- Треклятый хаджит! - крик странника с явным морровиндским акцентом растворился в шуме воды. Путник завертел головой, бегая глазами с карты на местность. Размокшая почва скользила под ногами.
Порыскав в поисках хоть малейшего намека на присутствие какого-либо приюта, но лишь размесив ногами глину, странник махнул рукой и пошлепал прочь.

Прошло два года. Черная худая лошадь везла на себе редкого путника. Да, эти некогда популярные места поросли мхом. Даже охотники давно сюда не совались. Странник явно не был охотником. Да и чересчур целеустремленно он ехал. Спрыгнув с изможденной клячи парень вытряхнул из своего мешка головы босмеров, фекалии и какие-то зеленые кристаллы. Запракинув голову путник возопил, разрезая себе руку и орошая пустырь кровью:

-Я  ЛУЧШИЙ ЧЕРНОКНИЖНИК И НЕКРОМАНТ ЛИМСТИМ ПИТОН!!! ВЕЛИЧАЙШИЙ ТЕМНЫЙ МАГ ВВАРДЕГФЕЛЛА! ВО ИМЯ КАЛИ СКАТТЛИНЫ И ПРОЛАПСИНЫ!!! ДА ВЕРНЕТСЯ ЖИЗНЬ В ЭТИ  В  АЭДРА ЗАБЫТЫЕ МЕСТА!!!!

Перекресток Четырех Дорог по прежнему был пустынен, не двигались как раньше тут торговые караваны, везущие слитки металлов, выделанные кожи, произведения темно-эльфийских искусств. Империя теряла власть над провинциями и богатые репарации и налоги возить теперь уже не желали. Морровинд не собирался больше платить, а империя все ещё державшая самые боеспособные легионы в Скайриме, где постоянно тлело восстание Братьев Бури, не могла развязать ещё одну войну и с данмерами. Иссяк торговый поток и здесь на границе графства Чейдинхолл и провинции Морровинд стало совсем пустынно и скучно. Старый трактирщик Нар Марвани, тратирщик последние лет десять, а в прошлом один из самых наглых и отпетых магистров Дома Тельвани, ныне вышедший на покойную старость. Однако врожденная жадность не позволяла старику осесть где-нибудь, в какой-нибудь богами забытой богами деревеньке и благополучно дождаться неизбежной, но может ещё и не скорой, естественной смерти. Тельванийские магистры благодаря данмерской, зачастую очень темной магии, жили долго и от старости из них умерли единицы, а умирали они как правило смертью насильственной, преждевременной. Вот и мутил делишки древний Нар, приторговывал контрабандным товаром, скупал у разбойничков с большака краденное, и всё копил копил зачем то.

- Да подушки и одеяла проветри, безмозглая скриба! - крикнул  в раскрытое окно трактирщик Нар, последней и ныне единственной в "Святом трезвеннике" служаночке-босмерке, чудом еще не удравшей куда подальше в более хлебные и обитаемые места, - учишь их учишь, нынешнюю молодежь, а проку нет, так и наровит работу не сделать, а завалиться на сеновал с украденной у меня же книгой про третью эпоху. Тьфу ты, ворье малорослое-босмерское, никак их от воровства не отвадишь. Впрочем пусть учиться, читает, познает. Так то ей в радость и интерес - уперла у старика книжонку и чтёт, а если бы я сам дал - то забросила бы поди фолиант в нужник, да по веткам в соседнем  лесу бы лазать с  луком опять принялась, как в прошлый раз.
Нар, вздохнул, отмахнулся от особо наглой и докучливой мухи, так и наровившей сесть на лицо и отворив поставец за стойкой трактира плеснул себе в чашку порцию флина: - Ну, будем жить, - провозгласил старик неопределенный пост в пространство, потому как в трактире было, как говориться шаром покати и пригубил из чашки, - посмаковав выпивку он скучающе икнул,  не торопливо допил, поставил чашку на стол и резюмировал:
- Одна надежда на осенний урожай, куда они денутся, станут торговать, станут караваны с хлебом и вином посылать в Морнхольд. Чейдинхол половину своего благосостояния делал на торговле с данмерами и не будь я старым магистром Дома Тельвани, если графиня не возобновит поставки зерна, не смотря на то, что провинция Морровинд стала весьма нерегулярно, если не сказать откровенно забывать платить империи налоги. Какое дело графине в общем то до имперской казны, она свои налоги выплатит в любом случаи. А где же ей взять эти средства, коль хлеба говорят уродилось прилично, а столица поглотит едва ли половину урожая предназначенного к продаже. Не в Чернотопье же вести хлебушек, да ящерицы там его на своих болотах сгноят лишь. Да и кто сможет скупить такое количество зерна разом, лишь богатейшие латифундарии Морровинда в состоянии сделать это, да не будем забывать о вкуснейшем сурильском вине - гордости графства! -  промолвив это старик немедля отворил дверку погреба расположенную прямо за стойкой и взявши свечу спустился в винный погреб, проверишь запасы сурильского. Вернулся он через полчасика и уже немного навеселе, с собой он принес уполовиненную бутыль "Братьев Сурильи" и радостно сообщил пустой таверне: - Ну, чтож, мои дорогие отсутствующее пока мутсэры, винца хватит эдак так года на три, при полном заполнении аппартаментов, да еще если я гостей в клетушках в хлеву начну поселять!

