лежать и покуривать трубку. Всем своим видом он демонстрировал спокойствие, граничащее с полной отрешённостью от мирских дел. 
- Тела имеют свойства бесследно исчезать. Вот оно есть. И вот его уже нет, - c философской глубокомысленностью, столь непривычно звучащей из нордлингских уст, заметил лежащий. - А тебе зачем понадобился этот пастух? Если пришёл обидеть, то лучше поворачивай отсюда подобру-поздорову сразу - Сйорвар Лошадиная Пасть, - норд соизволил ткнуть себя пальцем в грудь, представляясь, -  не даст в обиду слабого.  Ну, так с чем пожаловал? 

Вместо ответа бард, впечатленный философским пассажем об исчезающих телах, нечаяно громко икнул, и, чтобы скрыть смущение, торопливо изложил Сйорвару суть дела: мол, так и так, жена плачет и убивается, он проходил мимо, дай, думает, помогу, вот и помог, обижать не собирается, хочет отвести домой и выдать супруге - да не его супруге, а пастушьей! какая к скапу супруга, бард птица вольная - пропавшего гражданина...
- ... а звать меня Аль Генирес, сам я, как уже, собственно, говорил, бард, и приехал вот на днях из Балморы, не бывали?

Попавший под этот поток, нет, водопад из объяснений и уточнений, которые, надо отдать должное барду, все же сохранили некую последовательность и логичность, нордлинг медленно повернул голову в сторону барда. Ощупав его взглядом с ног до головы, и увидев, что субтильный имперец в сидящем наперекосяк доспехе вряд ли представляет какую-то опасность, Сйорвар так же неторопливо встал, вытянулся во весь рост и, с хрустом потянувшись, зевнул. "И это они называют "лошадиной пастью"?! - мысленно удивился Аль. - Ну и лошадки там у них... хорошо, что у нас они не водятся".

– Откровенно говоря, мне порядком уже надоел этот тип. Примчался тут на днях, словно за ним толпа драугров гналась, вместе со своим стадом, перепуганный до смерти, забился в угол моего дома и ни в какую вылазить оттудова не хочет. – Северянин с неспешным достоинством почесал подмышку. – Попробуй вона поговорить с ним, может убедишь, чтоб он свалил наконец-то.

- Угу! - торопливо кивнул Аль и прошмыгнул мимо норда в хижину.
... Глаза барда постепенно привыкли к полумраку, и он оглядел скудное убранство жилища Сйорвара - кровать, тумбочка, куча хлама в углу и... все.
Где же эльф? А эльфа нет,
Эльфа съели на обед...
- задумчиво продекламировал Генирес детскую дразнилку. - Гражданин пастух, выходите уже, я с добрыми вестями!
Из-под кровати осторожно сверкнули два красных глаза, а вслед за этим высунулась лохматая грязная голова, действительно принадлежавшая данмеру...

- Нет, не-е-ет! Я не пойду, нет! Кровь, кровь! Голова, сзади! Клыки!.. Уйди, уходи! - безумец яростно зашипел на незнакомца.
- Голова? Сзади? - бард с опаской оглянулся. - Нет там никакой головы. И никуда я не пойду без тебя, тоже мне, герой - какой-то головы испугался, а жена по всему Морроувинду бродит, рыдает, тебя ищет... Ты можешь нормально объяснить, кто тебя так напугал?
Пастух зачем-то начал скрести ногтями пол и по-волчьи выть. Аль не придумал ничего лучше, чем разогнать царившую в комнате темноту хилым чадящим светильником. Безумец притих и опасливо высунул из-под кровати лохматую, с ошметками паутины голову.
- Кто ты такой? - спросил он внезапно столь ясно и четко, будто это и не он вовсе секунду назад бесновался в пыльном углу.
- Я? Я - Аль. Имперец. Бард. Вольный бродяга. А в данный момент - мальчик на побегушках. Ну, а вы, - Генирес решил быть вежливым, - мутсера Дрени... Драле... в общем, тот пастух и скотовод из Альд'Руна, что ушел искать пастбища? Вы бы вылезли оттуда да объяснили, что вас так напугало!
- Искать пастбище! - данмер со стоном забрался обратно под кровать. - Я видел битву-у-у-у! Возле святилища, было много крови... Я так хочу жи-и-и-ить! Не трогайте меня, я всего лишь пастух...
- Битву? У святилища? О небо, могу себе представить, как вы перепугались! Давайте сядем рядышком на кровать, и вы поделитесь со мной своими впечатлениями - это облегчит вашу душу и очистит ум от призраков страха.