- Глобально мыслите, мутсэра, глобально, если не сказать иначе. Всеобъемлюще и масштабно! - Один из мгновением ранее отсутствующих посетителей стоял теперь в дверном проёме, сосредоточенно осматривая заведение и быстро записывая что-то в потрёпанный блокнот. Одет он был неброско и весьма просто, впрочем, в цветах Дома Хлаалу, если бы не отсутствие каких-либо отличительных знаков этого самого Дома. Внешность данмера также являла собой верх темноэльфийской заурядности: треугольное сухое лицо, тщательно выбритое нынче же утром, острые уши, цепкие тёмно-красные глаза и аккуратный нос. - Морровинд, налоги, Империя. Ишь как. В то время как сие заведение до сих пор в бумагах числится неучтённым, а в позапрошлом году вы, господин Марвани, умудрились даже при помощи Вашей невообразимой телваннийской магии спрятать это заведение от имперских, так сказать, органов налогообложения и правопорядка. Извольте, будьте любезны, предоставить Ваши объяснения и документики на постройку сооружения, а также, пожалуйста, сертификаты, подтверждающие качество хмельных напитков, которые, без сомнения, присутствуют в Вашем трактире в изобилии.

Старичок аж подпрыгнул с табурета за стойкой, на который он в конце своей винно-экономической речи измудрился угнездиться. Надо сказать что старого магистра было трудно застать врасплох, иначе бы он никогда не дожил до  столь преклонных лет, но внезапно проявившему себя странному посетителю (не иначе пользующемуся каким-нибудь зельем невидимости, теней или магией хамелиона) это удалось и весьма эффектно.
- Хм, почтенный, не ведаю вашего имени и звания, - Нар слегка склонил голову в сторону посетителя и уже почти оправившись от эдакой конфузии, сладкоречиво продолжил: - Полагаю, что у вас есть соответствующий мандат или иная какая бумага, подтверждающая ваше непосредственное отношение к , так сказать, органам имперского налогообложения и правопорядка? - под нос же себе Марвани  тихонько проворчал: - Хе-хе, данмер и в имперских мытарях, оно может конечно быть - хлаалец, судя по покрою одежды. А от этих , прости Азура заднепроходцев, всякого можно ожидать, в том числе и выгодного сотрудничества с империей, но что-то я ещё ни разу не слыхал, чтобы Империя назначила данмера налоговым чиновником... что они, что норды данмеров за низший класс теперь держат после взрыва Красной Горы и потери большой части наших исконных земель. Не ловкий ли это развод? Поглядим, а меня ежели чего и на скайримском горном козле не объедешь, такого напустим туману - ни один прокуратор ничего не поймет!

- А за трактом уже практически никто не следит - Матэндис мрачно смотрел за тем, как год за годом зарастает травой и деревьями некогда очень популярный торговый маршрут. Время от времени картину нарушали остовы чего-то, что некогда могло быть повозками. Видимо, некоторые торговцы все-таки пробовали пользоваться этим путем. Как показала практика - зря.
На обочине весело догорали три тела каких-то непонятных бродяг в лохмотьях, которые имели неосторожность выбежать на середину дороги и, угрожая каким-то ржавым и несуразным оружием, потребовать "налог на проход". Некромант даже не стал пытаться вступать в диалог с местными "сборщиками" податей. Двух больших огненных шаров хватило с лихвой. Рванье на бандитах почти мгновенно вспыхнуло, как и волосы на голове, следом потянуло горящим мясом. Неприятно так потянуло, впрочем некромант к такому давно привычен. Огонь и агония. Как много вспоминается... Когда он здесь был последний раз? Много лет назад... Очень много.
"Надо признать, достаточно забавно было. Я был уверен в непогрешимости и своей силе, а самое страшное, что вообще данмеры могли представить - это отмену рабства и прорыв сил Дагот Ура... Как же мы были глупы"
Путник покачал головой. Посильнее укутался в мантию, надетую поверх стеклянного доспеха и подошел к импровизированным костеркам. "Холодно, как же холодно, Дагот его дери. То ли возраст дает о себе знать, то ли былые раны. А ведь я маг огня... Или был им когда-то". Тельваниец смотрел на затухающий огонь. Стоял неподвижно и вспоминал.
"А ведь неплохо-то все шло, нашел старшего брата. Усиливались в совете дома, расширяли влияние..." *вздох* "связался с имперским легионом, встретился с одним из клинков... Начали... кхм.. взаимодействовать, если это так можно назвать. Там милых гуаров не было. Я истреблял врагов империи, а мне прощалось очень многое, в том числе и усиление. Началось совместное истреблении местного отребья, Камонна Тонг. Лучшим вариантом было натравить их на Гильдию Воров. Одним махом избавиться от всех. Лариус Варро был особенно прекрасен, умудрился привлечь самого Нереварина для резни в Балморском Клубе Совета. Хитрожопый был мужик до ужаса."
- Как давно это было - старый маг вздохнул и направился к месту, где должна находиться таверна "Последний Приют". Или, по крайней мере, Матэндису казалось, что таверна находилась именно там.

Старый хитрован Марвани кряхтя и для виду крепко прихрамывая на левую ногу вынес из своей каморки объёмистую бухгалтерскую книжищу с переплетом обёрнутым дублёной кагутьей шкурой и большущий тубус, набитый свитками со свисающими внушительными печатями.
- У нас тут с дохкументанциями всё в полном порядке, милсдарь полномочный. Вот и хтертификации винные и продуктовые марки и иные подтверждения законности и праведности и налоговые уплаты и прочая... прочая потребность. А тут в ведомости бухгалтерской весь учёт, приход, расход, вычеты и налоговые начисление - всё мутсера честь по чести, как полагается.  - частил старик, раскрывая книгу и разворачивая свитки , веско тыча в них указующим перстом, а иногда для большей важности потрясая всей своей бумазерией. - а вот тут у нас и имперская лихцензия на торговую точку и разрешения на производство пищевой прохдукции и кормление путников вот это на имперском тракте, а это уже стало быть в пределах самой провинции Моровинд, так как у граничного столба расположение наше...

Матэндис откинул наконец лезущие в голову воспоминания лишь когда подошел к двери таверны, все-таки оставшейся стоять на том же месте. Внешним видом она радовала не особенно. Повсюду были видны следы запустения. Не так уж часто мимо проходили путники, еще реже проходили те, кто мог себе позволить полноценный ночлег, хорошую еду и приятных форм девку под бок. Тельванийский маг, впрочем, относился именно к той малочисленной группе, которая могла позволить себе все прелести хорошего постоялого двора. Вот только остался ли таковым внутри "Последний Приют" предстояло выяснить.
Некромант открыл дверь и вошел внутрь. Перед его ясным взором сразу возникло какое-то непотребство. Старый Нар играл свою любимую пьесу "Не виноватая я, он сам пришел, у меня все честь по чести!"
- Путник отдыхать изволит с дороги - громко произнес Матэндис, пряча лицо в капюшон, он явно не желал быть узнанным раньше времени ни хитрым стариканом, ни проверяющими. Никому не следует знать, что после последней стычки с талморцами данмер остался жив. Эти высокомерные мрази едва ли догадываются кто их столько лет искусно насаживает задницей на эбонитовое копье, но береженого дейдра берегут. А уж светить свитком от императора и вовсе стоило только в самых крайних случаях. Не так уж у многих есть бумажка от "верховного" с требованием полного содействия предъявившему сей пергамент.