Ответа не последовало. Вздохнув, Аль уселся на краешек кровати и принялся ждать. Несколько раз из-под ложа раздавались сопение и хныканье; бард ждал. Солнце уже клонилось к закату, когда пастух подал голос:
- Я все-таки вылезу. - заявил он безаппеляционно. - И расскажу. Тебе расскажу. А ты расскажешь всем. Да. Я боюсь. Но я должен. Должен спасти... всех! Там... опасно... - и, стоя на коленях, данмер зарыдал, уткнувшись носом в подушку.

Непривычному к долгим переходам Алю страшно хотелось спать. Идти домой? Поздно. Спать здесь? Неизвестно, как отнесется к этому норд. Впрочем, он, похоже, довольно гостеприимный тип. Надо будет поговорить с ним...

За прошедшие часы возле ног северянина скопилась целая кипа обгрызенных травинок. Еще одну он держал в руке, меланхолично рассматривая измочаленный кончик.
- Он плачет, - со вздохом сообщил Аль.
- Ммм... И что дальше?
- Его надо утешить, - при необходимости бард умел изъясняться одними банальностями. На лице пастуха появилось что-то вроде усмешки.
- Ну... утешь! Хотя я думал, что барды женского пола более склонны к подобным занятиям. - и, легко подняв опешившего юношу, норд поставил его на пол посреди хижины, после чего подпер дверь тяжелым валуном и ушел на холмы - любоваться на звезды...

Аль быстро понял, что возмущенные вопли ему не помогут. Да и норд не был похож на грабителя - скорее всего, это была шутка. Пообещав себе превратить это приключение в наисмешнейшие комические куплеты, он подложил под голову мешок с вещами и уснул как младенец. Ближе к рассвету данмер начал стонать и ворочаться, дрыгая ногами и издавая бессвязные вопли. И, совсем как в Балморе, Генирес сел рядом с ним, погладил по голове, спел тихую песенку про треск камина и сытный ужин. Нет, не зря коллеги прозвали его Великим Няньком! А ведь он обижался и стеснялся своего побочного заработка...

Дверь со скрипом приоткрылась, и в комнате появилась хихикающая физиономия нордлинга. Увидев Аля в позе скорбящей матери и эльфа, повернувшегося спиной ко всему белому свету, он развеселился еще больше:
- Не срослась любовь? Или слишком, хе-хе, рьяно утешил?
Бард не рискнул послать его туда, куда хотел. Пообещав себе не обращать внимания на провокации, он с горечью ответил:
- А не магия ли это? Он абсолютно деморализован.
- Демора - что?
- Он очень боится, - терпеливо объяснил Генирес. - Неестественно сильно. Похоже на действие магии.
- Все неестественное суть зло! - уверенно сказал норд. - Вас, кстати, это тоже касается... А нормальные мужики муть в мозгах лечат вот этим! - и он извлек из кармана красивую кожаную флягу, расшитую бисером. - Мед из самого из Тирска, ага! А кто у вас сегодня мужик?
- Мы оба... мужики. Пожалуйста, дай...
- Оба?! - притворно ужаснулся Сйорвар - О нет! Несчастные гуары!!! Хотя стойте, о их безопасности я позаботился. Значит, не повезло крысам. Зря вы так, они заразные бывают. Уж лучше...

В этот момент данмер сел на постели и спокойно сказал:
- Добрый человек, позволь мне выпить это. Иначе, боюсь, сердце и рассудок не выдержат... да.
Вмиг посерьезневший скайримец протянул ему флягу. Эльф выпил ее до дна в один присест, после чего откинулся на подушки и снова уснул. Сйорвар растеряно поглядел на барда, получив в ответ не менее удивленный взгляд...