- Видишь?? Видишь, ты... глупая... с-собака?..
Эти слова вылетели как будто случайно, как по какому-то недоразумению, и по недоразумению же они были исторгнуты наружу, хотя произносились они вроде бы внутрь. Но мер их, тем не менее, слышал. Глаза его были распахнуты из последних сил, ещё не оставивших слабое молодое тело, зрачки расширены до предела, взгляд - куда-то "вверх", в разматывающуюся спираль (не)известности. То, что, возможно, видел незнакомец, явно нельзя было передать ни жестом, ни потоотделением, ни взглядом, ни направлением потока курсирующей внутри крови. Не говоря уже о такой невообразимой глупости, как слова и, тем паче, заклинания.
- Н-н... н-ну!!?
Из неопределённого округло-квадратного лица, частью скрытого под средней паршивости бородой, маленькие, глубоко посаженные, глаза средних лет бретона горели яростным ожиданием ответа. Грубыми руками он со всей своей бычьей силы сжимал горло высокого эльфа и через рот вворачивал в его глотку тупой ржавый кинжал.
Но ответа всё же не было.
Это было проблемой, потому что слова как средство выражения хоть сколько-нибудь глубоких и значительных вещей этот угрюмый искатель открыто презирал и где-то на уровне своего доброго, но не чрезмерно большого, живота (то есть прямо под диафрагмой) он твёрдо знал, что речью, молитвами и заклинаниями живые могут только тешить себя да умножать собственное невежество. А язык тела он ещё понимал довольно смутно и, следовательно, ещё не успел в нём разочароваться.
Этот альтмер явно что-то видел. Может быть, где-то в его мозгу, в миллисекунды между волнами агонии, сопровождающей обильное внутреннее кровотечение, маленькой искоркой загоралась мысль: "Как же ответить?". Но так же быстро она гасла. А ещё через некоторое время погас и сам альтмер.
Хватка ослабла.
Вместе с трупом на землю опустилось грузное, слегка обесформленное прожитыми годами, тело бретона, и прислонилось спиной к дереву. Огня в глазах не было. В них теперь, в унисон небу, моросил еле заметный дождик. Тьма ночи потихоньку отступала, начинало светать.
- Ты на меня ужо не серчай, дохлик, - деревенский говор его, вкупе с низким голосом, напоминал корягу дерева, вырванного с корнем бурей, но сама речь больше не была прерывиста, - Феотрин меня звать. Феотрин Сонный Глаз, во как. Это меня северяне так, понимаишь? А почему они меня так это, так ты поди сам спроси!
Феотрин, обычно немногословный вплоть до абсолютного молчания, сверлящего стену прямо перед ним в одной точке, после убийства становился разговорчив донельзя. Может, из-за неизбежных реакций организма на совершенное только что убийство, а может, и из-за понимания того, что мертвец всё, что ему надо и не надо, уже сказал раньше, и больше не проронит ни слова. Это создавало пространство для какого-то своего, особого диалога.
- Куды там тебе уж до этих нордов северных. Тебя вона куды унясло, - он неопределённо обвел взглядом пространство, не особенно глядя ни вверх, ни куда-нибо ещё, - Не воротишься. Ты меня, главное, не боись, я тебя искать не пойду. Толку-то с тебя? Ты, когда надо, молчал, молчун, а таперича глупый такой же, как вчера.
После этого вновь наступило молчание, но теперь - без напряжения. Бретон достал краюху чёрствого хлеба, отряхнул, и стал сосредоточенно жевать, глядя вовне. Мысля в такт жеванию, он пытался понять, как в следующий раз сосредоточиться так, чтобы этим сосредоточением, как точкой, объять всё сущее, или, ещё точнее, сжать, хоть на миг, чтобы быть во всеоружии? И этим сосредоточением взглянуть в душу умирающего в неуловимый момент смерти. И, как сквозь зеркало, увидеть.
Мысль нужно было хорошенько промыть.
- У тебя, дохлик, деньжат-то нема, поди? - он начал ощупывать карманы того, что было альтмером. В одном из карманов раздался звон, Феотрин достал монеты и пересчитал. 26 септимов.
Где-то неподалёку, как он слышал, была таверна. Не прощаясь с трупом, он встал, отряхнулся, вытер следы крови с ладоней об одежду мера, забрал свой кусок хлеба, который он выронил, пока был в себе, и тихо побрёл в сторону дороги.

// Проба пера. После длительнейшего перерыва есть желание полностью пересмотреть свой стиль и манеру изложения всего того словоблудия, что рождается у меня в голове Обещался подтянуться еще один человек, если не отвалится, будем тут ковать свою атмосферу. Один фиг все мертво, мы одни остались 


Смеркалось.

Очередной день катился к скамповой матери, куда ему, собственно, и дорога.

Одинокий темный эльф не спеша плелся по дороге, явно успевшей видать лучшие времена. Сказать о его возрасте что-то конкретное было сложно, ибо у этих, Дагот их дери, эльфов возраст вообще определялся трудно. Все что не ребенок и не дряхлая развалина - данмер средних лет. Есть, конечно, исключения, в виде разного рода магов, но там вообще Хермиус Мора, не к ночи помянутый, переломает все тентакли пока разберется.

Наш герой то ли гулял, то ли просто брел куда глаза глядят, что по сути, зачастую, одно и то же, только дистанция разная. При каждом шаге он опирался на явно магический посох, но делал это, кажется, более по привычке, чем действительно в этом нуждался. Со стороны не было похоже, что данмер маг, тем более, что у него за спиной был лук, а на поясе висело два клинка. Было ли зачаровано остальное оружие сказать сложно, так как в глаза в первую очередь, бросалось его не очень-то хорошее состояние, чем что-либо еще. Одежда так же чем-то особенным не выделялась. На незнакомце была серого цвета мантия, а что было под ней лишь слегка угадывалось. Скорее-всего, это был какой-то средний доспех. Но утверждать с уверенностью было сложно, потому как путник уже давно находится в дороге и успел пережить несколько крупных ливней, после которых дорога местами превращалась практически в пересеченную местность, а кое-где пришлось идти и по пояс в грязи, что оставило после себя вызывающий почтение слой грязи и причудливые незабываемые запахи.

- Титьки Боэтии, ек-макарёк! - воскликнул данмер когда споткнулся и, выпустив из рук посох, неудачно упал в довольно мерзко выглядящую глубокую лужу

- Так в г-е и утонуть не долго! - отплевываясь наш герой встал и принялся отряхиваться, что, впрочем, особого эффекта не принесло. Его, так сказать, платье, было подпорчено много ранее.

- Благо трактир хоть рядом ек-макарёк! Сил моих нет больше это болото месить. Хоть бы возле себя дорогу бы в порядок привели, верминовы дети!
Данмер подошел к дверям, слегка приосанился, хотя со стороны это выглядело предельно комично, учитывая опрятность его одеяния и весьма мощный амбре, способный убить скального наездника на подлете.

- Сим-сим откройся, епта - произнес темный эльф то ли ругательство, то ли неизвестный древний оберег и вошел в зал.

- Комнату мне и помыться-постираться, не то помрете, стоит мне скинуть сапоги! - выкрикнул ночной гость не то со смехом, не то реально угрожая мол, что жить присутствующим, в случае невыполнения его требований, осталось недолго. И смерть их будет тяжела и мучитель, да помилуют девятеро эти невинные души!

Когда вдали показались огни, фигура в плаще свернула с тракта и направилась в сторону таверны. Особенно в это время суток подобные заведения манили путников теплым уютом, веселой компанией и историями у камина под бутылочку суджаммы, и, хоть бродяга едва походил на человека (сапоги были облеплены грязью, а все что выше пояса — следами недавней стычки как минимум с кагути), под плащом узнавался именно он. Мужчина спешил укрыться под крышей, как будто подступающая ночная мгла нагоняла его, и чуть не сбил парочку, пускающую у входа клубы дыма. Захлопнув дверь и поймав прежде в спину донесшееся ругательство, он очутился внутри.

Теплый свет ламп слепил, а в нос тут же бросился едкий запах хмеля. У входа, где в это время обычно толпится множество людей, обнаружился лишь трактирщик, выученным движением поглаживающий барную стойку. Кое-где по одиночке сидели люди: кто-то читал книгу, кто-то просто молча курил в потолок. Ожидавшегося здесь веселого кутежа не обнаружилось, и это расстроило путника. Он скинул с себя дорожный плащ, отряхнулся на пороге — настолько, чтобы выглядеть хоть немного прилично — и двинулся к стойке.

Только приблизившись он заметил мера, который настойчиво привлекал внимание трактирщика. По-видимому, выслушав заказ постояльца, хозяин заведения ушел и вскоре вернулся, и, улучив момент, путник обратился к нему:

— Ч-чего-нибудь выпить.

Трактир явно видал лучшие времена. Когда-то здесь кипела жизнь, на столах и под ними валялась грязная посуда, у стены на сцене одиноко стояла лютня, на которой давно не играли. Да и трактир, по-видимому, давно не наполнялся ничем, кроме звука протирания грязной посуды трактирщиком, когда тот возил своей тряпкой. "Печально, очень печально, — то ли вслух, то ли про себя произнес путник. — Когда я был тут последний раз, было чуть живее". Впрочем, его это несильно заботило. Опустив глаза вниз, мужчина принялся отлеплять куски грязи от сапог, наступая сначала одной ногой, потом другой на пятку и бока подошвы. Уже через минуту неловкими движениями он походил на нетрезвого танцора: чуть не поскользнувшись раз или два, он облокотился на стойку, а потом и вовсе залепил комком грязи на стоявшего рядом данмера, попав тому чуть ниже плеча. Хотя и данмер выглядел не лучше: он сам был явно с дороги.