- Ну что ж, - норд пожал плечами, с явным сожалением возвращая так быстро опустошённую флягу за пояс. – Раз ты пришёл за этим бедолагой, значит тебе известно, где его дом, я правильно понял? Следовательно, если я проявлю хоть немного сострадания к вам обоим, а ты не будешь полным дураком, то мы вполне сможем договориться! – помня о пошловатых шутках рассуждающего варвара, имперец с сомнением покосился на гиганта, но на всякий случай кивнул. – Сейчас мы нашему безумцу устроим дивное гнёздышко! – не успел Аль и глазом моргнуть, как Сйорвар поднял с постели спящего эльфа и вынес его на улицу. Имперцу не оставалось ничего другого, как последовать за нордом и его ношей. – Мои гуары смирные. Даже такой недотёпа, как ты, вполне сможет с любым из них справиться. Если что – прикрикни на него погромче, - поучая барда, он пристраивал несопротивляющееся тело пастуха к седлу.
- Удачной дороги! – прощальная широкая улыбка северянина подтолкнула имперца лишь что-то пробурчать в ответ и, потянув гуара  за уздцы, торопливо попятиться прочь от грозящих дружелюбных варварских объятий, из которых можно было выбраться лишь с парой сломанных рёбер и кучей синяков.  

За пять долгих часов под полуденным солнцем Генирес, как ему казалось, в совершенстве постиг искусство управления стадом гуаров, так что уже через половину этого срока он гордо ехал верхом на самом большом и светлом, распевая во весь голос и размахивая клинком. Дикая живность предпочитала держаться в стороне от стада, всего лишь одна мелкая никс-гончая попыталась ухватить барда за ногу, но тот довольно ловко съездил ей по загривку каблуком, а шедший следом гуар флегматично расплющил ее в лепешку. Воодушевившись этой победой, Аль вообразил себя паладином, героем Империи, любимцем самого Императора, спасшим прекрасную принцессу из лап кровожадного огра-мутанта. Ах, как презрителен был его взгляд, брошенный на крепость Легиона и на его обитателей, жалких трусов, что высыпали на стены смотреть на его въезд в город! Как восторженно кричала толпа, даже чопорные стражники построились в ряд и приветствовали его восхищенными кличами!

... у подножия силт-страйдера Генирес сполз с гуара на землю, с ругательствами размял затекшие кончености и растолкал мирно спавшего данмера.
- Слезай, приехали! Пошли к жене твоей, я и так уже опаздываю, наверное...

Палящее солнце было сущими цветочками в сравнении с видом появившейся вслед за гуарьим стадом женщиной: всё её изнеможденное дальней дорогой тело вздрагивало с постоянным интервалом в несколько секунд, а тонкие нити губ при каждом шаге издавали резкие, хоть и не очень громкие звуки, чем-то похожие на лай.  Опущенные руки покрывали многочисленные ссадины, самые глубокие из которых всё ещё кровоточили. А глаза ... когда Аль присмотрелся к ним, то почувствовал тоску и боль, затягивающие и его самого вглубь, заставляя испытывать сходные чувства. Фалану Индарел прошла весь путь, следуя за нерадивым бардом. А когда данмерка увидела выволакиваемое из домика нарда бесчувственное тело мужа, её рассудок помутился. Подойдя к имперцу ближе, она из последних сил размахнулась, опустив перепачканные кулачки на грудь стоящему юноше, и еле слышно произнесла:
- Убийца ...

Аль не знал, смеяться ему или плакать. Эта данмерка, похоже, свихнулась... Не говоря ни слова, он продолжил будить "труп", и впрямь очень живописно свисавший со спины гуара. Фалану вцепилась ему в рукав и продолжала хрипло проклинать его. А к месту проишествия уже спешил доблестный представитель редоранских сил правопорядка...
- Что происходит граждане? Она напала на тебя?
Данмерка прохрипела свое фирменное "уби-и-ийца", и внимание стражника моментально переключилось на нее.
- Убийца? Вы обвиняете его? Это официально? У вас есть доказательства? - его частая речь выдавала молодость и упоение собственным положением: он ведь офицер, он может арестовать любого!
- Да вот оно, доказательство! - лениво ответил Генирес. - На гуаре валяется...
Вытащив на всякий случай меч из ножен, страж, ежеминутно озираясь и, несомненно, ожидая опасности отовсюду, подошел к пастуху и попытался, как учили, приподнять ему веко, чтобы проверить зрачок. Увы, снимать перед этим перчатку его научить забыли... От неожиданного грубого прикосновения муж эльфийки дернулся и мешком свалился на землю, откуда очумело оглядел всех присутствовавших.
- Да он живой! - подумав, констатировал редоранец. - Хм. Должен заметить, что клевета карается по закону, особенно - отягченная ложным призывом к представителю правосудия. Ибо пока вы тут устраиваете этот самый... ти-атр, очень может быть, что на другом конце города (стражник сделал многозначительную паузу) действуют незаконные действия! А посему, прошу вас, гражданка, следовать...
- Погодите, господин старший стражник! - вмешался Аль. - Это всего лишь недоразумение, я сейчас все объясню...
Последовавший рассказ польщенный служака выслушал довольно благосклонно, а бард завершил его призывом к милости и снисходительности, что, без сомнения, "украсит дальнейшую блестящую карьеру господина старшего стражника".
- Ну... хм... ладно, разбирайтесь сами. Мне, к слову, пора сменяться. Думаю, граждане будут благодарны мне за опеку и защиту.
Аль предпочел не заметить намека, а эльфийка, ошарашенная всеми происшедшими событиями, сидела на земле рядом с мужем (который снова заснул как ни в чем не бывало) и тупо смотрела в одну точку. Увидев, что здесь ему ничего не обломится, редоранец удалился восвояси, а бард сел рядом с госпожой Индарел и мягко сказал:
- Вот видите, он живой, просто устал и спит.

- Тебе крупно повезло, щенок ... - из потрескавшихся губ данмерки слушать оскорбления в свой адрес было особенно неприятно. – Если бы с моим мужем произошло что-то неладное, тебе самому пришлось бы занять его место, понимаешь? Кормить четверых спиногрызов одной весьма сложно, и просто так я от тебя не отстала бы.
- От него пахнет спиртным, - наклонив голову над спящим телом мужа, женщина без труда уловила запах выпитого  и продолжила свои рассуждения. – Ты напоил его, имперец, и забрал большую часть стада, что с утра он увёл с собой. Рано ушёл стражник, у него была бы прекрасная возможность арестовать тебя, - скрипучая обвинительная речь,  произносимая сидевшей женщиной, обладала абсолютно неоспоримой с её точки зрения логикой – уверенностью безумца в своей правоте. – Так как будем решать денежную сторону вопроса, юноша?

Пытаться убедить безумную в чем-то? Увольте. Стараясь не обращать внимания на колючий взгляд, сверливший его спину, Аль с кряхтением усадил спящего и с силой потряс его за плечи. Даже если старуха примет это за нападение на ее бесценного мужа, один он с ней вряд ли справится. А вот если эта пьянь проснется, он, возможно, утихомирит жену.

Подвыпивший данмер, которого последовательность из стресса, спиртного и дальней дороги крепко держала в объятиях сна, продолжал миролюбиво пускать слюну на собственный воротник, не желая приходить в чувство. Его жена, между тем, отрезала имперцу последнюю возможность к отступлению, крепко вцепившись своими израненными руками в одно из его худосочных предплечий. Телодвижение сопровождалось клацканьем челюстно-лицевого происхождения. После чего пиявочная тётушка принялась прочно держать свою жертву.
Неизвестно, сколько именно времени продолжалась бы эта немая сцена, которая через пару минут уже не озвучивалась даже сотрясаниями вставной челюсти мадам Индарел, но неожиданно вернувшийся стражник порвал паутину создающейся неприятной обстановки вопросом:
- Ну, так как? Может вам помочь добраться до дома? – по заинтересованности, с которой и в этот раз обратился редоранец, Аль понял, что в городе сейчас слишком уж тихо на предмет совершающихся беспорядков.