Наконец вернулся трактирщик. Дрожащей рукой путник протянул ему несколько монет и ею же ухватился за кружку. Поднес ко рту, едва не пролив, и сделал глоток. Потом облокотился на стойку и уставился перед собой.

// даже не знаю, чего ожидать далее, но привет! Давно нас тут не было. Мхом обросло, быльем поросло, но когда-то здесь было живо и креативно, когда-то здесь жили люди. Будем просто писать по настроению и смотреть, что получится.

Нож тихонько ковырял грязный липкий столик. Сидящий за ним бретонец что-то выцарапывал, отставив кружку эля, явно не первую. Мысли в голове роились, в основном, упаднические. Захудалый трактир стоял заброшенным уже не первый год. Время шло и лет десять назад  по этому тракту брели путники, шли караваны, купцы, бродячие артисты, торговцы, наемники и скитальцы всех сортов. А паломников сколько было!  Нынче - увы. Понастроили множество дорог, магистралей, прорыли тоннелей, возвели мостов, выставили порталов и "Последний Приют" остался не у дел. Контакты налаживались при помощи телеграмм, а такой рудимент, как встреча в таверне усох и отпал за ненадобностью.

Ненадобность. Бретон вздохнул. Не то чтобы он сам не писал телеграммы, но... То ли это ностальгия, то ли затянувшаяся хандра по ушедшей юности. Напротив, на стуле стояла потёртая кожаная сума. Из неё торчала кипа недописанных рукописей. На зачернённом пергаменте красовалась выбеленная надпись "Анус Дранус" и портрет умудрённого опытом мужчины.

А может ну это всё к черту? Стану некромантом. Буду жить в пещере. Заведу себе скелета, буду с ним в карты играть... - думалось бретону, покуда из странных фантазий его не выдернул вошедший.
- Комнату мне и помыться-постираться, не то помрете, стоит мне скинуть сапоги!  -  внезапно выкрикнул ночной гость не то со смехом, не то с угрозой. Колоритный данмер с посохом и луком. Маг? Ассасин?  - бретон пристально сверлил взглядом вошедшего, на просьбу которого никто так и не поспешил реагировать. Тема классовой идентификации всегда была острым вопросом.

Но не успел бретон проанализировать доспех, торчащий из-под мантии, как дверь снова скрипнула, явив очередного путника в плаще. Тот не стал долго стоять в проходе, ринулся к стойке и обратился к трактирщику
— Ч-чего-нибудь выпить. - заикаясь произнёс тот.

Он стоял спиной, понять расу и класс было невозможно, что жутко нервировало бретона. И что это за аншлаг?! Там что, тракт завалило что ли! Двое за одну ночь - такого ажиотажа "Приют" не видовал очень давно. Пырнуть что ли кого, раз пошла такая пьянка!

А продолжение где?

- Тощая задница Альмы! - с раздражением воскликнул дряхлый старичок, - Текут годы, текут клятые... ноют суставы, хрустит позвоночник. Того и гляди дни жизни закончатся и что? Что, я вас спрашиваю? Останется одному из сильнейших архимагистров Тельвани прошлого,да-да и увы... прошлого, былого времени гордых данмерских Домов прибегнуть к последней участи мага - свершить обряд перерождения в лича, ну полагаю не лича конечно, а как пить дать архи-лича. В каком-нибудь тихом потаенном данже укрыться  в мрачной зале и сидеть там, ожидая авантюристов для последней битвы. - старец горестно завдыхал, покачивая плешивой головой и плюнул на прогнивший пол захудалой таверны.

Текут годы, а у старца, видать, колпак потёк — подумал бретонец, завидив выступление престарелого данмера. И когда он в последний раз видел Альмалексию? Её задница уже давно на два трона не влезает.
— Полно вам, дедушка-лич - решил, наконец, вмешаться путник. Давайте я вам лучше чаю закажу. С вареньем из комуники. А вы мне расскажите про свой первый огненный шар. 
Человек поднялся и сел за заплёванный столик старика Телванни, смотря, чего ещё учудит колдун.