Как-то не к месту Гениресу подумалось: а старушка не такая уж беднячка, какой хочет казаться! Вон какие зубищи себе вставила...

Подоспевшему стражу бард был искрене рад. С трудом отцепив от себя приставшую как репей эльфийку, он вытер пот со лба:
- Здравствуйте еще раз! Да вот, женщина... не вполне здорова. Только что утверждала, что я убил вот этого спящего гражданина, а теперь вообще что-то непонятное несет... и главное, пытается кусаться! Ой! А она, случаем, не... вампир?!

     – Нет, нет, не вампир. Мы своих граждан знаем.
     В голосе стражника явно слышалось какое-то снисходительное ехидство. И вскоре Аль понял почему. Со стороны домов к ним подошел высокий, даже слишком высокий из-за уложенных торчком волос, тёмный эльф в коричневой, нарочито простой мантии (хотя благородный материал выдавал её явно не бедняцкое происхождение). Поверх мантии на груди данмера играл бликами от скудного солнца скромный медальон с выгравированной эмблемой Храма.
     – Ну, кто тут у нас? – склонился он над бесчувственным телом пастуха и помахал ладонью у него перед глазами.
      «Уби-й-и-ица!» – кряхтела в стороне придерживаемая стражником Фалану за сложенные за спиной руки.
      Из-за скрывающего лицо шлема было не видно, как на эти безумные вопли реагирует стражник, но барду упорно представлялось, что редоранец сейчас весьма забавляется, глядя на «медосмотр» и бледного как смерть, в одетых наперекосяк доспехах «чужеземца». Хотя больше юношу сейчас волновали намерения стража порядка относительно впутавшегося на свою беду в поганенькую историю Аля.
      – И давно он так? – поинтересовался священник, осматривающий зрачки всё ещё бессознательного Дрелела.
      – Мугу, – горемычно подтвердил Аль.
      – Убийца! Вы все, вы! Убий-и-ицы! – неожиданно громко заверещала данмерка.
      – Всё ясно, – спокойно проговорил храмовник. – Придержите её сейчас, на всякий случай.
      Всё это время эльф сохранял абсолютно невозмутимое выражение лица. Скорее даже, это было лицо без какого-либо выражения, но при этом удивительно неравнодушное, с каким-то необъяснимым внутренним сиянием. Священник осторожно, почти ласково коснулся кончиками пальцев лба одичавшей данмерки, и в ту же секунду голубоватая дымка заструилась по его руке, окутывая и успокаивая женщину. Через пару мгновений еще недавно скрипевшая зубами Фалану обмякла в руках стража и безучастно уставилась в какую-то ей одной ведомую точку на земле.
      – Можете её отпустить, теперь она безопасна для общества.
      Те же самые манипуляции священник проделал с телом пастуха, разве только что приложив больше времени и сил на возвращение его в сознание. Дрелел, немного пошатываясь и не произнося ни звука, встал на ноги и в точности, как его жена, уставился себе под ноги.
      – Прошу вас, мутсера, сопроводить меня с этими больными до храма, – обратился священник, даже не посмотрев на Аля, к стражнику.
      – А я? – внезапно подал юноша голос. – Что будет со мной?
      – А вы пока что свободны, гражданин. Идите своей дорогой. – Генриес убедился, что редоранец действительно едва сдерживал смех. Наверное, будет потом «своим» за пинтой суджаммы травить байку о барде, сведшем с ума двух альдрунских граждан.
      Семейство Индарел покорно, напоминая неловкой походкой живых мертвецов, двинулось вслед за священником. Стражник, пару раз обернувшись в сторону Аля и чуть слышно хохотнув, ушёл с ними, прихватив под уздцы гуаров. Смертельно вымотавшийся, внутренне опустошенный, голодный и, главное, никем не вознаграждённый Генриес отправился в заветную «Крысу в котелке», пытаясь заглушить вновь возникшие недобрые предчувствия.

Действие переходит в тему "Путешествие начинается".